Зверь 6
Шрифт:
— Что за хрень? — тут же поинтересовалась наша неугомонная болтушка. — Кто-то врубил музон, чтобы нам веселее шкандыбать было? Так это тухляк какой-то! Вот бы «Стограммштайн» поставили, тогда бы активнее подвигали жопками!
— Сдается мне, что не просто так посреди поля музыка зазвучала, — хмыкнула Баба-Яга. — Никак Полевик озорничать вздумал? Неужто за Лешего мстит?
— Ой, что это с кукурузой? — взвизгнула Чопля, показывая на зеленые стебли.
А посмотреть было на что — стебли начали сдвигаться, становясь непроглядной стеной и образуя коридор. Мало того, задние ряды начали
— Ай! — воскликнула Маринка, отдернув палец от длинного листа кукурузы, на котором появилась красная капля.
Эта капля тут же всосалась внутрь листа, как будто её никогда и не было. А вот на пальце Маринки появился длинный порез.
— Блин, они острые, как лезвия бритв, — пожаловалась Маринка.
Чопля тут же опустилась вниз, оберегая уши от возможных порезов.
— Дай посмотрю, — тут же потянулась Баба-Яга к Маринкиному пальцу. — Ага, вроде бы не ядовитые. Ну, это уже не плохо. Но вот касаться листьев и в самом деле не нужно. Вот, кровь остановила, завтра порез полностью заживет.
— Ого, как быстро! — восхитилась Маринка.
— Ну, я кое-кого знаю, кто быстрее смог бы, — хмыкнул я в ответ.
— И желательно, чтобы эта кое-кто смогла бы тебя снова увидеть, — парировала Баба-Яга. — Ну-ка, что там впереди? Вроде как просвет?
Впереди и в самом деле появился просвет. Мы двинулись в ту сторону и остановились в небольшом помещении, образованном стеблями кукурузы. Уходящее солнце просачивалось лучами сквозь стебли, поэтому света хватало, чтобы увидеть три своеобразные двери на стене помещения.
— Чо, пля? А что это позади за хрень нарисовалась? — послышался голос Чопли.
Мы моментально обернулись. Позади нас стебли сомкнулись сплошной стеной. От этой стены вертикально встали стебли с торчащими кукурузинами. Как колья внизу охотничьей ямы. И что-то мне подсказывало, что добра от этих торчащих кольев будет не меньше…
Кот Кешка не удивился, что хозяин про него забыл. Да, когда к хозяину приходили самочки, то хозяин порой забывал насыпать еды или налить воды в миску и раньше. Кешка понимал своего хозяина. Когда приходил март, то у него самого просыпались инстинкты и кровь отливала от головы, но приливала к другому органу.
Нет, сейчас кот не был голоден. Он не настолько горделив и скромен, чтобы не залезть на стол и не полакомиться принесенными яствами. Уроненная на пол бутылка с водой подарила достаточно влаги для утоления жажды.
Так что кот смог сам о себе позаботиться, пока хозяин развлекался с самочкой, у которой была копна рыжего меха на голове. А развлекались они везде, где могли. Как будто у них была цель — оставить кусочки своего меха на всех предметах мебели.
Да, Кешка всегда терся боками о мебель в своей прежней квартире, обозначая границы своих владений. Но вот чтобы этим же самым занимались бесшёрстные… Такое он видел впервые. До этого хозяин в основном терся кожей о диван, оставляя всю остальную утварь для Кешки.
Сейчас эти двое усвистали в ванную комнату. Там слышались всплески, веселый смех, а вскоре снова послышались стоны и шлепки тела о тело.
Кешка фыркнул и вышел на балкон.
Сощурился в сторону уходящего солнца, посмотрел на летающих голубей. Нет, прыгать за ними не хотелось. Слишком высоко и далеко. Тем более с набитым желудком.Кстати, о набитом желудке. Хозяин всё-таки забыл, что коту требовался лоток для справления собственных нужд. А вот это не могло не печалить кота. Он уже подумал — в какой из двух туфель рыжешерстной самки справить нужду, но…
Решил пока не самовольничать излишне. Тем более, что можно это сделать и на балконе!
Да, голуби не помеха. Пусть смотрят. Они сами вон гадят везде, где попало, а тут… в уголочке, рядом с мраморной перепялиной.
— А ну, брысь, чума блохастая! — раздался грубый мужской голос снизу.
Кешка с интересом высунулся с балкона. Внизу он увидел мужчину в форменном сером костюме, который топал на худощавого котенка. Мелкий был в струпьях, явно блохастый, но… Такого бы следовало накормить, помыть и охозяить, а вовсе не топать и прогонять прочь!
Кошачья душа закипела от благородного гнева. Кешка аккуратно подтянул свои экскременты к краю балкона, прицелился и толкнул лапой.
Шух! Чмяк!
— Да что же это такое? Кто же это хулиганит так? А?
Кешкино творение упало на серую фуражку швейцара, плюхнулось на погоны. Попадание было стопроцентным!
Кешка удовлетворенно фыркнул и поспешил в комнату. На столе оставалась ещё куриная нога, а если её выбросить из того окна, где находился обеденный стол, то она как раз шмякнется перед уличным котом. Хоть сегодня этот бедолага будет сыт!
Кошачьи лапы пробежали по клавиатуре ноутбука, что-то в нём исправили, что-то добавили. На экране моргнули слова из произведения хозяина.
Эх, если бы Кешка мог читать, то он бы зачитал часть произведения хозяина, которое исправил. Но, сейчас его волновало больше то, что кто-то из кошачьего племени будет вскоре осчастливлен упавшей с неба куриной ногой. Кешка всегда разделял убеждения хозяина, что если сыт сам, то можно поделиться едой и с ближним своим, особенно если этот ближний очень голоден.
Текст на экране чуточку исправился. Добавилось несколько новых букв в главе:
'Нет, всё-таки не палка — плеча касался ржавый мясницкий крюк. На такие в погребах и холодильниках вешают туши свиней и коров, чтобы потом подходить и отрезать сколько нужно. Темные пятна засохшей крови на крюке показывали, что им не так давно пользовались. Вот только по запаху нельзя определить — чья это кровь… Кирилл оглянулся по сторонам.
Дили-дили-бом.
Все скроет ночь немая.
За тобой крадется он,
И вот-вот поймает…
Музыку издавал старый магнитофон «Весна 207» в углу грязной комнаты, напоминавшей помещение бункера. Стояло допотопное чудо электроники на полу, среди обрывков пожелтевших газет и обломков деревянной мебели. Стены ободраны, в осыпанных местах виднелась серая дранка — словно показались ребра из раны на теле. С потолка свисали на ржавых цепях девять крюков. Что странно — они качались, как от сильного ветра, но в комнате не было даже намека на сквозняк.