Золотые тротуары (сборник)
Шрифт:
– Как ты, художник, связался с такими придурками? Этого лысого (Профессора), зарежу свинью! Настоящий развратник. – Он поправил галстук и продолжил: – Зашел к старой знакомой, той, у которой был на вернисаже. Тоже печальное явление. Бывшая красавица, прежде довольно успешная. Call girl. Теперь на пенсии занимается искусством. Так, из солидарности, покупаю ее мазню. Весь туалет увешан. Кому-то это нравится. Вкусы разные у людей, понимаешь, месье художник?
Смеркалось, серой пеленою зажглись витрины, чувствовался пронизывающий колючий ветер. Весенняя погода обманчивая. По пути мы сделали паузу у галереи, где когда-то выставлялись мои работы. Это была «Down Town». Из всех самая удачливая для меня. К сожалению, сейчас они продают мебель современного дизайна.
– А сейчас как с продажами? Проблемы? Могу помочь, – намекая, проговорил Майк. Он знал историю района, его тайны, закоулки и интриги. – Вот здесь находилась прачечная месье Адольфа. Его так прозвали за усики. А тут мясная лавка. А вот здесь была «whisky `a go go», где от овердозы скончался американский
Обойдя зигзагом переулки, мы подошли к довольно разбитой, красного цвета тачке.
Он вытащил ключ, открыл дверь:
– Подожди, пожалуйста, мне надо принять медикаменты. – И залез внутрь через окошко.
Я, заметив, как он высыпал на открытку линию белого порошка и провел носом, сделал вывод – героином заряжается, а такой приятный собеседник. Когда он вышел из машины, видя, что мелко дрожу от холода, позвал погреться. Куда? Конечно, в кафе «Le Palette». Если обычные смертные посещают любые, то гении там уже праздновали сдачу экзаменов. Студенты, стуча по барабану, пели песни, звенели колокольчиками бокалы. Нас окрикнул Франсуа, заросший гарсон. Провел в зал и дал столик в центре под зеркалом. Привилегия для особо уважаемых клиентов, а мой знакомый пользовался особенным вниманием у патрона, который явно заискивал перед ним, угощая за свой счет напитками. Когда мы допивали чай, Майк расслабился, и я задал вопрос насчет скандальной эпопеи его друга Банье. К сожалению, шумные студенты заглушали слова. Приходилось повторяться, хотя он сразу догадывался, о чем идет речь. Погасил сигарету о край пепельницы и произнес:
– Про эту тему как-нибудь в другой раз.
Зазвенел мобильник. Он стал рыться в плаще, найдя его, внимательно приложил к уху, записал чей-то адрес. Спешно встал, сказав:
– Пока, мой дорогой. Отдыхай. Выбери на ужин горячее блюдо. Фазан с картофельным пюре тебе верно понравится. И остальное…. Про счет забудь. Все заплачено. – И покинул, торопясь, кафе.
Я еще долго рассматривал потемневшую от толстой пыли «палитру», висевшую над баром, догадываясь о ее происхождении. Выпившие студенты, вой дя во вкус декадентства, начали раздеваться догола, кидая в потолок пиджаки и ботинки. До этого спокойная брюнетка встала на стул, закрутила над головами своим бюстгальтером, но подвернулся гарсон, которому его напялили. Она прыгала, кривляясь под хохот и свист пацанов, потом неуклюже упала на пол. Охая, поднявшись, полезла обниматься с каждым по очереди. Школьный балаган замучил меня; облитый пивом, зевая от дыма, я поплелся домой сквозь разбушевавшуюся стихию бардака.
Поднимаясь по лестнице, встретил группу жильцов. Моя соседка держала белый лист. Очередная жалоба в полицию на настоящий притон, как они сформулировали, наркоманов, убийц, проституток у нас в подвале под романтической вывеской «Клуб четырех ветров». Все очень, конечно, преувеличенно. Кроме моей, отсутствовала подпись еще и соседа-графа. Занимались этим делом периодически. Точно раз в полгода. И очередная петиция, пуская пузыри, оседала в недрах бюрократии навсегда.
