«Зона свободы» (дневники мотоциклистки)
Шрифт:
— Не при! Не газуй! Побереги бензин! — орал Будаев, но его мало кто слушал.
Я заметила, что они с трудом принимали помощь друг от друга, каждому хотелось выехать самому.
Я бегала по берегу и фотографировала, фотографировала.
— Я что-то не понимаю, почему вы так много фотографируете, — вдруг пристал ко мне Вася, — У вас, что, пленки много?
— Много.
— А-а…
Потом мы снова выехали на равнину, проехали через несколько полуразрушенных деревянных мостов, а к обеду вышли к Ковылям, о которых вчера говорил водитель "Урала".
Наверное, эту речку еще вчера можно было переплюнуть или перепрыгнуть. Сейчас же пенный поток стремительно уносился вниз, и там, где вчера можно было без проблем проехать, сегодня было воды по бедра, а значит, наши
И снова я наблюдала странную картину. Все застыли у брода, в оторопи глядя на реку.
— Чё, пообедаем, че ли? — тонким голосом спросил Будаев.
Все нехотя зашевелились…
— Доставай свою чудо-плитку, — сказал Будаев Олегу, и тот покорно достал газовую плитку на две конфорки.
Кто-то зачерпнул воды в котелок. Через десять минут возни с плиткой, стало понятно, что она тоже неисправна. Будаев сплюнул и вытащил из своей коляски двуручную пилу. Минут черед двадцать общими усилиям сварганили костерок. Сырые дрова горели плоховато, но сварить суп удалось. Сразу же после обеда, пока в воздухе еще не затих звон ложек, Алексей завел Гиперболоид и ломанулся вверх по камням и через ближнюю протоку. Остальные побежали следом… План Алексея был прост — переехать одну протоку, форсировать другую и снова переехать третью протоку. Он без устали бродил по средней протоке, покачиваясь под напором течения, пока у него не созрел способ переправы. На берегу лежало вывороченное потоком воды дерево — ветки уже пообломало течением. Верхушку подцепили веревкой (вот где пригодилась альпинистская веревочка!) развернули поперек течения, сходили за пилой, и нагло, пока не видят егеря, завалили дерево, обрубили ветви.
Оно легло немного не так, как надо, его подправили. Натянули перила, чтоб можно было переходить. Потом Алексей загнал на этот импровизированный мост Гиперболоид, и мотоцикл лег на бревна рамой коляски. Веревками его перетянули на тот берег, а там, уже по камням, Алексей перегнал мотоцикл к соседней протоке и переехал через нее.
Я наблюдала за этим с немым восхищением. Он — гений! И словно стараясь отмстить нам за дерзость, с небес хлынул ливень. Валентин, который снимал все это, буквально балансируя над потоком на коряге, сперва прикрывал камеру курткой, а потом японская техника отказала, сообщив оператору, что для её работы слишком неподходящие условия. Для ребят условия оказались самые что ни на есть подходящие. На дождь внимания не обращали. Алексей в самом начале выкупался в Ковылях, поскользнувшись на камнях, он был мокрым с ног до головы, смеялся, но переодеваться не пошел. Я могла только в немом восторге смотреть, как они перетаскивают мотоциклы один за одним, Я завела Щенка, чтобы переправиться через протоку, — надо ведь было чем-то помочь! — но Алексей сразу же ссадил меня.
— Кыш отсюда! — он сел на мотоцикл и уехал, я осталась стоять, растерянная и жалкая. Ну зачем ты так…
После ливня река укуталась туманом, — он стелился по поверхности и нехотя поднимался вверх… Больше всего намучились с мотоциклом Женьки, — парень старательно заделал все сливные отверстия в коляске, и надо же было такому случиться, что именно его мотоцикл соскользнул в реку и коляска наполнилась водой. Вытащили мотоцикл с большим трудом.
К вечеру на маленьком самодельном плоту из камер переправили вещи, и перешли на тот берег сами. Алексей притащил мне чью-то химзащиту, я одела её, и первый раз оказалась на таком сильном течении. Вода была плотной и словно резиновой, она сжимала ноги и плавно, но сильно увлекала дальше, на глубину.
