Золотой век

Как ни ловки и как ни хитры были сыщики, но все же и они не могли ничего сделать и все их розыски ни к чему не привели: о Серебрякове не было нигде ни слуха, ни духа, ни следа.

Сам князь, княжны, а также и Пустошкин с Мишухой Трубой решили, что Сергея Дмитриевича больше нет на белом свете и что, видно, злодей извел его, предав смерти.

Княжна Наташа при этом решении горько плакала и дала твердое обещание быть верной памяти своего друга, милого жениха, не выходить ни за кого замуж.

— Я надеюсь, милый папа, вы не пойдете против этого моего решения… Повторяю, оно твердо и неизменно…

— Наташа, я… я не стану идти против твоего решения… делай, как хочешь… хоть мне и неприятно, чтобы дочь моя оставалась старой девой… но если ты того желаешь…

— Я, папа, желаю навсегда остаться верной моему милому жениху.

— Повторяю, Наташа, делай, как знаешь, поступай, как хочешь… — проговорив эти слова, князь Платон Алексеевич тяжело вздохнул.

«Всему виною я… один я! Я причина несчастия Серебрякова, и благодаря же мне моя дочь остается старой девой, вековушей… Возгордился и не в меру возгордился, и Бог смирил меня»… — и низко-низко опустил князь Полянский свою седую голову.

А в домике у старушки Пелагеи Степановны происходил такой разговор между вернувшимся Мишухой Трубой и молоденькой хорошенькой наперсницей княжны Таней.

— Что же ты скажешь мне, голубка? — каким-то замирающим голосом спросил у ней Мишуха Труба.

— Что прежде тебе сказала, то и теперь скажу: княжна наша под венец с Сергеем Дмитриевичем и я с тобой… а Сергея Дмитриевича ты не разыскал; выходит, и свадьбе нашей не бывать, — решительным голосом проговорила молодая девушка.

— Танюша, да сама суди, где я найду, если, может, и в живых его давно нет… Ведь я не виноват…

— Знаю — не виноват, а все же мне твоей не бывать… Видно, такова есть наша судьба. Против своей судьбы ничего не поделаешь!

— Стало быть, так и не пойдешь за меня? — упавшим голосом спросил молодой парень у Тани.

— Так и не пойду…

— Что же мне делать-то…?

— Зачем плохо искал Сергея Дмитриевича?

— Я… я плохо? Эх, Танюша, не говори так, — я дни и ночи без отдыха бегал по Питеру, расспрашивал, разузнавал. А ты говоришь — плохо искал. Лучше скажи, не люб я тебе! — чуть не со слезами проговорил молодой парень.

— Да отстань от меня, Мишуха… Не люб, не люб… если бы не любила, то и слова не дала бы идти с тобою под венец…

— От того мне не легче, что слово дала; от слова до дела еще далеко…

— А ты жди, Мишуха, жди… Может, чего-нибудь и дождешься…

Егор Захарович, с сердечным радушием принятый в княжеском доме Полянских, прогостив там несколько дней, уехал к себе в усадьбу.

С его отъездом как-то печально стало в большом княжеском доме.

Князь Платон Алексеевич и княжны повели совершенно замкнутую жизнь. Они никуда не выезжали и к себе редко кого принимали.

Красавица княжна Наталья Платоновна отказалась от всех балов и выездов и стала носить траурное платье, почитая своего жениха умершим.

А ее тетка, старая княжна Ирина Алексеевна, во время своих выездов на богомолье в монастырь украдкой от племянницы служила по ее жениху «Рабе Божием Сергее» панихиды.

Сам князь Платон Алексеевич тоже творил щедрую милостыню в память Серебрякова и различные благодеяния для бедных и неимущих…

— Помолитесь о пропавшем рабе Божием Сергее, — говорил он, оделяя бедных деньгами.

Так же делал он щедрые вклады в бедные обители на помин Серебрякова.

— Если он жив, то о здравии его поминайте, а умер — за упокой.

Князь Платон Алексеевич все еще сомневался в смерти Серебрякова.

«Кто знает, может, и жив Серебряков, и наступит такое время, когда он придет спросить с меня отчет в моих поступках против него. О, если он был бы жив, я готов бы дать ему удовлетворение, какое он захочет» — так думал старый князь.

И ждал чего-то.

XIV

Прошло более десяти лет после описанного.

За это время немало произошло перемен, немало воды утекло.

Престол царей русских все занимала мудрейшая из женщин Екатерина Алексеевна, окружившая себя блестящими вельможами. Графы Орловы, Разумовские, фельдмаршал Румянцев-Задунайский, Безбородко, Зубов и другие. Герой Суворов, победитель Праги, Измаила.

Баловень счастья и судьбы Григорий Александрович Потемкин в эти десять лет шагнул далеко: князь, с титулом светлейшего, его трудами присоединен к России весь Таврический полуостров. Потемкин, «великолепный князь Тавриды», теперь одним из первых стал к трону великой монархини. Слава его гремит далеко — перешла за пределы России.

Мы застаем двор за поспешным приготовлением к путешествию императрицы во вновь присоединенный к России Крым. Путешествие это, как увидим далее, своим великолепием и роскошью удивило всю Европу.

В доме князя Платона Алексеевича за прошедшие десять лет перемен особых не произошло; только сам князь, конечно, еще более состарился. Также и сестра его княжна Ирина Алексеевна сильно постарела и вся сгорбилась и осунулась. Теперь уже старая княжна почти не выходила из своей комнаты, туда подавали ей обед и чай. Только в большие праздники княжна Ирина Алексеевна покидала на время свою комнату и выходила обедать с братом и племянницей, и то в том случае, когда не было за обедом посторонних.

На одну только княжну Наталью Платоновну время не наложило свою тяжелую руку, и красота княжны не только не увядала, а, кажется, еще более расцветала. Смотря на юное и свежее лицо красавицы княжны, нельзя было подумать, что ей уже двадцать семь лет, так она хорошо сохранилась.

За эти десять лет у княжны немало было поклонников и женихов из золотой молодежи того времени. Сватались за нее и блестящие князья и графы. Всем им отказывала княжна Наталья Платоновна, она осталась верна своему слову — не выходить ни за кого замуж; она все еще не забыла избранника своего сердца; хотя протекли долгие годы со дня исчезновения Сергея Дмитриевича Серебрякова, а все же эти годы не вытеснили из сердца княжны милый ей образ злополучного Серебрякова. Она часто молилась за него и плакала. Теперь уже ни сам князь Платон Алексеевич, ни княжны нисколько не сомневались, что Серебрякова нет в живых, потому что в течение десяти лет не было о нем ни слуха ни Духа.