Утром по радио журналисты снова месили мадам Бетанкур. Дочка подала на нее в суд, объявляя, что та просто чокнулась. Про имя альфонса – сплошная тишина. Мне было так занятно, что я отложил кисточку в сторону. Прослушав информацию, я решил сходить этим же вечером к точке, где, как обычно, ожидает секс-клиентов пенсионер Майк. Чтобы все было натурально, вытащил несколько каталогов со своими выставками. Этого мне показалось мало, нашел афишу последней выставки. Пусть будет подарком. На ужин прикончил тарелку резиновых макарон с сосисками, запив сладким чаем. Спустился на улицу. Небо было еще ясным, голубоватым. Блестела вымытая до блеска луна, отражаясь в верхних окнах. Дойдя до угла Бульвара, где обосновался магазин «Armani», прошелся вперед-назад, выискивая среди прохожих моего друга. Его привычное нахождение – площадка, примерно несколько метров в оба конца, но сейчас она была без него. Потоптался и направился к Алану – художнику. К живой газете Сен-Жермен. Вокруг него уже собрались члены его клуба. Тут обычно у каждого имелись свои причуды: куда встать у решетки? Словно тротуар был помечен невидимой границей. Кто пытался нарушить правило, того исключали. Просто грубили так, что нарушитель обижался и исчезал. А сейчас я отозвал Алана от пацанов и спросил о том, куда девался Майк и есть ли новости от него.
– Ах, вот, о чем речь! – воскликнул Алан и тихим голосом объяснил проблему: – Он вообще редко приходит сюда. Стал староват для этого дела. Номер телефона – тайна. Скажу – убьет, а вот после обеда, five o’clock, найдешь наверняка его в баре гостиницы «Ritz». У богатых свои привычки. Месье Игорь, об информации молчок! Мол, случайно зашел, понял?! – закончил он.
Мне этого было достаточно. Дальше послушал любовные байки истинных фантазеров, как корейская миллионерша покинула большой бизнес, улетела в Париж и теперь спит с Виторио (вечно безработным) у него в студии. Подарила машину, а у того прав нет. Одним словом, Сен-Жермен.
Напротив метро «Мобион» высветился циферблат столбовых часов. И он тоже врал ровно на полчаса. «Плохая точка для свиданий» – так я подумал, переходя через перекресток. Месье Ги, высокого негра, встретил около дверей его дискотеки. Увидев меня, тот хотел быстро исчезнуть, но пропустил момент, остановился. Этот тип довольно сносно говорил по-русски. В 80-е учился в Московском университете. И
у меня к нему были своего рода претензии.– Добрый вечер, Ги. Давай поговорим, а то мы опять поругаемся, – начал я. Дело в том, что моя мастерская находится прямо над его ночным клубом. Грохот музыки заставляет меня вскакивать с постели по ночам. Конечно, всякого рода прошения мало меняли положение, и мы договорились, что тот будет мне платить наличными раз в неделю. Обычная практика среди злачных заведений. Отдавал он деньги по крохам, оставаясь всегда в долгу. – Ну как шоу-бизнес? – спросил я его.
– Одни убытки. Народ перестал совсем танцевать. Скупердяи. Дохнут перед телевизорами, – ответил он вяло. – Заходи после двух часов и получишь долг за прошлую неделю, больше нету, хоть застрели! Договорились?
– А за эту когда? Опять обманешь! – пристал я к нему напористо, давя на психику хитреца.
– Поверь, последние отдаю, – ответил он. – Или ты желаешь моей смерти? – Потом нервно кинул мне: – Пока! – И исчез за дверью.
Деньги мне были нужны позарез, и дальнейший спор стал бы бесполезным. Иногда это единственное, на что могу рассчитывать.
В мастерской было привычно холодно. Завернувшись пледом, взял кисть и при слабом свете стал дописывать картину. Запах разбавителя приятно щекотал ноздри. Звуки музыки, звучавшей по радио, слились с работой. Рыбы на картине ожили, завиляв хвостами… Отставил мольберт в начале третьего, освежил лицо холодной водой и спустился в подвал дискотеки. Там шел дым коромыслом. Под каменными сводами вертелся зеркальный круг, пахло алкоголем. Клиентура заведения – в большинстве бедные рабочие. Много черных из пригорода. Ги я нашел стоящим у бара. Он общался с высокой брюнеткой. Заметив мое присутствие, подтащил меня за руку к себе:
– Знакомься, Наташа из Москвы.
