Золотые тротуары (сборник)

Из бурлящей толпы вынырнула хохлушка, подошла к нам, передала ключи. Оглядев меня подозрительным взглядом, торопливо ушла. Музыка джунглей, увеличивая обороты, давила на психику. Я галантно предложил проводить землячку до остановки автобуса.

На выходе бушевал в самом разгаре скандал. Негр Ги загородил спиной дверь пьяному балбесу. Тот качал свои права и рвался в тепло дискотеки. Словесная дуэль склонялась к потасовке, и они сблизились. Фырча носами, рычали друг на друга. Мы осторожно обошли спорящих. На улице висел прозрачный туман, и воздух был особенно свежим после прокуренного подвала. У метро «Одеон» у меня возникла мысль: «Не позвать ли с собой Наташу к чаепитию с Майком?» Да и мне тоже с красивой девушкой намного приятнее провести день. Я выложил план нашего совместного мероприятия и объяснил цель. Про отель «Ritz» она много слышала. Вспомнила какой-то фильм про Коко Шанель. Такая возможность увидеть волшебный мир принцесс ее моментально завлекла и слегка опечалила. Нет соответствующего прикида, а без него разве праздник? Оставалось уговорить хохлушку, чтобы та одолжила минимум из приличной одежды для такого случая. Подошел автобус. Прыгнула на подножку, крикнула мне из закрывающихся дверей:

– Завтра тут у памятника в 16 часов.

– Отлично! Буду ждать, как часовой. Форма – парадная! – ответил я ей под шум мотора.

Во дворе громко завыла собака. Открыл слипшиеся глаза. Моя соседка с верхнего этажа опять поссорилась с беспутной дочкой. Малолетка, беременная на шестом месяце, пропускает уроки, завела роман с сопляком-одноклассником, он же будущий папа. Кроме этой семейки меня нервировала и соседка-итальянка. Особенно ее привычка кидать окурки на мою террасу. Я повернулся и лег боком, закрывшись одеялом. Тепло койки манило и утапливало нежностью. Положил руку за голову и стал разглядывать одним глазом вчера начатую картину. Дед Мороз в ободранной шапке-ушанке шмаляет из автомата Калашникова по снежным бабам. Пули летят, сбивая их носы из морковки. Заказ для коллекционера в стиле импрессионизма. Через минуту спрыгнул с топчана, натянул брюки и включил радио. В новостях диктор со смаком пилил владелицу L’Or'eal. Та жаловалась на свою бесчувственную дочку, которая топтала ее права иметь любовника. Настоящий французский фельетон. Про альфонса коснулись вскользь, сравнив того с беспринципным циником, использующим слабость хрупкой женщины. Но мадам сопротивлялась и, в свою очередь, объявила, что лишит дочь наследства, а это удар ниже пояса. В общем, суп из пауков. К такому выводу я пришел, гладя последние приличные брюки.

В Париже из многочисленных мест свиданий памятник Дантону пользовался особым почетом. Он возвышался прямо у выхода из метро. Вокруг него удобный каменный пьедестал для сидения. Рядом на шесте выцветший циферблат часов. Тут всегда в любую погоду есть народ. Я увидел Наташу сразу. Разве возможно перепутать русский стиль: яркое цветовое пятно в широкополой шляпе. День выдался светлым. В прозрачном воздухе при переходе через мост был отчетливо вырезан собор Парижской Богоматери. Зеленые непроницаемые волны Сены мирно бились о набережную. Вышли на правый берег, полюбовались архитектурой Лувра. Суббота. Армия туристов захватила площадь. Вокруг армада машин.

– Завтра утром улетаю в Москву, а там катастрофа. Мать сердитая. Я влезла в долги. Расскажу, что со мной приключилось, – засмеют. Идиоты! Меня чуть не убили! Да и что говорить, еле выбралась из когтей мерзавцев. – Потом мы присели в саду под голыми платанами. – Подожди, художник, устала, – жалобно сказала девушка, снимая с ног туфли с блестками рыбьей чешуи.

Мы полюбовались, как сквозь ажурные ветки деревьев просвечивался силуэт Эйфелевой башни. Там, в синей дымке сумерек, он казался миражом. У фонтана Наташа сделала минутную паузу, ее умилил Таракан – шарманщик. Тот пел, заикаясь, один и тот же куплет. Сбивался с ритма и отпугивал тряпкой назойливых чаек.

– Жалко, что нет фотоаппарата, – сказала она, и мы потихоньку пошли к цели.

У входа в «Ritz» маячил в фуражке швейцар. Он подозрительно посмотрел на нас, но тут же пропустил, толкая перед нами кружевную дверь. Внутри было тихо, горела драгоценными камнями хрустальная люстра под лепниной потолка. По изумрудному длинному ковру мелькали тени. Наташа вела себя степенно, важно и не растерялась, когда к нам подошел мужчина в ливрее. Вежливо заинтересовался нашими намерениями: «Бар? Мадам и месье, пожалуйте налево. Желаю вам приятного дня» – и скрылся снова за стойкой. Мы плавно зашли в звездный мир легенд, уголок живых богов. Хрупкая девушка осторожно перебирала струны арфы. Майк сидел лицом к застекленной террасе, перелистывал страницы модного журнала. Услышав мое приветствие, обернулся и удивленно произнес:

– Какими судьбами, месье Игорь? – Я представил мою подругу, которая ему на ломанном английском сделала маленький комплимент. – Если желаете, составьте компанию, мои друзья, – сказал он, пододвигая галантно нам кресла.

