«Зона свободы» (дневники мотоциклистки)

И снова тащили, тянули, подталкивали и вытаскивали. И матерились. Матерились так, что лиственницам тошно было.

Журналисты, которым уже давно надоело такое медленное продвижение, ушли вперед «на разведку», как сказал Вася. До того, как уйти, он ткнул пальцем в мокрый песок и объявил, что вот это — вот именно это! — следы волков. И вправду, вся дорога была истоптана собачьими, как мне показалось, следами. Я даже внимание на это сперва не обратила. Я понимала — волки летом не нападают и не испугалась. Но на парней его слова почему-то произвели сильное впечатление. Чтобы усилить эффект, он бегал по дороге, тыкал пальцами и кричал:

— Смотри! Да, волки со щенками, а это волчара! Точно, самец, смотри какие следы глубокие! Матерый волчище! Килограмм на сто!

Я смотрела на следы и пожимала плечами — ну да, они глубокие, но и глина сегодня утром была куда более размякшей. Вот и отпечаталось так хорошо. А следы на самом деле мелкие. Но Вася журналист, знает, что главное ведь, как все преподнести.

На ночлег остановились довольно рано — в придорожных кустах вдруг образовался прогал, и караван свернул туда. У Вадима снова барахлила коробка передач, что-то решил подрегулировать Олег. Ну, этого можно вообще не кормить, дай с «Уралом» повозиться. Мы поставили палатку и Алексей ушел за водой. Все устали так, что даже разговаривать не хочется, — упасть бы да уснуть, и ну её, эту еду! Какое сегодня число? Двадцать четвертое… Завтра — контрольный срок в Северобайкальске, и мы на него не успеваем. Ясно-понятно. Но у нас есть еще три дня в запасе. Три дня…

Со стороны дороги неожиданно появились журналисты, все о них как-то уже и забыли.

— Ну чё, байкеры, влипли? — ядовито спрашивает всех Вася.

Мы переглянулись.

— Вы, чё, думаете, эти лужи прошли, и все? Дудки! Вы не видели, что там по дороге дальше. Там еще как минимум тридцать таких луж на протяжении ближайших трех километров! Мы мерили глубину! — он обводит всех торжествующим взглядом, — Вы там просто утонете! А обойти их невозможно, это не то, что было — с одной стороны скалы, с другой обрывы. И я вам скажу одно, вы приплыли!

Я оглядываюсь на ребят. Все слушают его, открыв рот.

— Вы вообще думаете, что делаете? Мы-то сядем на машину и уедем, а вы то останетесь! Продуктов нет, бензина мало — жрать друг друга будете!

Во мне вдруг поднялся гнев. Ну, уж он хватанул! И на какой это машине он собрался удирать? Машин нет вот уже сколько дней, и, наверное, не зря. Валентин стоит рядом с Васей, его лицо непроницаемо. Что они удумали?

Все собрались вокруг них и внимают. Такой авторитет Васе давали его положение иркутского журналиста, уверенность в своей правоте и даже его яркая куртка. Хотя, я подозревала, что у него просто кончилась водка, и он решил, что делать ему здесь больше нечего.

— Нам уже все, пора ту-ту, у нас завтра заканчивается командировка. Ну, мы-то выберемся, пешком уйдем, наконец. А вы, ребята влипли по крупному. Бензина у вас сколько? А сколько прошли километров? А макаронов сколько осталось? Я ничего не понимаю, вам, что, жить не хочется? Вы что, не сечете, что вы отрезаны от земли со всех сторон? Я поражаюсь вашему спокойствию! — последние слова были обращены ко мне.

А я и в самом деле не беспокоилась, жизнь научила решать проблемы по мере их появления. Я прикинула насчет бензина — это настораживало, но не более: наша двадцатилитровая канистра прохудилась еще в Майске, и её пришлось разлить по бакам парням. Вторую канистру мы разлили до второго брода. Так что в баках больше половины. Неизвестно, хватит ли бензина до Куморы — он вылетает в трубу, и мы уже потратили литров двенадцать. А прошли… Сколько же мы прошли? Километров сто — сто двадцать? Что за идиотская привычка — не засекать километраж? Алексей задумался о том же. Я трогаю его за плечо.