Палатки ставили уже в темноте…
Трудная дорога (2002 год, 21–26 июня)
Это было совсем не то, что мы ожидали увидеть — там, где новосибирские мотоциклисты и автомобилисты прошли без проблем, нас ждали испытания. Груженые тяжеловозы пробили в грунте колею, дорогу окружала высокая бровка, и дождевой воде просто
некуда было деться. Каждая ямка превратилась в огромную лужу, каждая лужа превратилась в грязевую ванну. Объехать эти места было невозможно, потому что кругом были либо скалы, либо стеной стоял лес, либо простиралось гнилое торфяное болото, в котором по щиколотку взяли сапоги… Гати, давно сгинули в трясине, мосты смыло, и с каждым часом на дорогу с окружающих сопок стекало все больше и больше воды.Наверное, самое плохое было в том, что не хватало опыта, и все приходилось придумывать и осваивать на ходу. Кроме меня, досталось Женьке, — ведь он был за рулем первый сезон. Его заносило в лужах, он бездарно буксовал на грязи, сбрасывал газ и глох, когда этого категорически нельзя было делать, в общем, в рекордно короткое время он снискал себе славу неудачника, но с упорством снова и снова кидался в грязь. В его глазах я не раз видела страх, но он преодолевал его.
Почти все время я шла пешком и даже радовалась этому. Я снова забыла перевязать коврики в другое место, и они снова лупили меня по синяку на плече. Когда я видела на пути буксовавшие мотоциклы, то налегала сзади на них, стараясь хоть как-то помочь, но — странное дело! — они не были рады моей помощи, Андрей Кравчук начинал газовать так, что меня окутывало плотным облаком бензиновой гари, Олег глушил мотоцикл и уходил кому-то помогать, а Юрка, увидев, что я пытаюсь ему помочь, стал так пронзительно и громко звать папу, что я просто растерялась.
Я что — прокаженная, что ли? Чего вы так боитесь?
Конечно, не хватало организованности — они одновременно «садились» в разные лужи, буксовали, попусту жгли драгоценный бензин, сжигали сцепление, и поделать с этим ничего было нельзя. Сколько Алексей не твердил, чтобы попусту не тратили горючее, его никто не слушал. Они оглядывались друг на друга, и откручивали ручку газа, словно в соревновании — кто больше выроет задним колесом яму.
На крутом затяжном подъеме в кювет ушел Андрей Кравчук, — передолила коляска, его вытащили веревками обратно на дорогу. Потом у Олега полетела коническая пара, и ему пришлось ремонтироваться посреди лужи, потом началась разутюженная колея, а потом — болото…
Алексей не отставал, но все так же ехал позади всех. Он еще утром сменил рогатый руль на прямой и маленький — он решил, что так легче управлять мотоциклом. Я не знала, прав ли он, — потому что с маленьким рулем справиться никогда не могла даже на ровной дороге. Второпях он не смог сбить с рогатого руля рычаг сцепления, поставил запасной, какой-то кооперативный с пластмассовым креплением, которое лопнуло сразу же, как только он в первый раз уронил мотоцикл. Все рвались вперед, и ремонтироваться было некогда. Он решил проблему просто — примотал оставшийся обломок к рулю веревочкой и поехал дальше.
На подъемах дорога была сильно изрыта ручьями, на пологих местах — снова грязь.
Местами её невозможно даже обойти, такой густой кустарник рос кругом. Мне приходилось ломиться сквозь его стену, наплевав на клещей и на острые ветки. Я просто разбегалась и… неслась, покуда ноги несли, местами кустарник был такой плотный, что в него даже упасть было невозможно, — главное, не споткнуться.
Временами мне не верилось, что я — здесь. На самом деле я так давно мечтала попасть в эти края, что иногда я, даже сейчас, счастлива. И даже Вася не мог умалить моей радости — я на старой бамовской дороге! Я все вижу своими глазами!
А Вася с презрением смотрел в мою сторону, и мне даже становилось интересно, почему он так ко мне относиться — вроде бы я его сюда особо не звала, и поехать на самом деле должна была какая-то журналистка, чему я, кстати, очень обрадовалась, и сам он говорил, что у них в телекомпании даже соревнование было — кто поедет с нами? — и вот ведь — смотрел цепной собакой.
— Да я, в общем-то, не понимаю, на что вы надеетесь? — сказал он мне на очередном привале, — сейчас Баргузин прибудет, и вы здесь встрянете так, что мало не покажется! А нам что? А нам ничего! Вон, пойдет машина, сядем на неё, да и уедем. У нас, между прочим, командировка только на десять дней, так что мы-то отсюда выберемся, а вот вы останетесь!