Все получилось намного проще, чем я предполагал. Гарсон поставил ароматные пирожные к серебряному чайному сервизу. Пахло свежими розами. Атмосфера изменилась, когда в бар, в буквальном смысле, ввалилась колобком арабская семейка, отвлекая нас своей дикой экзотикой. Папаша – бедуин с тростью, женщины закутаны глухо, как мумии. Наташа уже переглядывалась с одиноким очкариком. Тот курил сигару, пуская дым колечками.

– Ну а у тебя что нового на фронте искусства, месье Игорь? Борьба творческой мысли с бытовухой? – поинтересовался Майк моими делами.

Постепенно за пустым разговором перешли к более важным новостям недели. Про интриги Елисейского дворца. Как президент устроил свадьбу с женой-манекенщицей, превратив дворец в грандиозный балаган. Но все-таки моя задача была как можно быстрее расколоть его на историю старого дружка, а теперь счастливого и респектабельного месье Банье. Мне это удалось, и он выпрямился, расстегнул пуговицу пиджака и с налетом ностальгии начал почему-то с себя. Опущу некоторые детали далекой молодости Майка. Проучившись кое-как в гимназии в провинциальном городишке на юге Франции, он не стал заниматься коровами на папиной ферме. Это не входило в планы. Его тяготило спокойствие провинции, и он без сожаления покинул семейное гнездо, обещав маме писать письма. Взяв походный саквояж, сел на поезд, идущий в столицу. Он понимал, что будет трудно завоевать место под солнцем честным способом, без полезных связей и с аттестатом зрелости. Разве что повесить аттестат на стенку. Конечно, была возможность устроиться продавцом в магазине. Короче, угол Сен-Жермен стал его настоящим призванием. Тут было все, о чем он мечтал: женщины и легкие деньги. Появились новые друзья, в том числе скромного вида еще парнишка. Звали его Франсуа-Мари Банье. Парижанин из приличной семьи. В отличие от других, более опытных геев – альфонсов, Майк и Франсуа практиковали все то, что другие не делали. Иногда их брала развратная парочка и устраивала домашнюю оргию. Партнер хоть и не был особенно красив, как Ив Сен-Лоран, но работы хватало по горло.

В шестидесятые годы Париж был фантастически либеральным городом. Появились разнообразные клубы, кафе с определенным уклоном, где собирались бальзаковского возраста дамы в поисках молодых жеребцов. Веселились все, от рабочей среды до крупных политиков. В газетах тех времен публиковали дебоши со звездами на первых страницах. Прошло время, и все изменилось. Исчезли активные h"ustele, и угол почти опустел. Его напарник, видя ситуацию перемен, придумал себе новое амплуа: писатель-фотограф, оставив за собой основной доход от секса. У него оставались верные клиенты, позже возникла правильная идея снимать на пленку портреты глупых богатых теток, что дало ему дополнительно определенный статус. Первая удача на этом поприще – выставка фотографии в культурном центре Бобура. К этому моменту он уже давно переместился в кафе «Flore» на второй этаж, где собирались свои люди. Создал уютную обстановку кабинета и вообразил себя интеллектуалом.

Майк подлил себе чаю и после паузы продолжил: – Мы по-прежнему оставались друзьями. Мечта разбогатеть на творчестве не давала результатов. Так вот, в одну из наших встреч, в конце девяностых, гуляя по весеннему Сен-Жермен и глядя на пышно цветущие каштаны у церкви, у нас появилось настроение летящих бабочек. Банье хвастался, что дописывает толстый роман про сломанного жизнью денди. Правда, обмолвился, это скорее для души. Ему уже тогда было за полтинник, и то, что самое лучшее, казалось, осталось уже в прошлом. Но как все обманчиво, и судьба полна сюрпризов! Он был совершенно прав. Пообедать мы решили в его любимом заведении – кафе «Флор». И вот, проходя мимо книжного магазина, на нас накинулись, цепляясь, две цыганки: «Погадаю, дайте ручку! Все скажу, дорогие». Я спрятался за спиной моего друга, а та, что постарше, взяла его под руку и почти насильно отвела в сторону, шепча ему в ухо. Банье перестал сопротивляться, глядя на нее завороженно. Мне оставалось ждать завершения сакральной процедуры, и, будучи католиком, я к суевериям относился равнодушно. Если только что иногда залезал в гороскоп, и то чтобы поднять настроение. Через пять минут вернулся дружок, улыбаясь. – Тут Майк замолчал, посмотрел пристально на Наташу, которая горела ярким пламенем, клея взглядами очередного лоха. Мне надо было только толкнуть ее ногой, и она подтянула свое платье, обратившись к нам со вниманием. Наш разговор продолжался. – Мы сели за столик на террасе. Он искал, с чего начать. Только положил передо мной открытую ладонь, разглядывая выпуклые кривые линии. Мне самому было интересно, что предсказала ему гадалка. Водя пальцем по ладони, он таинственно произнес: «Вот тут где-то спрятан чертов узел везения. Ты видишь его?» Я старался увидеть его там. Напрасно. Кривые линии на ладони пересекались беспорядочно. Да что там, ничего особенного, как тут определить, где что? Он спрятал руку в карман и вспомнил наши прежние похождения. В кафе у Банье было много знакомых, те постоянно мешали нам закончить воспоминания, подходили здороваться. Разговор сбился, а потом совсем сошел на нет. Мы расстались у его машины поздно ночью под липким дождем. Я сильно промок, простудился и слег. Месяц чихал, далее переезд, ремонт квартиры… Я почти забыл про этот случай с цыганками. Разве что встретился с приятелем, и он сообщил новость, стоящую внимания: у моего друга Банье появился крутой покровитель. Сказка! Владелица крупной фирмы с мировым именем. Иногда слышал от соратников, что Банье баснословно разбогател и исчез из виду. Закрылся у себя в поместье, как граф Монте-Кристо. Предполагали разные варианты: то стал жертвой фатальной любви, то зазнался…