Золотые земли. Сокол и Ворон
Шрифт:
Потекли мысли медленные, тягучие, как смола. Дара прикрыла глаза, вздохнула глубоко. Как долго она продержится?
Банник у печи зашуршал угольками.
– Ты назло, что ли, огонь сильнее разжигаешь? – процедила сквозь зубы Дара.
Дух хихикнул проказливо и нырнул в темноту. Из щелей выглянули анчутки. Заскрипели острыми зубами.
– Брысь.
Они подождали, пока она снова прикроет глаза. Подкрались ближе, ещё ближе и вдруг вцепились зубами в кожу.
– Ай! Твари!
Дара подскочила, сбросила анчуток. Голова закружилась, в глазах потемнело.
–
Подогнулись ноги. Сквозь черноту Дара увидела распахнутую печь. Огонь заплясал весело, оскалился жадно.
– Пусть ты ле-ссная ведьма, а вс-сё р-равно девчонка. С-смер-ртная…
Пламя вспыхивало ярко, но в глазах у Дары всё равно чернело. Грудь прожгло насквозь, рот песком засыпало. Она захрипела, не смогла ни слова сказать. Заскребла пальцами по чёрным доскам. Ногтями содрала сажу.
– С-смертная-мёр-ртвая…
Её найдут только утром. Холодной. Слабой. Неживой.
Духи ликовали, улюлюкали восторженно. Лесная ведьма умирала. Лесная ведьма оказалась их слабее.
– Наше мясо.
– Наши кости.
– Наша сила.
– Наша. Наша.
Они подкрадывались со всех сторон. Дара зарычала в отчаянии, когда кожу её прокусили. И в груди вместе с болью, со страхом, с ожиданием смерти восстало что-то, чему она не знала названия. Ногтями Дара проскребла по полу. Взмахнула рукой, но анчутки впились крепко, так сразу не сбросить.
Огонь выглянул из приоткрытой печи, потянулся к ней языком. Совсем как в лесу, как в яме, где обитал жыж. Но коснуться её дух пока не решился.
Кто-то опустился рядом на пол. Дара различила босые мужские стопы.
– Нарушенное слово карается смертью, – его голос звенел, точно мороз в зимнюю ночь.
Тавруй всегда был рядом, всегда ждал, когда Дара окажется слишком слаба, чтобы сопротивляться.
Медленно он протянул руку, коснулся её щеки. Пальцы мертвеца обожгли холодом.
– Пора…
Если он убьёт её, Дара никогда не найдёт Весю.
– Заплатить.
Он схватил её рукой за горло и поднял, заглянул в глаза. Чёрные, пустые, мёртвые. Анчутки завизжали в истошной радости. Тавруй потянулся к Даре, коснулся губами её губ.
И Дара отпрянула назад, взвизгнула, вскрикнула, вскинула руки. Упала обратно на доски.
Земля откликнулась. Яростью и болью ответила. Пол заходил ходуном, затрещал. Скрипнула печная труба.
– С-стой!
Из печи к ней кинулся огненный дух, Дара толкнула его в сторону. Голой ладонью толкнула, точно живого, и не почувствовала боли. Пожар внутри неё был сильнее, жарче, ярче. Бурной волной он хлынул из груди, из сердца, из крови. Вместе с отчаянием, вместе с яростью.
Её огонь не жёг, но разрушал. От него зашатались стены, завыл ветер над крышей, застонала земля под полом. Всё вокруг содрогнулось. И печной огонь нырнул в укрытие,
закопался в угли, затих. Заверещали анчутки, бросились в разные стороны. Банник спрятался в подпол.Дара опёрлась рукой о стену, поднялась на ноги. Кулаком стукнула по дереву, и дверь парилки сорвалась с петель, влетела в противоположную стену.
На полу валялась переломанная лавка, которой подпёрли дверь.
Напоследок Дара оглянулась. Тавруй исчез, духи скрылись, и только печное пламя дрожало, страшась мести. Создания Нави признавали только силу, только её боялись.
Дара перешагнула через накренившийся порог, вышла в предбанник. Провалились потолочные доски в нескольких местах, упали прямо на стол и лавки. Вся баня была разрушена.
Свежий воздух ударил в голову, Дара вдохнула полной грудью и тут же закашлялась, согнулась пополам. Её чуть не убили. И люди князя, и духи Нави, и ненавистный Тавруй. Они все желали ей смерти. Нельзя было оставаться в Златоборске. Бежать. Немедленно бежать.
Постепенно размеренным стало дыхание, и в голове прояснилось. Дара попыталась достать одежду из-под завалов, но дотянулась только до кафтана, накинула его на мокрое тело и вышла, шатаясь, на улицу.
Ярко горели пламенники, слепили. Вокруг бани собрались стражники, с ужасом они смотрели на Дару. Неужто пришли сжечь ведьму? Она остановилась, оглядела всех по очереди, сложила руки, готовая ударить, как научил Аука. Пусть только сунутся.
Мужчины стояли вплотную друг к другу. Все при оружии. Дара не помнила ни одного из них. И она никого бы не пожалела. Если сделают хоть шаг…
– Я так и подумал, что это ты, Дарина.
Стражники расступились, пропуская Снежного князя. Он улыбался так весело, точно услышал хорошую шутку.
– Ты весь двор на уши подняла. Чем тебе так не понравилась баня, что ты решила её разрушить?
Недоверчиво Дара оглянулась. Крыша накренилась набок, кирпичная труба разрушилась, обвалилась на землю, и тонкий дымок поднимался через дыру.
– Кто-нибудь, потушите огонь внутри. Не дай бог, ещё пожар начнётся, – распорядился Снежный князь. – Дарина, – он подошёл ближе, – ты в порядке?
Она проговорила едва слышно:
– Кто-то запер меня внутри.
Синие глаза князя блеснули точно лёд.
– Ты уверена?
В его голосе было столько власти, столько воли, что Дара вдруг усомнилась во всём, что случилось с ней.
– Я слышала шаги и не смогла после открыть дверь, – пробормотала она. – Её подпёрли лавкой. Кто-то хотел, чтобы я задохнулась в парилке.
Взгляд князя потеплел, губы тронула мягкая улыбка. Ярополк положил руку ей на плечо, поправил мех на воротнике, слегка касаясь щеки.
– Ты в порядке?
– Я да, зато твоя баня нет, князь.
Он засмеялся и будто вмиг помолодел на несколько лет.
– А я дал тебе какой-то нож, – произнёс Ярополк с улыбкой на губах. – Зачем тебе нож, когда ты можешь разрушить целый город?
Невольно Дара снова посмотрела на баню. Верно, всю клеть придётся разбирать и заново строить.
– Значит, всё-таки твой дар не спит? – спросил задумчиво Снежный князь.