– Очень приятно, – ответил я, подозревая ловушку.
На ней была надета ультракороткая юбка, кукольный носик и волосы, завязанные хвостиком. И она о чем-то грустила. Ги сунул мне в карман деньги и занялся подошедшим соплеменником с золотыми зубами. Смесь хулигана с гопником.
– И давно приехали во Францию? – начал я интересоваться ситуацией новой знакомой.
Мы нашли свободный пуфик и сели, продолжая беседу. У каждой несчастной своя история, а ее относилась к категории бестолковой любви. По словам Наташи, все началось с сайта знакомств. Жажда приключений и путешествия превратилась в ее страсть. Мир широко открылся, давая сказочные возможности встретить ту самую желанную половинку, что и произошло. С этим французиком она долго переписывалась, и тот вскоре пригласил ее в Париж к нему в гости. Еще в аэропорту возникли сомнения, когда за ней приехал обрюзгший косой араб. Извиняясь за ее жениха, мол, занят, к сожалению, важными обязанностями, подхватил чемодан и посадил в машину. Веря, что все обойдется и едут они к красавцу из Интернета, Наташа по ехала, но получилось по-другому. Войдя в квартиру на окраине города, еще от входа заваленную барахлом, увидев в проем двери кровать с грязным бельем, запротестовала. В ответ из ванной комнаты буквально вылетели три темнокожих и замотали зовущую на помощь беззащитную жертву. Отняли паспорт, засунули кляп в рот и пообещали убить, если не даст кредитную карту. Мало того, потребовали, чтобы ее родственники выслали жадным арабам еще и выкуп. Поняв, что крупно попала, она дождалась перевода большой суммы. Арабы, после того как получили куш, смылись, оставив ее одну, привязанную веревкой к батарее. Освободил ее сосед, услышавший стоны. Приехала полиция, Наташу отвезли в больницу на обследование. Комиссар, снимая показания, был чутким и внимательным. Объяснил Наташе схему обмана. Делается это так: выставляется на сайт приличная фотография молодого обеспеченного человека – наживка, то есть приманка. Далее ищут потенциальную невесту. Переписываются, «влюбляются» и тому подобное, и только когда понимают, что можно взять, приглашают на съемную хату. Найти разводил сложно, они не оставляют следов. Для него, француза, русская душа была загадкой. Бросить все и приехать в чужую страну за мифической, совершенно глупой затеей и найти по каталогу любовь! «Ну что, разберемся. Будем наводить справки среди жуликов. Сообщим о результате, мадам», – примерно так поняла Наташа поучительную беседу с копом. В конце недели ее выписали из больницы. К счастью, у нее сохранился билет на обратный рейс. До вылета оставалось четыре дня, и, порывшись в записной книжке, девушка нашла номер телефона малознакомой хохлушки. Та жила одна и могла приютить у себя. Сама же хохлушка на время сейчас замещала тут за баром заболевшую подружку, и Наташа ждала терпеливо, когда та освободится и даст ей ключ от квартиры.
– А правда, что в этом подвале якобинцы пытали верных королю аристократов? – спросила меня Наташа. Это ей успел наврать чернокожий Ги.
– Нет, дорогая, над нами когда-то стояла угловая башня Корденленского аббатства. Оно было обширным по площади, обнесенное стенами. Здесь скрывались бунтари – будущие революционеры: Дантон и компания. В конце XVIII века в нем случился пожар. Сгорело все, кроме часовни. Алчные предприниматели воспользовались бедой, растащили камни и понастроили из них улочки вокруг. Мой дом тому пример. Деревянная балка поддерживает парадный вход над облицованными обломками гранитной колонны. Ну а прежние подвалы остались. В пятидесятые годы их начали открывать как ночные клубы. В моде был американский джаз. Не обошли, конечно, к сожалению, и наш, с готическими арками, погреб с крутыми, отшлифованными до блеска ступеньками. Первое название этого злачного заведения совпадало со временем Le Cave de Nouvelle Orlean, – закончил я краткий ввод в историю для уставшей Наташи.