Золотой век
Шрифт:
Приближенные к государыне фрейлины и кавалерственные дамы — графини Браницкая, Скавронская, камер-фрейлина Протасова, камер-юнгфера Перекусихина; в числе фрейлин находилась и княжна Наталья Платоновна Полянская.
Из иностранцев, которые сопровождали государыню Екатерину Алексеевну, самое видное место занимали римскоимператорский посол граф Кобенцель, английский министр Фицгерберт, французский министр граф Сегюр (последним составлено подробное и чрезвычайно любопытное описание этого путешествия) и другие важные иностранцы.
Такое множество лиц свиты императрицы требовало повсюду множество лошадей, большое число квартир, разного рода удобств, все это сопряжено было с необычайными хлопотами, что видно из следующего случая. На одном ночлеге Марью
10
Анекдоты, собранные Карабановым.
11
А. Брикнер.
По словам историка: «не особенно веселым спутником Екатерины был Потемкин, окруженный толпою льстецов, надеющихся через милости князя достигнуть каких-либо выгод. Его странный образ действий, между прочим, выражался в том, что он то являлся в пышной одежде и блестящем мундире, то угрюмый, брезгливый, полуодетый по целым суткам лежал на диване, даже в присутствии знатных лиц».
Отчасти причиною такого душевного настроения Потемкина, теперь стоявшего на высоте своего величия, была княжна Наталья Платоновна Полянская.
Страсть к ней у Потемкина не прошла, несмотря на то, что княжна-красавица не обращала на него никакого внимания.
Княжна даже не старалась скрывать своего нерасположения к «великолепному князю Тавриды».
Она не могла простить и забыть нерасположения Потемкина к Серебрякову, догадывалась, что неожиданное исчезновение Серебрякова зависело от Потемкина.
— Потемкину нужно было, чтобы мой милый жених не существовал на свете, вот по его приказу какого-то солдата-утопленника принимают за Сергея Дмитриевича и хоронят… У меня есть предчувствие, что жених мой жив и находится в неволе или в заключении… об этом говорит мое сердце, — произнесла Наталья Платоновна, обращаясь к своей подруге, хорошенькой молоденькой фрейлине Марии Протасовой, племяннице камер-фрейлины Протасовой.
Мария Протасова и княжна Наталья Полянская скоро сдружились и сердечно привязались друг к другу; путешествие в Крым еще более их сблизило; они находились всегда вместе и никаких тайн не скрывали друг от друга.
Княжна
рассказала подруге про свою любовь к гвардейскому офицеру Серебрякову, рассказала и про все те несчастья, которые переносил Серебряков ради любви; также объяснила и про его исчезновение из Петербурга почти накануне объявления их женихом и невестой.— И ты, княжна, это исчезновение приписываешь интригам Потемкина? — спросила Мария Протасова, выслушав свою подругу.
— Да, да, я подозреваю…
— На чем же ты основываешь свои подозрения?
— На многом, Мари, на многом.
— А именно?
— Во-первых, Потемкину нужно было во что бы то ни стало вычеркнуть из списка живых моего жениха. Этого, как я уже тебе сказала, он достиг, — Серебряков официально схоронен, он не существует более…
— И все это делал Потемкин ради того только, чтобы не мешал Серебряков ему за тобой ухаживать?
— Да, да, Сергей Дмитрич был бы объявлен моим женихом. Папа дал на то свое согласие. И почти накануне нашей помолвки он пропадает, неизвестно куда исчезает… И все наши поиски ни к чему не привели. Вот уже десять лет, как о Серебрякове нет никакого известия…
— Может, княжна, твоего жениха давно и в живых нет, — задумчиво проговорила Мария Протасова.
— Нет, Мари, повторяю: он жив.
— Ведь ты же сама говоришь, что не получаешь об нем уже десять лет никакого известия…
— Это все равно… Но он жив, жив…
— Ты, княжна, в этом убеждена?
— Да, да… Прежде я сама думала, что мой жених умер, а теперь я уверена, что он жив.
— Но где же он? Неужели столько лет станут держать его в неволе или под замком?
— Вот же держат…
— Ты так уверенно говоришь, княжна, что, право, можно подумать, ты знаешь, где он находится.
— О, если бы я знала, если бы знала…
— Что бы тогда было?
— Я бы на крыльях к нему полетела… Я преодолела бы все преграды, — с чувством промолвила княжна.
— Твоя любовь к жениху, княжна, какая-то вечная…
— Пока я жива, любить его не перестану… Время — ничто перед моей любовью…
— Знаешь, княжна, мы едем в Киев, тетя мне говорила, что там, в одном монастыре близ Киева, живет в пещере отшельник-монах, святой жизни старец; к нему ходят за духовным утешением. И, как говорят, этот старец знает все, настоящее и прошедшее, и предсказывает даже будущее.
— Ну, и что же, Мари?
— Вот, княжна, сходить тебе к старцу, — посоветовала подруге Мария Протасова.
— Боюсь я ходить к таким людям.
— Чего же бояться? К нему многие ходят. Право, сходи, княжна.
— Что же я стану спрашивать у старца?
— Как что? Спроси про своего жениха, жив ли он и где находится.
— И ты думаешь, Мари, он мне об этом скажет?
— Разумеется… Он святой и все знает.
— Едва ли, едва ли!..
— Ты сомневаешься, княжна?
— Будущее от нас закрыто непроницаемой завесой, — задумчиво опуская свою красивую головку, тихо сказала княжна Наталья Платоновна.
— Но в слова старца верят многие.
— Хорошо, Мари, я последую твоему совету и по приезде в Киев пойду к отшельнику, только не одна…
— А с кем же?
— С тобой, милая Мари.
— Я тому буду рада. Мы спросим у старца об участи твоего жениха. Княжна, не ревнуй меня, пожалуйста, но я твоим женихом, хоть и никогда его не видала, очень интересуюсь. О, как я буду рада, если он жив и ты его увидишь.
— Мари, какая ты добрая, милая, — княжна Полянская крепко обняла и поцеловала свою подругу.
Фрейлина Мария Протасова была в хороших отношениях с Марьей Саввишной Перекусихиной, любимицей государыни. Как-то Мария Протасова намекнула ей о нежелательном ухаживании за княжной Натальей Полянской князя Потемкина.
Перекусихина вспылила, она была добрая и простая женщина, готовая помочь всякому. Марья Саввишна обещала задать Потемкину «хорошего трезвона», если он не перестанет ухаживать за княжной и не оставит свои «шуры-муры». Князь Григорий Александрович все продолжал преследовать княжну своими любезностями, которые ей так надоели и прискучили.