Зов ааори
Шрифт:
По коже прокатились мурашки, но я не стал оборачиваться – лишь перешёл на другой взгляд. Десятки плетений, созданных за это время мудрецами, налились искрами и ударили в восставших. Какие-то из узоров я знал – но были и такие, которые видел впервые. Они никак не проявлялись внешне, зато под другим взглядом частой сетью облепляли головы восставших. И даже на таком расстоянии до меня донеслись отголоски охватившего врагов ужаса… А когда всадники эра Зола ударили со своей стороны – их ужас будто волной раскатился во все стороны.
Рог северян на стене, Воргот, вскидывающий огромный топор, рёв сотни лужёных глоток… И где-то внизу какой-то бывший бродяга,
Кто-то внизу побежал, увлекая за собой тех, кто и так был уже сломлен... Помогли ли мудрости Ксарга – или был так силён страх перед Империей и северными воинами, но восставшие отступили. Сначала отдельные бойцы, а потом целый поток людей... А за ними летели егеря, всадники эра Зола и бойцы в лёгких доспехах. И только слитный кулак из десяти-пятнадцати тысяч, сплотившийся вокруг Вспомнившего, продолжал пробиваться на север. Но им уже никто не мешал…
Этот бой продолжался ещё сутки. Мой отряд, покинув стену, где нас сменили воины Воргота, бегал по окрестностям и убивал, убивал, убивал… В ночи, в темноте, в сумерках, при солнечном свете – каждый восставший и каждый подозрительный бродяга, встреченный нами, был убит. И, возможно, среди убитых могли быть и мужчины-горожане из Тури, но приказ графа был полностью выполнен. Если в окрестностях города ещё и оставались восставшие – то исключительно нежить. А это уже был привычный и понятный противник… И вовсе не страшный враг – просто несчастные твари…
Пока мы гоняли восставших, в городе жгли трупы. Дымные столбы устремлялись к небу и были видны за много переходов вокруг. Уже потом, вернувшись, я узнал, что трупов было так много, что не все успели сжечь. Лагерь разбили за кольцом городских стен. Внутри Тури теперь хозяйничала нежить.
Князь Мобана был убит. Как и его эрлы. Все, кто сумел добраться до Тури – погибли во время штурма. Город ещё жил и пытался очиститься. К нам даже пришла делегация от горожан, требовавшая привлечь ааори к зачистке. Но им выдали копья… Те самые, которые выдавались ааори. Граф Ленгет лично выкатил несколько повозок из обоза восставших и передал их горожанам.
– Вы больше не делаете ааори, мобанцы! И вы больше не интересны Империи. Вот оружие, которым можно убить неживых, но сложно убить человека. Теперь оно ваше! – сказал он, усмехнувшись. – Это ваш город, и вам его чистить! А ааори пойдут усмирять восстание, к которому привела ваша гордость и спесь.
Горожане попытались возмутиться, но вид подтянувшегося когтя быстро сбил с них и спесь, и гордость.
А копья они взяли. И пошли убивать нежить. Как обычные ааори…
Глава 24
Летом всегда было тяжело. Ночная охота на гулящих женщин стала для Андрея смыслом жизни. Слишком уж въелась она за прошедшие годы в сердце, и теперь он не мыслил без неё своё существование. С годами жгучая ненависть к матери утихла, но внутренняя жажда справедливости толкала его выходить на охоту хотя бы раз в месяц. Иногда, когда после новой жертвы поднималась волна возмущения в СМИ, Андрей заставлял себя потерпеть — месяц, два, три…
И это были мучительные месяцы. Жажда, сидевшая глубоко внутри, требовала взять нож и идти на улицу, а осторожность заставляла терпеть, оставаясь дома. Вся его жизнь превратилась в те редкие дни ночной охоты… То, что происходило между ними, было похоже на спячку медведей зимой — Андрей снова становился обычным добропорядочным человеком. Не нарушал правил дорожного движения, не мусорил на улице, избавлялся от подхваченных вредных привычек. Ни один человек, что знали его как соседа, коллегу, приятеля – не смог бы себе представить, что раз в месяц-два он превращается на несколько дней в безжалостного
вершителя правосудия.Все свои убийства Андрей маскировал под ограбление. Да и жертву всегда выбирал такую, чтобы было что снять. Ни разу ещё не видел он в прессе, на ТВ или в интернете, чтобы найденных девушек как-то связали с ним. Большой город дарит иллюзию защищённости и заставляет думать, что от всех проблем и конфликтов можно убежать. Но мало ли людей ежедневно гибнет на его улицах? Если ты не работаешь в бывшей милиции (а ныне в полиции), то вряд ли обратишь внимание на статистику, промелькнувшую в очередной глупой передаче.
