Золотой воскресник

– Шли бы вы на наш круглый стол, ребята, – говорю, – раз вы такие умники. Нормальные люди приехали из России, собираются философствовать о вечности…

– О ВЕЧНОСТИ?.. – поднял брови один из них. – Поподробнее, пожалуйста!..

* * *

Мальчик входит в троллейбус, окидывает пассажиров гневным взглядом и громко произносит:

– Ну и ну! Старики уселись, а маленькие – стоят!

* * *

Звонит Люсина секретарь парторганизации Клавдия Ивановна. У нее давно болел муж, вот она позвонила с печальной вестью – он умер.

– Вы представляете? – она говорит. – Утром попросил творога – я ему сделала со сметанкой, с вареньицем, он позавтракал и умер.

– Клавдия Ивановна! – воскликнула Люся. – Ваш муж – он святой!

* * *

Лёня пришел в литографскую мастерскую – решил напечатать литографию “У каждого человека есть свой слон”.

– Вхожу и вижу такую картину, – рассказывает Лёня, – печатники бросаются картонками, причем запуливают – о-го-го! Играли, гонялись друг за другом, гоготали, потом засветили одному в лоб и разбили ему очки. Тот рассвирепел и стал дико ругаться. Чуть не до драки дело дошло!..

На следующий день Лёня пришел, только начал в тишине рисовать слонов на чистом белом камне, а кто-то слонялся, слонялся и говорит: “Ну что? Давайте кидаться?”

– Кидались, пока люстру не разбили!

* * *

В “Переделкино” старица-стоматолог беседует с очень пожилым человеком.

– А помните, какие были зубы у Ольги Берггольц?.. – он спрашивает у нее.

* * *

Когда-то Леонид Бахнов прочитал мне свое стихотворение. Прошло двадцать с лишним лет, а я его помню наизусть:

Если был бы я художник, Я б купил себе скворца. Жизнь казалась бы прекрасна От начала до конца…

* * *

Тишков приходит в гости к художникам Игорю Макаревичу и Елене Елагиной, а они, грустные, сидят в мастерской. Лена говорит:

– У нас умер второй хомяк.

И показали – у них за окном маленькое кладбище. Там похоронен их старый кот, хомяк, ручная крыса и вот еще один хомяк.

* * *

– Игорь Макаревич нашел на помойке зеркало – абсолютно туманное, – рассказывает мне Лёня. – Ходит в нем кто-то – из глубины видно, двигается. Вглядишься – а это ты сам…

* * *

– …Я не буддист, понимаете??? Я не буддист! Я ДЗЕН-буддист!!!

* * *

– …А еще дай Бог здоровья… этому… ну, с нашей улицы… как его зовут… Ну, ты его знаешь… Господи…

* * *

На выступлении в детской библиотеке Яков Аким прочитал что-то из любовной лирики.

Всем сразу вспомнились Ромео и Джульетта. Один мальчик поднял руку и спросил:

– Яков Лазаревич, а сейчас кто-нибудь умирает от любви?

– По разным причинам, – уклончиво ответил Яша.

* * *

Мы с Яковом Акимом идем на сороковины к Юрию Ковалю. Думаем, что купить.

– Арбузу, – говорю, – я уверена, Юрий Иосифович бы обрадовался больше, чем цветку…

– Но меньше, чем бутылке, – заметил Яша.

* * *

Лёня меня ругает:

– Нет, ну надо же! Только сидит и думает – от кого бы еще полететь на воздушном шаре?

* * *

Володя Храмченко рассказал, как он прыгнул с парашютом: сколько было треволнений, переживаний, а встал на землю – и всех людей увидел недифференцированно – тот студент, а тот профессор, а как…

– Тела? – простодушно спросил Лёня.

– Как души, – он быстро ответил. – Еще в полете я понял, – сказал Володя, – что можно дышать глазами и ушами. Раньше я не знал, что так можно дышать, а тут ясно и отчетливо понял, как это делается.

* * *

– Эта женщина, – сказал Леонид Юзефович, – даже не подозревает, что у истории должны быть начало и конец…

* * *

Шабуров Саша – мне:

– Слушай, мы старые люди, оторвались от КВН, взяли в руки книгу. Хватит морочить нам головы, что ты там где-то путешествовала, у нас не так много времени – мы хотим найти ответ на единственный вопрос: КАК ЖИТЬ?

* * *

Пожаловалась художнице Лене Садовниковой, что у меня живот болит.

А Ленка:

– У нас в Севастополе, мама рассказывала, в соседнем дворе жила женщина – палач. Она участвовала в расстрелах. Это была мрачная, тяжелая тетка – в галифе и сапогах. Все жили в коммуналках, и когда она появлялась на кухне – народ исчезал, как-то инстинктивно ее сторонились. А она в свою очередь всех опасалась, боялась, что ее отравят. Так вот, она говорила, что лю– бое отравление можно вылечить подогретым красным вином…

* * *

Люся:

– Господи! Везде уже инвалиды живут интересно, а у нас только начинают!..

* * *

– Мой Лёва, – она говорила, – не может майки выстирать добела, а только досера.

* * *

– Мой папа умер, когда вел экскурсию по старой Москве, – рассказывала Люсина подруга, журналистка Евгения Прусакова. – Так любил старую Москву, видимо, захлестнули эмоции!..

* * *

– Сегодня, – сказала моя подруга Нина, – я просто разрывалась между кладбищем и роддомом!

* * *

По телевизору показали сюжет об одной учительнице из Красноярска – зарплата копеечная, одна, без мужа вырастила сына, он учится в институте, удочерила девочку – та учится во втором классе, пятью хлебами всех накормила, теперь хочет усыновить негритенка.

Ее все спрашивают:

– Зачем?

– Да как представлю – зима, Красноярск, деревня, снега – и негритенок идет. Это так красиво…

* * *

На мой призыв к детям в журнале “Мурзилка” сообщить, кто видел своими глазами летающую тарелку, пришло такое письмо:

“Мне 81 год, я 50 лет член партии, нам дали путевку в Аншахово под Одессу. После ужина мы вышли погулять, и что же мы увидели? 2 апельсина больших на расстоянии, один выше, другой ниже. Минут 15 висели, красные, неподвижно. И вдруг в течение нескольких минут их совершенно не стало. Вы понимаете, какое положение? Это были НЛО”.