Золотые тротуары (сборник)

– Да, слушаю! – Сначала повышенный тон, потом смягчился, узнав о причине звонка. – Говоришь, Рыжий, что баба с бабками? Ну, сходить познакомиться можно – вдруг какой-нибудь меценат? Хотя, Рыжий, ты вечно что-нибудь замутишь, и в итоге получится ерунда!

Мне пришлось еще раз прокрутить рекламу про мадам, и только тогда он согласился.

Кем в те времена был эмигрантский начинающий писатель Эдик под псевдонимом Лимонов? Почти никем! О нем знал разве что узкий круг друзей и его любовницы. Первая книга на французском утонула в дебрях местной литературы, но Эдик парень самолюбивый, чутьем понимал, тут для него неограниченный контингент читателей, выбиться можно только наглостью и скандалами. С деньгами было плохо. Пил дешевое вино и ругал свою подругу, сумасбродную Наташу Медведеву. Та хоть пела русские песни в кабаке, там же и спивалась. Используя ее молодость и шарм, клиенты в перерыве щедро угощали спиртными коктейлями «за компанию», соблазняя красавицу с порочной целью, так что та еле добиралась домой. Часто дралась в такси и получала фингал под глаз. В общем, Эдик жил на горячем вулкане. Они расходились, сходились, ругались и мирились.

Я стоял возле громадной лужи и наблюдал, как отблеск светофора плескался, изменяя окраску воды то в красный, то в зеленый, пока не появился переходящий через дорогу Лимонов. Чубчик волос развевался на ветру, расстегнутая куртка с вышитым нитками драконом и брюки дудочки. Мог сойти за московского стилягу.

– Привет, Рыжий! Что, ноги моешь? – начал ехидным голосом, потом поинтересовался, куда мы направлялись. К счастью, это было совсем рядом от улицы Риволи района Маре, где он, впрочем, жил. Когда отошли, похвастался, что для поклонницы имеется подарок – завернутая в бумагу его последняя, вышедшая из печати книжка. Вынул из-под мышки и показал пакет. – Скоро еще одна выйдет, старик, но эти проклятые суки дали гонорар совсем мизерный! Эксплуататоры! – Ругаясь на порочную капсистему, последовал за мной.

Мадам Ольга открыла дверь и стеснительно спросила, глядя на Эдика:

– Месье Лимонов? Писатель? Ну что же стоите, друзья, проходите, пожалуйста! – И широко улыбнулась.

За ней тянулся длинный коридор, завешанный картинами в золотых рамах, а так квартира, похожая на ее бутик. Те же бархатные диваны в просторном салоне, пуфики да персидские ковры. На мраморном столе стоял приготовленный к чаю сервиз. Пока мадам рассматривала подарок – книгу, уже подписанную автором, – я сел в кресло у окна, наблюдая за обоими. Мадам совращала Эдика, стоя почти вплотную, то и дело поправляя падающие лямки длинного платья, из-под которого выглядывали носки туфель на высоких шпильках. Завершив ритуал порхающей птички, она пригласила к основной программе знакомства: взять пирожное, налить чаю в чашки и начать светский разговор. Все, кроме религии и денег, темы табу. На меня они мало обращали внимания, скорее создавалось впечатление, что все идет своим чередом. Мадам, распустив крылья, щебетала про вечные ценности культуры, Эдик уже пил дорогой коньяк рюмками и энергично что-то доказывал, а я все старался быть еще ближе к сладкому. От пирожных остались пустые тарелочки, но по-прежнему хотелось есть.

Воспользовавшись кратким отсутствием хозяйки, суетившейся на кухне, решил полакомиться фруктами из вазы. Взял яблоко и разочаровался сразу. Оно оказалось просто правдоподобной копией. Чуть сконфузился, показал Эдику. Тот, шутя, сделал скверную мину, поскоблил поверхность вилкой и положил обратно в вазу.

– Рыжий! Тут и баба Ольга такая. Фуфло! – сказал он и долил последние капли из бутылки в стакан, выпив одним дыханием, крякнул хихикая. От него отдавало духом мальчика из серой провинции, далекого Харькова.

К счастью, мадам вернулась с пышным тортом из мороженого. К нему специально полагалось шампанское. И опять зазвенели бокалы, от литературы остались лишь воспоминания, в воздухе витал легкий флирт. Я делал вид, что читаю со столика журнал, и догадывался, что мое присутствие тут не обязательно. Мадам встала с дивана и повела нас показывать свои обширные хоромы: спальню, с громадным балдахином, далее кабинет, заваленный тряпками, под конец экскурсии – ванную с джакузи. Когда мы вернулись на прежнее место, то за окном быстро стемнело. Стоял полумрак.

– Ну что ж, мои друзья, извините, но мне пора собираться на ужин, – сказала Ольга и пообещала новую встречу когда-нибудь в ближайшем будущем.