Хотел ли Андрей славы? Хотел. Как и «Ужас Битцевского парка». Однако слава проходит быстро — кто сейчас помнит, кто такие «Зюзинская маньячка» или «Убийца по объявлениям»?.. Нужны ли были ему деньги, как той парочке, которую прозвали «Ховринским маньяком»? Нет, Андрей и так неплохо зарабатывал. Что ему было нужно? Андрей нашёл для себя ответ на этот вопрос. Справедливость, всего лишь справедливость.
Если поначалу убийства в центре города воспринимались обыденно, и милиция хоть и рыла носом землю – но не слишком рьяно, то с нулёвых ситуация изменилась. Чем больше камер становилось в центре, тем сложнее было находить себе жертву. Теперь подготовка занимала очень много времени. Мало было найти падшую женщину – нужно было за ней ещё незаметно проследить: в метро ли она или на машине, куда ходит и во сколько возвращается домой. Частенько он упускал возможных жертв, но Андрей никогда не устраивал повторную слежку: если ушла – значит, ей пока рано. Вместо этого он быстро находил очередную гулящую девку. Последние годы выдались особенно тучными – люди вовсю прожигали деньги в ресторанах и барах.
Раньше он всегда бил в сердце — так милосерднее… Однако теперь нередко наносил несколько ножевых ранений. Каждый раз Андрей становился в момент своей охоты совершенно иным человеком, не похожим на себя в обычной жизни — и не похожим на себя во время предыдущих убийств. Важно было не попасться и не вызвать подозрений, и в этом он стал виртуозом. Каждый раз другой район, другой удар и другой типаж жертвы… И не забыть ограбить.
Однако всё-таки летом было тяжелее: слишком много людей было на ночных улицах. Поэтому приходилось действовать с особой осторожностью. Новую девушку он выслеживал уже неделю. За эти дни жажда внутри буквально сжигала все его силы изнутри – и больше он терпеть не мог. Надо же, а в первый раз девушка ему даже понравилась… Она вышла из кафе с двумя подружками и обнимавшим её молодым человеком. Андрей сидел в машине и невольно залюбовался ею – симпатичная, гибкая, с коротким каре каштановых волос.
Спутник девушки уехал раньше. А подружки принялись уговаривать её пойти в клуб. И тогда прозвучала роковая фраза: «Нет, я поеду к своему мужчине. Домой». Всё, с этого момента её участь была решена. Андрей просто не смог пройти мимо… Он отследил, где работает девушка, когда она уходит из дома и когда возвращается. И теперь, пока офисный планктон привычно веселился в барах и ресторанах, он собирался закончить её никчемную жизнь.
Обычная детская площадка во дворе кирпичных домов. Самый север города. Из необычного — разве что наличие в такое время на детской площадке ребёнка. Мальчика лет семи-восьми. Андрей прятался в тени подъезда, в который должна была зайти жертва, и ребёнок его не видел. Густые кусты под окнами надёжно скрывали чужое присутствие. Когда девушка пройдёт мимо, он просто ударит ей в сердце — и аккуратно спрячет тело в кустах. Тогда и жертва умрёт, и ребёнок ничего не увидит.
Стук каблуков своей жертвы Андрей услышал задолго до того, как она появилась. Но услышал его и мальчик на площадке. Он неожиданно соскочил с качелей, на которых сидел уже час, и кинулся в сторону. Андрей не видел, что происходило там, но голоса слышал вполне отчётливо:
– Мама! Мама!
— Сашка, что ты тут делаешь?!
– Я тебя ждал!
– Ждал он… Ты время видел? Кто в семь лет по ночам на площадке гуляет? А бабушка где?
— Бабушка спит! А я тебя вышел встречать!