— Не думай. Закончится бензин, тогда и решим, что делать. Он ведь не у всех сразу закончится. Остатки, если что, сольем кому-нибудь и отправим вперед. И всех делов. А что касается ям, надо одно — подкапывать бровку — вода за ночь уйдет.

Это я придумала, что можно подкопать бровку у дороги, и вода уйдет. Все были слишком заняты преодолением самих препятствий, чтобы подумать о том, что можно с ними сделать. Я же увидела сегодня такую возможность на одной луже — воду в ней удерживала тонкая бровка, я подозвала Олега и попросила лопату, чтобы подкопать.

Лопату он не дал, сам подкопал землю, и пока по кустам тащили первый мотоцикл, вода опустилась сантиметров на двадцать — остальные смогли проехать по дороге.

Почему бы сейчас не сделать еще лучше? Вода за ночь может вообще уйти…

— А где лопата?

Все стали искать лопату. Вася смотрел с осуждением, по его понятиям, мы должны были сдаться, поднять лапки кверху, а мы еще чего-то трепыхались…

Оказалось, лопату забыли там, где в последний раз подкапывали бровку. А это было километрах в пяти, не меньше, но выхода не оставалось, надо было идти. Кому? Ну, конечно же, мне.

— Погодите, ребята, не уходите, — вдруг попросил Вася. — Раз мы сегодня — завтра уйдем, надо хоть материал доснять, скажете сейчас на камеру несколько слов…

Я не хотела давать никаких интервью — мне нечем было похвастаться, но, с другой стороны, ведь это из-за меня Вася сейчас здесь, поэтому пусть работает. Он очень-очень хочет отснять своего «Распоследнего героя», хочет, чтобы мы визжали в панике и умоляли спасти, хочет, чтобы за нами прилетел вертолет, и он смог бы отснять свои лучшие кадры. Но только я не буду жаловаться на судьбу, и если нужно признать свой страх, я его признаю, пусть даже перед всеми…

А потом мы с Алексеем пошли назад за лопатой. Я взяла с собой топор, а он — на всякий случай, — нож. Я стучала по топору найденным на дороге камешком, просто так, на всякий случай. Мы почти всю дорогу молчали — говорить было не о чем, нужно было поберечь силы на завтра. Над дорогой стояла тишина, вечер был безветренным, и даже дождь прекратился. Раздавался только стук камешка по металлу: тын-тын-тын-тын! Оказалось, идти по дороге просто так даже после такого тяжелого дня нетрудно, и даже приятно. Мы были одни, и в этом тоже был свой плюс.

— Мне не нравится этот Вася, — наконец сказал Алексей, когда мы миновали реку, в которой «искупался» Щенок. Река уже обмелела, и мотоциклы можно было перетащить просто по дну. Мы перешли через реку по мосту и спустились на дорогу, — Смотри, как мелко, можно было просто подождать, пока вода схлынет… Зачем он сеет панику?

— Хочет отснять реалити-шоу, типа крутой журналист.

— Это неправильно.

— Да, но все остальные в рот ему глядят, а Будаев тоже его слушает. Если бы Вася его не устраивал, он бы его заставил замолчать…

— Как ты думаешь, мы пройдем? Или он говорит правду, и дальше дорога непроходима?

— Я думаю… Мы завтра все сами увидим.

Больше всего на свете я боялась увидеть на влажной глине еще свежие следы медведя. Ведь это означало бы, что он прошел тут уже после нас. Но мы видели только свежий волчий помет и следы волков. Видимо, возмущенные нашим присутствием звери решили утвердить таким образом границы своей территории.

Лопату мы нашли там, где оставили — на бровке возле обмелевшей лужи. Алексей положил её на плечо и мы, ободренные, зашагали обратно.