Золотой воскресник
Шрифт:
– Лёня, я хочу тебя! – кричу ему вслед.
– Хорошо, я внесу это в список своих дел…
Как-то в ЦДЛ я разговорилась с братом Сергея Михалкова, они близнецы, обоим под девяносто, вот они с Сергеем Владимировичем на пару – для укрепления семьи – ведрами поглощают зародыши пшеницы.
Но Лёня как услышал слово “зародыши” – не согласился жевать их ни за какие коврижки!
Писатель Леонид Яхнин на станции метро “Пушкинская”, буквально на бегу вручая мне свою наиважнейшую книгу “Площадь картонных часов” с рисунками Виктора Чижикова, стремительно написал на ней шариковой зеленой ручкой:
эм. эм. —
насовсем!
А
лёне
серёже
марине —
книжечка ваша отныне.
Мы – отцу Льву:
– Давай уже начинай диссертацию Илюше.
– Но для этого, – говорит Лев, – ему все-таки придется научиться разговаривать.
– Да ладно. Он ведь знает самое главное слово: ВСЁ.
– И “ПОКА”! – подхватывает Лёва. – Вполне достаточно для ученого совета. Остальное уже зависит от мастерства и влиятельности научного руководителя…
– А истина, – говорил Даур, – заключается в том… в чем она заключается!
I am in the center of nowhere
Однажды Коваль сказал:
– Вот напишу роман и умру.
Написал… и умер.
– Ах вы какие, – горевал Лёня. – Как же так можно говорить? Надо: “Напишу роман и начну второй!” Жил такой писатель, – рассказывал мне Тишков, – у него была норма – пять страниц в день. Если он заканчивал роман на четвертой странице, тут же сочинял новое заглавие и начинал следующий…
Когда мы провожали Коваля, все с такой любовью говорили о нем – если б Юрий Осич услышал, а он, я уверена, слышал, то остался бы очень доволен. Кто-то сказал, что Коваль был велик и прост. Юлий Ким возразил:
– Юра не был великим. Он был м-м-м-мастер, э-э-м-мастер!..
– Когда Юра входил в помещение, – говорил Виктор Чижиков, – ты чувствовал, что вокруг все наполнилось смыслом, и себя ощущал немного не зря живущим на земле…
Его друзья вспоминали наперебой, как с ним легко пилось, что с ним даже как-то особенно елось.
– Как он стоял!..
– Как он сидел!..
– А как он… глотал! – сказал художник Николай Устинов.
Леонид Сергеев, близкий друг Коваля, старался сохранить объективность:
– Юра был противоречив: любитель и знаток природы, а тут же и охотник, и снял вальдшнепа, и того подстрелил, и этого. Он в сумке носил пакет лекарств на все случаи жизни, и тут же лежали водка и сало. В деревне он держал овец! На шашлык! Мало кто об этом знает. Я ему говорю: “Ты будешь жариться на сковородке после смерти”, а Юрка: “Нет, меня Бог любит”.
– Если б инопланетяне прочитали Коваля, они бы прониклись симпатией к землянам, – сказала Дина Рубина.
– Читала в Лондоне лекцию, – сказала Бородицкая, – и приводила Артура Гиваргизова в пример как яркого представителя современной детской литературы.
– А нельзя меня было привезти как живой пример? – спросил Артур.
Журналистка Анна Черняховская некоторое время работала в ЮНЕСКО, занималась инфицированными СПИДом, и ей надо было найти на обложку журнала обаятельного героя, оптимистичного, привлекательного, косая сажень в плечах. Но обязательное условие –
у него должен быть СПИД и нетрадиционная ориентация.С большим трудом в городе Орле ей отыскали именно такого человека.
Он звонит ей и говорит извиняющимся голосом:
– Анна, так все совпадает, но у меня нет СПИДа.
– Поздравляю! Поздравляю!!! – радостно закричала Черняховская.
Писатель Павел Френкель – Яше Акиму:
– А какой у Марины пес?
– Точно не могу сказать, – ответил Яков Лазаревич, – но, когда ему было два года, он руками доставал мне до шеи.
– Мой первый муж, – сказала Люся, – очень заинтересовался твоим письменным столом, все стал хватать и перекладывать бумажки с места на место. Пришлось ему сказать: “Вообще Марина не разрешает нам трогать у нее ничего”. Я испугалась, что он сядет к тебе за стол и начнет записывать в твой блокнот свои мысли!
Серёжка:
– Ой, до чего же мы дошли! Продаем подарки, прячем деньги и в трудный момент для этих людей им их отдаем!
Осенью в нашей избушке в Уваровке кто-то разбил окно, в поисках неизвестно чего перевернул весь дом и утащил две банки смородинового варенья, которое летом наварила Люся.
– Ну и хорошо, – сказал Лев, приехав и оглядев учиненный кавардак. – Хоть чайку попьет с вареньицем, а не водку!
Телефонный звонок, я взяла трубку, и чей-то ужасно знакомый голос мужской попросил Лёню.
– Он в Уваровке.
– А можно ему туда позвонить?
– А кто его спрашивает?
– Слава Полунин.
– …Выдумываете! – говорю я.
– Нет, правда.
– Вы что – настоящий Слава Полунин?
– Да, – говорит он. – Я ему звоню по мобильному, мне дал Юрочка Рост, а никто не подходит.
– Наверное, он вышел в сад… – сказала я.
Слава Полунин звонил из Франции, приглашал Лёню к себе на день рождения – с Луной. И прислал ему “Приглашение к Славе”:
“Дорогой Леонид!
Мы давно знаем о Вас и Вашем проекте, в который мы просто влюблены! И книжка у нас есть ваша «Черный юмор для белых и цветных».
Вот Вам приглашение на праздник «720 ЛУН», и если Вы сможете принять в нем участие вместе с Вашей Луной – мы будем очень рады!”
“Добрый день, Слава! – отвечал ему Лёня. – Очень Вы зажгли меня своим приглашением на лунный праздник, и я прямо сразу рассказал моей Луне о таком удивительном приглашении. Она, конечно, загорелась еще ярче, чем я! Но так вот бывает в жизни, что наши возможности не совпадают с нашими желаниями… Именно в это время у меня очередная гастроль – Луна и водолазы готовятся к поездке в Балаклаву. А уж очень бы хотелось побывать у Вас в гостях. Но в следующий раз! Пришлите Ваш почтовый адрес, я отправлю Вам щепотку лунного света в спичечном коробке.
Обнимаю!
До встречи на Земле, хотя Луна-то вот она, здесь…
Леонид”.
Моя свекровь Раиса Александровна, приехавшая с Урала, кочующая в Москве от одного сына к другому, от второго к третьему, уезжая от младшего Лёни к старшему Валере:
– Вот я вам борщ наварила на пять дней – до моего возвращения.
– А поедешь домой на Урал, – сказал Серёжка, – свари нам борща – на год…
В 90-х годах мы как-то особенно сблизились и подружились с Юрием Вячеславовичем Сотником. Я сделала о нем радиопередачу, в которой он поведал мне о своей судьбе, как работал фотографом и журналистом, сплавлялся по северным рекам, служил кочегаром в бане и даже был золотоискателем…