Как только дверь квартиры захлопнулась за нами, я взял под руку опьяневшего Лимонова, и мы начали спускаться по лестнице. На нижней площадке сделали паузу у высокой пальмы. Потрогав листья, мы решили, что она загибается от жажды. Вокруг было тихо, когда мы вдвоем стали молча писать в кадку. Земля была твердая, и брызги летели по сторонам, образуя тонкий ручей.

– Хватит, Рыжий, безобразничать. Мы же солидные люди.

– Ага, Эдик, полили цветочек. Пусть растет…

На улице моросили холодные капли дождя, попадали мне за шиворот рубашки. Редкие прохожие торопились, укрывшись зонтиками. Мы, мокрые, перебежками добрались до Риволи на остановку автобуса.

– Поеду домой, Рыжий, а то Наташа будет сердиться. А про мадам забудь. И про свидание тоже. Она хоть богатая, но сумасшедшая истеричка, – сказал Эдик совершенно трезвым голосом.

Как-то раз, спустя годы, я встретил на приеме в русском посольстве мадам Ольгу в сопровождении молодого человека. Узнав меня, поинтересовалась судьбой писателя и огорчилась, услышав, что тот уехал и живет в Москве, получил долгожданную известность. «Передавайте ему привет». – «Обязательно, мадам». И разошлись. Про привет я, конечно, забыл, но однажды, сидя на московской кухне, в разговоре с Эдиком упомянул ее имя в связи со скандалом про одного министра, которого обвинили в коррупции. В доказательство приводили в пример тот факт, что купил ботинки в бутике мадам Ольги за 60 тысяч франков. Сумма внушительная для тех времен, что вызвало резонанс среди обывателей. Он выслушал новость без особого интереса, лишь чуть припомнив давно забытую историю пустой фразой: «Несчастная буржуйка», – и перешел на другие темы…

Обед с модным писателем и многое другое Рассказ об Эдуарде Лимонове

И чего ради собралась толкучка теток перед мэрией шестого района этим ранним утром? Постепенно понимаю – это демонстрация протеста. Среди демонстрантов самопальные плакаты на кусках дерева, на которых от руки выведено разное, но смысл явно один. Люди недовольны работой дворников улиц. Я прохожу мимо, наблюдаю за облокотившимся на метлу безразличным ко всему высоким негром в рабочей форме. В толпе промелькнуло знакомое лицо пацана – это Феликс, дружок с Бульвара. «Что он делает тут? Вроде бы живет в пригороде», – спросил себя и, стараясь быть незамеченным, наблюдал, как тот жестикулировал длинными руками перед стоящей блондинкой. К сборищу людей отношусь по-честному прохладно. Держась за полы шляпы от порывистого ветра, продолжил путь к ближайшей булочной, что за углом площади Сен-Сюльпис. Купив горячий багет, по дороге домой вновь встретил Феликса с блондинкой. Я пересек тротуар и поздоровался.

– Вот твоя землячка. Лихая туристка из Москвы, – пояснил он, представляя свою спутницу таким широким галантным жестом парижского денди. – Ее имя Таня.

Девушка, потупив взгляд, мило улыбнулась. По-французски знала примерно слов десять и рада была услышать родную речь. Мы разговорились с обмена вопросами: кто, откуда? – полностью игнорируя нашего друга до тех пор, пока он не посмотрел на часы и сказал:

– Камрады, вижу, вы снюхалась. Жалко, что русский не преподавали в моей школе. Я, хотя есть важное мероприятие, опаздываю к званому обеду у тети. Надеюсь, вы и без меня хорошо проведете время. – И, засунув руки в карманы, Феликс засеменил короткими шажками вдоль по переулку.

Девчонка оказалась шустрая и общительная. Всего за две недели во Франции успела перезнакомиться со многими людьми. Мы дошли до кафе с крытой от непогоды террасой. Внутри горел свет, сидели люди, была уютная атмосфера, да и туфли у моей спутницы промокли еще с утреннего дождя. Уместились вдвоем на диване и заказали чай. Она все рассказывала про то, чем занимается, гуляя по городу. Тема обширная и достойная внимания. Ее влекло туда, где скапливается больше всего народу. Где демонстрации, там и она. Говорит, в будущем найдет работу в социальной сфере. С Феликсом познакомилась еще до того, как попала на толкучку протестующих у мэрии. Произошло это прямо у порога церкви Сен-Жермен, где она разглядывала лики святых. Он подошел тихо сзади и о чем-то начал спрашивать. Сначала испугалась, но сразу успокоилась.

«Симпатичный парень», – решила по-простому и кое-как ответила по-французски. В ту далекую эпоху Горбачева, надо сказать, что туристов из России чуть прибавилось. Ее же пригласил Фонд мира на конгресс по правам человека, ну а Феликс увязался и напросился погулять. Так они и попали на площадь Сен-Сюльпис. Ее короткий рассказ был усыпан восторгами о городе, пока мы не затронули сумасбродную жизнь местной богемы и постепенно не перешли к литературе иммигрантских писателей: Набокова, Зиновьева и, к удивлению, Лимонова. Тут я воспрянул духом. Сладкое чувство важности перехватило горло, и я объявил ей как можно скромнее, что якобы знаком с автором скандальных книг.