Зов чужих богов 2

Возмущение моё понятно Домициану. Ремесло гладиатора совсем не почётное. Сравнить в современном вам мире эту профессию можно разве что с порнозвёздами: среди них есть известные и любимые публикой, но никто не скажет, что они достойные люди, как, например, обычные актёры.

– Не совсем. От имени отца выступят преторианцы. Зарежут пару рабов. Брата будет представлять городская когорта. Сделают то же самое. Город должен знать, что его спокойствие охраняют надёжные люди. Он соправитель, будет уместно.

Про такое я слыхал. Профессиональные военные иногда выходят на арену, но не как гладиаторы, а вот так, ради демонстрации силы, стоящей за правителем. Только я-то к армии отношусь пока что формально. Двух месяцев не прошло как в легионе Домициана числюсь.

– А от твоего имени выступить некому...
– я больше утверждал, чем спрашивал, но это оказалось ошибкой:

– Анна. Формально она моя, а не твоя телохранительница. Я могу ей приказать зарезать пару отбросов. Но тогда будет очень странно, если она живёт в твоём доме. Зачем давать поводы для пересуд?

– Ммм-да... Ладно. Намёк твой я понял. Нужно устроить театр в греческом стиле? Всё-таки женоподобный Домициан ни на что больше и не способен, кроме как выставить на арену актёришек. Да?

Я злобно улыбнулся, но мой патрон как всегда меня переплюнул. В его улыбке каким-то таинственным образом одновременно читалась злоба, насмешка и предвкушение. Я так пока не научился. Надо больше поводов потренироваться.

***

Стадион ликовал.

Только что преторианцы и их противовес, городская когорта, прикончили по десятку преступников в неравном бою. Естественно, преимущество не за осуждёнными, хотя один был близок к тому чтобы победить молодого армейца. Не смог, разбросал кишки по песку.

И вот настала моя очередь.

– Народ Рима! Приветствуйте Маркуса Габия Апиция, доверенное лицо достойнейшего Тита Флавия Домициана и Примию Габию Ханну, телохранителя упомянутого сына божественного Цезаря Веспасиана Августа, - мужик с лужёной глоткой объявил наш выход затихшей публике. Думаю, что мой титул он выдумал на ходу, опираясь на когномен "Апиций", что значит "советник". Это придумал или Гней тернеций, или кто-то из тогдашней команды охотников на Суку Анубиса.

– Как вы знаете, достойнейший Домициан собирает сейчас легион для похода в Малую Азию, - продолжил этот конферансье.
– Младший сын дома Габиев помогает ему в этом. Возрадуйтесь, ведь на арену рима со времён презренного бунтовщика Спартака не выходили одарённые!

Я считал, что появился на арене эффектно. Мне помогла Анна, переместив нас обоих на песок. Она так, для подстраховки. Домициан приказал мне справляться самостоятельно.

– Мальчишка! Ты заблудился?
– крикнул какой-то мужчина из первого ряда. Вроде бы солидный, в тоге ходит. Я отвернулся, чтобы не расшатывать нервы. Вдруг, какой-то нужный человек?

– Эй, пацан! Как ты смеешь надевать тогу?
– его сосед по ряду добавил ещё пару оскорблений и кинул в меня недоеденным куском сырника. Делают тут такие шарики из смеси сыра с мукой грубого помола и поливают мёдом. Естественно, с гарумом.

Слова меня не задели, а вот швыряние едой - разозлило.

Я указал пальцем на то место, где сидели эти не-джентльмены, и в том месте тут же заклубился голубоватый туман.

– Все, ко мне, - я поманил рукой и десятка два зрителей начали перелезать через край арены, чтобы исполнить повеление и встать рядом со мной.

Вся многотысячная арена замолчала. Колизей ещё сильно недостроен, но и этот цирк (exp.: древнеримскому слову "цирк" соответствует современный ипподром) не маленький. Так что тишина тут - совершенно немыслимое дело.

– Кто в меня кинул едой и тот, кто сказал оскорбительные слова. Два шага вперёд, - в полной тишине мой голос, ставший немного грубоватым после того как я поорал на тренировках легионеров, донёсся до самых задних рядов. Акустика тут просто идеальная.

Не подчиниться эти пробуждённые, попавшие под мой контроль, просто не могли.

– Остальные, начинайте гадить на эту булочку, - естественно, и они не могли сопротивляться, а трибуны возмущённо загудели. Согласен, зрелище так себе. Но были и такие, кому понравилось. Римляне всякие бывают.

– А теперь ты - жри, то что швырнул. А вы бейте этого языкастого.

Мои повеления немедленно начали исполняться, и это уже всем зрителям понравилось. Овальные трибуны наполнились смехом и ободряющими возгласами.

– Апиций!
– распорядитель игр, находящийся в ложе рядом с императором, привлёк моё внимание наверняка по приказу самого Веспасиана. Ему-то орать невместно.
– Останови это безобразие!

– Сейчас я не просто Апиций! Я представитель легиона Домициана, твоего сына. Эти мерзавцты оскорбили не меня, а моего силы, которые я представляю. Твой номен, божественный император Веспасиан. Можешь сердиться, о равный богам, но этого оскорбления я, патриций из рода Габиев, не могу простить каким-то заносчивым уродам, - ответил я не криком, но громко, так, что был услышан благодаря притихшим зрителям. Благо, акустика тут потрясающая.

– Прекрати!
– повторил глашатай, и на арену высыпалась когорта преторианцев.

Я что-то не понял: это они дают мне шанс показать себя, что ли? Ни одного одарённого среди них нет. Как они мне противостоять собрались? Или потом, когда я начну сопротивляться, выпустят настоящих противников. Что тут происходит?!

– Пилумы к бою!
– скомандовал всё тот же громкий мужчина.

– О!
– только и сказал я, прежде чем с резким противным звуком, похожим на последний вздох лопнувшей струны, появилось кольцо тумана, в котором потонули преторианцы.

В таком взрывоподобном звуке нет ничего удивительного, его природа вовсе не сверхъестественна. Если туман образуется медленно, то и воздух он вытесняет плавно. А сейчас я его материализовал резко, это-то и породило звуковую волну. А в какой тональности она будет, зависит от многих факторов, включая форму облака, его размер, влажность воздуха в текущий момент... Много их, потому почти каждый раз звук уникален.

– Готовься! Апиций! Последний раз император приказывает тебе остановиться!

– Я стою и ничего не делаю, - зрители снова затихли, так что слова, сказанные негромко, услышали все.

Веспасиан махнул рукой и преторианцы тут же метнули дротики и пилумы. Те два типа из сословия всадников превратились в дикобразов, настолько много в них застряло посторонних предметов.

– Я ещё какое-то время могу удерживать в них жизнь, - продекламировал я.
– Если богоподобному Веспасиану всё ещё нужны жизни этих говноедов, пусть пришлёт целителей.

Я удивился, но прислал. Люди в зелёном утащили истыканных, а остальных с трибун я отпустил. Они покрутили башкой и испуганно побежали прочь, пока не стали частью представления. Ловко перелезли через не очень высокие ограждения и заняли свои места на трибунах. Только усевшись принялись обсуждать произошедшее, а соседи по зрительному залу включились в разговор, рассказали растерянным людям, что они творили на глазах у всего Рима. Остальные же зрители затаили дыхание, ожидая, что будет со мной.