Золотой ребенок Тосканы

Проблема заключалась в том, что все они были частью одной и той же социальной прослойки — где все связаны между собой родством или бизнесом. Я была для них одной из немногих чужаков. И мне приходилось терпеть это до самого конца шестого класса. Но мной двигали горячее желание учиться и амбициозные планы на жизнь. Я собиралась поступить в университет, стать юристом, добиться успеха, заработать много денег и выкупить Лэнгли-Холл. Я представляла себе, как беру отца за руку и веду его по дороге.

«Теперь это снова наше, — сказала бы я. — Дом снова принадлежит тебе, войди же в него как хозяин». А мисс Ханивелл я бы заявила: «Прошу прощения, но я хочу, чтобы вы убрались отсюда после окончания этого семестра». И улыбнулась бы.

Теперь мне остается улыбаться лишь своему наивному оптимизму. Мой отец мертв. Я — последняя из рода. Наша фамилия канет в Лету, и не будет никакого смысла возвращать Лэнгли-Холлу его былую славу.

Я глубоко вздохнула, поднялась по широкой лестнице к входной двери и нажала на кнопку звонка.

Глава 3 ДЖОАННА Апрель 1973 года

Я услышала отзвук колокола в фойе, и спустя достаточно продолжительное время дверь открылась и передо мной предстала мисс Ханивелл собственной персоной. Поскольку я ожидала увидеть носильщика или горничную, то невольно попятилась, когда узрела это лицо. Как всегда, оно представляло собой идеальную маску из слоев макияжа. Брови мисс Ханивелл были выщипаны и вытянуты в тонкие коричневые линии, а волосы, куда более седые, чем я помнила, идеально уложены. Но вот что меня удивило, так это ее наряд: брюки и рубашка с расстегнутым воротом. В годы моей учебы она постоянно носила сшитый на заказ костюм с золотой булавкой на лацкане — зимой и строгое льняное платье с ниткой жемчуга — летом.

Она тоже на миг показалась растерянной, но затем ее лицо расплылось в улыбке:

— Джоанна, дорогая моя! Я не ожидала увидеть тебя так скоро.

— Я выехала без промедления, как только узнала.

— Я была не уверена, что отправила телеграмму по нужному адресу. У твоего отца нашлось несколько твоих адресов, но мы решили, что именно адвокатская контора отыщет тебя в любом случае.

— Спасибо. Они позвонили мне сразу после получения телеграммы.

— Что ж, хорошо. Мне очень жаль, что пришлось сообщать тебе такую горестную весть. Входи. — Она отступила назад, чтобы я могла войти в отделанный черно-белым мрамором вестибюль. Внутри царила восхитительная прохлада.

Мисс Ханивелл заперла за мной входную дверь.

— Я уже должна быть в Италии, но у меня назначено несколько важных встреч с советом попечителей, и поэтому я застряла здесь, — сказала она, опережая меня, ее высокие каблуки постукивали по мраморному полу. — Но зато мы сможем насладиться прекрасными весенними деньками, да?

Она делала то, что всегда делают все англичане: как только возникает неловкость или излишние эмоции — обсуждай погоду. Самая безопасная тема.

— Ты собираешься поехать куда-нибудь в этом году? — спросила она.

— Пока у меня нет никаких планов, — ответила я, разумеется, даже не думая признаваться в своем нынешнем плачевном состоянии.

Мы подошли к двери ее кабинета. Я хорошо помнила, как когда-то стояла, уставившись на медную табличку у двери — «Мисс Ханивелл, директор» — и пытаясь отдышаться, прежде чем постучать и войти, чтобы услышать свой приговор. А теперь она просто открыла дверь и снова улыбнулась мне.

— Проходи, — сказала она. — Садись. Я сейчас узнаю, сможет ли Алиса принести нам чаю. Как видишь, здесь совсем пусто. Только символический штат. Все остальные на пасхальных каникулах. Это чистое везение, что я сама всегда обхожу территорию по утрам, иначе твоего отца могли не найти еще несколько дней.

Она подняла трубку стоящего на столе телефона и набрала номер. Я с нетерпением смотрела, как она барабанит по столу длинными красными ногтями, но наконец она произнесла:

— Алиса? Прекрасно, что вы все еще здесь. Ко мне приехала мисс Лэнгли, и мы хотели бы выпить чая. Да, в моем кабинете. Великолепно. — Она положила трубку и посмотрела на меня с такой улыбкой, как будто сделала что-то ужасно умное. — На чем мы остановились?

— Мой отец, — ответила я. — Вы упомянули, что нашли его.

— Так и было. Надо сказать, я была в шоке. Я гуляла с Берти, моим кокер-спаниелем, и он, убежав вперед, начал лаять. Ну, он мастер находить всякую гадость, мертвых птиц например, так что я крикнула ему, чтобы бросил найденное. Но когда я подошла ближе, то увидела, что это — человек, лежащий в траве лицом вниз. Я осторожно перевернула его, и это оказался твой отец. Мертвый и уже окоченевший. Поэтому я побежала обратно в дом и набрала 999. Служащие забрали его в морг, и я думаю, что там проведут вскрытие.

— Значит, вы не знаете, от чего он умер? — осторожно спросила я. — Он не был… ну, понимаете?… — Я не могла заставить себя произнести слово «убит».

Она ужаснулась:

— О нет! Ничего подобного, я уверена. На нем не было никаких следов насилия. Это совершенно точно смерть от естественных причин. Если бы он не был таким холодным и белым, можно было бы подумать, что он спит. Сердце, должно быть, прихватило. У него было слабое сердце?

— Я об этом ничего не слышала. Вы сами знаете, что мой отец был очень замкнутым человеком. Он никогда не обсуждал ничего, что имело хотя бы малейшее отношение к личным делам. И я вынуждена признаться, что какое-то время мы с ним даже не общались. Если бы у него и было слабое здоровье, он бы никогда никому не сказал.

— В последнее время я стала замечать, что он стал куда более необщителен, чем обычно, — сказала мисс Ханивелл. — Возможно, впал в депрессию. — Она сделала паузу. — Мне он всегда казался несчастным человеком. Он так и не оправился от потери своего статуса и имущества?

— А как вы полагаете? — спросила я, выйдя из себя от упоминания этих обстоятельств. — Как бы вы себя чувствовали, если бы вам пришлось жить в сторожке вашего бывшего поместья и смотреть, как школьницы бегают по комнатам, где вы выросли?

— Ему не нужно было здесь оставаться, — ответила она. — Он мог многого добиться. До войны он был талантливым художником. Очень многообещающим.

— Мой отец? Многообещающим художником?

— О да. — Она кивнула. — Кое-что из его трудов даже выставляется в Королевской академии. Но я сама никогда не видела ни одной его картины, кроме плакатов, которые он делал для школьных мероприятий, и декораций для наших пьес. Одаренный художник с прекрасным образованием, хотя, конечно, не выдающийся.