Зверь в тени
Шрифт:
Бренда развела руками:
– Я видела только его лицо. Его и Морин, когда она обернулась. Похоже, они находились в подвале шерифа. Я проезжала мимо на велосипеде, но до конца не уверена. Нильсон живет на 23-й улице, так что если это и был другой дом, то его находится неподалеку.
Шериф округа устроил у себя в подвале развратную вечеринку. У меня волосы встали дыбом.
– Как Морин туда занесло?
Бренда потерла шею:
– Я не знаю, Хизер. Честно, не знаю. Морин никогда мне не рассказывала ни о чем таком. Ты же ее знаешь. Ей нравится мужское внимание. И она любит бабки. Может быть, она
У меня екнуло сердце. То же приходило в голову и мне. Но почему-то услышать это предположение собственными ушами оказалось страшнее, чем обдумывать его. Теперь, когда мы заговорили об этом, нам с Брендой просто необходимо было все обсудить. Начистоту.
– Там ведь были взрослые мужчины? Разве то, чем они занимались, законно? По-моему, нет.
– По-моему, тоже. – Бренда покосилась через плечо на дом Хансенов. – Я надеялась, что к нам пришлют не Нильсона. А что, если это он сделал что-то с Морин, чтобы заставить ее молчать? И поэтому ее нет дома?
Я покачала головой. Шериф Нильсон работал с моим папой. Он приходил в наш дом. Он был служителем Закона.
– То, что он делал в подвале с Морин, было, безусловно, отвратительно. Но похитить ее из-за этого? Нет! Мне в это не верится. Тем более, что Морин хранила его тайну. Уж если она нам ничего не сказала, значит, она никому об этом не рассказала. Да и что Нильсон мог сделать с Морин?
– Привязать ее где-нибудь, – предположила Бренда. – Он же не знал наверняка, что она не выдаст его секрет.
Я схватила руку подруги:
– Ты серьезно?
Бренда выдернула кисть:
– Нет. Не знаю. Просто мне тревожно.
– А Морин говорила тебе что-нибудь, пока вы ехали на вечеринку в каменоломне?
Глаза Бренды расширились:
– Я думала, что она ехала с вами.
Бренда ушла, чтобы подготовиться к дежурству в доме престарелых, где она подрабатывала в полсмены. А я слишком разнервничалась, чтобы сидеть в четырех стенах, и отправилась на велосипедную прогулку. Сначала у меня не было конкретного маршрута. Я бесцельно крутила педали, ища глазами Морин и медные идентификационные браслеты на мужских запястьях. Солнце нещадно припекало щеки и нос, не заботясь о том, что мне и без того было больно.
В итоге я оказалась у 23-й улицы. Большинство людей были на работе либо попивали холодный чай на своих балконах или верандах, но по пути к «Обители привидений» на окраине Пэнтауна я проехала мимо мистера Питта, подстригавшего газон. Его лицо прикрывала бейсболка, а когда он мне помахал, солнце забликовало в каком-то блестящем предмете на его запястье. Мой желудок наводнила кислота. Но когда мистер Питт опустил руку, я увидела, что это были просто часы.
Я быстро свернула на 23-ю улицу. Этот микрорайон Пэнтауна я знала плохо, но почему-то решила, что подвал, в котором мы видели Морин, находился в одном из пяти домов. Все они выглядели запустелыми; похоже, хозяева их покинули. Но в то же время они ничем не отличались от типичных одноэтажных домов Пэнтауна и совсем не походили на логова тьмы, в которые распутные мужчины завлекали юных девушек ради плотских утех.
– Смотри, куда едешь!
Я чуть не врезалась
в какого-то парня на тротуаре. Негодующе зыркнув на меня, он сразу отвернулся. Я разглядела его лишь мельком – примерно одного возраста с Рикки, запавшие бегающие глазки, без усов, но с подбородком, ощетинившимся бородой, как у Эйба Линкольна. «Где-то я его уже видела… Может, среди покупателей в “Зайре”?»– Извините! – прокричала я в спину парню.
А он, ругнувшись себе под нос, быстро удалился прочь.
Я же поехала домой.
Бет пробудилась из-за шума над головой. Сначала ей показалось, что заскрипели ступеньки, потом почудились голоса – мужской и женский. Но Бет уже потеряла счет времени, утратила способность распознавать звуки и перестала ухаживать за собой. Ее одежда стала жесткой и вонючей. Зубы покрылись толстым слоем вязкого налета.
Она останется здесь навсегда. Выхода нет. Ее никто не спасет.
И больше ничего не имело значения.
Бет хлопнула себя по лбу. Ударила ладонью по голове, пытаясь выбить из нее опасную мысль: нельзя допустить, чтобы она закрепилась в сознании.
«Надо держать себя в руках, воображать побег, представлять свою жизнь после этого кошмара…» Как же она станет учительницей, если не будет бороться?
Ей нужно было обрести свободу, выбраться из чертовой страшной темницы. У нее еще были дела в этой жизни.
Она, ее жизнь имели значение.
И надежда все-таки была.
Крошечная, но была.
Бет кое-что обнаружила. Какую-то форму в грязи, край чего-то, неровное, зазубренное ребро. Голая ступня Бет задела его, когда она в очередной раз кружила по зловещей камере. Она бы не заметила его, не обостри тьма до предела ее чувства. Бет опустилась на колени, принялась шарить пальцами вокруг. Она водила ими, пока ногти не стали расслаиваться и крошиться. Пока не почувствовала себя истощенной, как изголодавшаяся собака.
И тогда Бет заснула, привалившись к стене. Но она была готова вернуться к поискам, к раскопкам. Там что-то было. И оно имело значение.
Все имело значение.
Глава 20
Лишь после ужина в тот вечер я вспомнила, где видела того человека – неряшливого Эйба Линкольна с бородой, без усов, на которого я чуть не наехала в микрорайоне, прослывшем «Обителью привидений».
Я видела его на окружной ярмарке.
Он работал в одной из палаток аттракционов, щетинистая растительность на его лице отпечаталась в моей памяти.
Как же он оказался в Пэнтауне? Ведь этот городской район находился далеко от территории ярмарки.
К тому моменту как я все это вспомнила, мы уже отказались от вечернего концерта. Родители Бренды предпочли оставить дочку дома – пока не найдется Морин. Как раз сейчас отец Бренды искал нашу подругу на ярмарке. И мне было отрадно сознавать, что хоть кого-то обеспокоило ее исчезновение. Мой отец еще не вернулся с работы, хотя было воскресенье. Мать спала в своей комнате.
И только мы с Джуни уселись ужинать перед телевизором, чтобы за просмотром «Маппет-шоу» доесть остатки жареной курицы.