Золотой воскресник
Шрифт:
Встретила свою одноклассницу из начальной школы, сколько лет не виделись, обнялись.
– Знаешь, – она говорит, – всю жизнь у меня перед глазами стоит картина: сидит на унитазе Москвина и ест спелое сочное яблоко!
Шотландский священник обнаружил в канаве одного из своих прихожан.
– Где вы были ночью, Эндрю? – спрашивает он.
– Я не знаю точно, – отвечает Эндрю, – на похоронах или на свадьбе, но что бы это ни было – это было грандиозно!!!
Голос Дины Рубиной по радио:
– Вот, например,
Владислав Отрошенко назначил мне свидание у памятника Энгельса на “Кропоткинской”, но оказалось, что в музей Льва Толстого удобнее идти от “Парка культуры”, где мы и встретились.
– Вот и хорошо, – сказал Владик, опоздав, – а то бы стояла под яйцами Энгельса!
– А кто это – Энгельс? – спросил маленький Серёжа.
– Счастливое поколение! – воскликнул Отрошенко. – Не знает, кто такой Энгельс!
Умоляю отца Льва в его 96 сидеть дома и не высовываться, чтобы не подхватить вирус. Но разве может истинный джентльмен не открыть дверь, не поблагодарить соцработника или курьера? Какая уйма сил потребовалась, чтобы убедить его не обнимать и не целовать обожающих его соседок, вахтерш, любимую невестку, классную руководительницу правнука и верную соцработницу Ларису!
– Как ты себе это представляешь??? – возмущенно говорил Лев.
Вечером Лев позвонил недовольный: оказывается, тайский король самоизолировался в Германии в отеле с двадцатью наложницами.
– Почему вы не создали таких условий мне??? – спрашивает папа.
Милена Муцинович перевела мой “Роман с Луной” на сербский язык. Мы встретились в Коломенском в пору цветения яблоневых садов. Она передала мне книги и сказала:
– Я вас очень люблю, но не буду обременять своей любовью, это трудно выдержать.
– Только не мне! – возразила я.
А она:
– Вы не знаете балканских людей…
Сокращаю новую вещь и вижу, что из романа прямо на глазах получается поджарая мускулистая повесть.
– А мы не ставим себе такую задачу, – остановил меня Тишков. – Роман должен быть рыхлый, напечатанный на пухлой бумаге. Рассказ – жилистый. А стихотворение – душа без тела…
В Серёжином классе один раздолбай Цветков отличался необузданным нравом, все отбирал у всех, раздавал затрещины, отнял у Рубена жвачку, по тем временам – редкость. Папа Рубена Армен решил сделать ему внушение.
– Скажи так, – я посоветовала, – “Цветков, ты хороший мальчик… Ты что, любишь жвачку? Так надо же по-дружески – тогда у тебя будет и жвачка, и все остальное”.
Но у Армена были совсем другие планы.
– Я поманил его пальцем, – он потом рассказывал, – тот вышел. Это был законченный бандит, у него такая рожа – клянусь,
я растерялся! Я открыл рот… и выдал весь твой текст. Я сказал: “Цветков, ты хороший мальчик. Ты что, любишь жвачку? Так надо же по-дружески, и тогда все будет…” – “Нет, – он ответил мрачно, – я пошутил”. – “Я так и подумал”, – сказал Армен.– …Это был первый и последний раз, когда ему сказали, что он хороший мальчик, – закончил он свой рассказ. – И мы расстались – в надежде, что никогда больше не увидимся…
– Еще одна вершина не покорилась нам, – с гордостью говорил Лёня про гору Фудзи, вернувшись из Японии. (Первой была Аннапурна в Гималаях.) – Следующей горой, которая нам не покорится, будет Килиманджаро!
На реке Иордан случайно встретила писателя и переводчика Павла Френкеля. Он живет в Германии, мы давно не виделись.
– Дай-ка, – обрадовался Паша, – я тебя сфотографирую на фоне распятия…
– Ни в коем случае! – говорю.
– Тогда на фоне Девы Марии с архангелом Гавриилом?
– Нет, нет и нет!
И Паша тайно снял меня омачивающей ноги в Иордане. Это стало самой легкомысленной фотографией за всю историю просветительного паломничества в эти священные края.
Дина Рубина поведала историю своей давней трагической любви.
– Потом каждый из нас написал по рассказу, – сказала она. – Мой, конечно, лучше.
В Доме творчества “Малеевка” сосед по столу, благообразный седой господин, рассказал, что в юности, будучи студентом, подрабатывал в оркестре на богатых цыганских похоронах: цыгане в землю стелили дорогой ковер, а чтоб его не утащили – сверху опускали бетонную плиту. И на плиту ставили гроб.
– Я это вам рассказываю – вдруг пригодится для ваших будущих произведений?
– Сами и напишите! – говорю, удивившись такой щедрости.
А он:
– Да надо бы, но все как-то лень. Пару раз садился писать – такая скука. Вот если б кто-нибудь за мной записывал, а я б рассказывал…
Надежда Кузьминична Холодова, отправляя мой “Роман с Луной” в типографию:
– Ну – всё, – говорит. – Знаете анекдот? Звонок в дверь. Мужик открывает, видит – смерть стоит на пороге. “Ну? И что?” – он спрашивает. “Ну – и всё…” – она отвечает.
Книжный блогер тепло отозвался о “Романе с Луной”, восхитился моими фантазией, юмором, стилем. И в доказательство привел цитаты – все как одна из тех, что написал Тишков, я его иногда усаживала за компьютер, когда у меня дело стопорилось.
Ругаю Лёню, что он много чего напортачил в “Романе с Луной”.
– Зато сколько моих придумок! – заявляет он. – Потому что я не писатель, я графоман! Гладко не получается, всё тяп-ляп, зато у меня много – и разное!
На выставке в Академии художеств собрались аксакалы, всем за 80. Май Митурич спрашивает у Чижикова:
– Ну, и чем ты теперь себя увеселяешь?
– Едой, – ответил Виктор Александрович.