Зверь

Ленкара выдыхала, невольно выгибая шею, а он закрывал глаза, покусывал ее кожу, вдыхал ее запах и старался представить, что входит в нее. Его движения сразу стали медленней и осторожней. Свободной рукой он сжал ее грудь, большую и мягкую.

– Я люблю тебя, - шептала Ленкара, громко дыша.

Левой рукой она опустилась вниз, скользнула по его мокрым пальцам, чтобы ее ладошка тоже стала чуть влажной, и подставила ее под головку его члена. Он ударился ей в ладошку с тихим шлепком. Она тут же скользнула пальцами по стволу. Эеншард звучно выдохнул, целуя искусанную шею, замер на миг и вновь пришел в движение. Его пальцы на ее клиторе стали уверенно потирать твердую бусинку.

Ленкара глухо застонала, поглаживая его пальцами всякий раз, когда мягкая головка упругим толчком касалась ее ладони.

– Ты моя, - прошептал Эеншард, положив руку на ее грудь и прижимая женщину к себе, тут же замирая, изливаясь в ее ладонь.

– Твоя, - отвечала Ленкара едва не дрожа от пьянящего возбуждения.

– Прости, - шептал Эеншард и снова целовал покусанную шею, не спеша отстраниться.

Его член нервно пульсировал в ее пальцах, так, словно весь гнев Эеншарда уместился теперь в ее ладони.

Ленкара повернула голову и нежно поцеловала его висок, не имея возможности дотянуться губами ни до чего другого. Он посмотрел на нее взволнованно, но она ласково улыбалась, так нежно, что он не мог ее не поцеловать.

– Я видел ее, - прошептал Шадиф. – Она красивая.

Он стоял в центре светлой залы и держал подсвечник.

– Она? – спросил кто-то. – Кто она?

– Я не знаю, но она хорошо беременна, глазки синие.

Он улыбнулся и уронил голову на бок, словно она не держалась ровно.

Мальчик-слуга попытался забрать у него подсвечник. Шадиф замычал и отступил, почти прижимая подсвечник к груди.

– Отдай его немедленно! – приказал властный голос.

Шадиф тихо застонал, но дрожащей рукой отдал подсвечник. Мальчик протянул ему кубок. Увидев его, Шадиф завыл и отступил еще на шаг.

– Бери и пей! – приказал голос.

Шадиф задрожал, взял кубок и стал смотреть на мутную воду.

– Я не хочу, - жалобно и протяжно простонал он.

– Пей!

– Я опять все забуду.

Губы его дрожали, но он смотрел в кубок.

– Пей! – настаивал голос.

Шадиф всхлипнул, хотя слез в его глазах не было, и быстро выпил содержимое кубка. Дрожь в его теле прошла. Глаза потухли. Он спокойно посмотрел на пустой кубок и безумно улыбнулся.

– Что я должен делать? – спросил он далеким, совершенно чужим голосом.

– Как и прежде - убивать, - ответил все тот же голос, медля с приказом.

25

Утром Эеншард вновь пришел к наследнику, только слуги у кабинета не оказалось, и третий принц зашел к брату без стука.

Эймар стоял у стола, быстро перебирая бумаги, по традиции собираясь встретиться с министром. Когда дверь открылась, он тут же обернулся и замер, не скрывая своего удивления.

– Что ты делаешь здесь? – спросил он без привычной агрессии.

– Ты сам вчера велел мне прийти, - напомнил Эеншард спокойно, считая данный вопрос очередным издевательством.

– Приказ об отступлении нашей армии подписан на рассвете, - сообщил Эймар. – Я отправлял к тебе слугу с запиской, в которой просил тебя никуда не ходить.

Эеншард нахмурился. Никакой записки он не получал, хотя был все это время в своих покоях.

Эймар отложил бумаги, внимательно посмотрел на Эеншарда, явно в чем-то сомневаясь, а потом сообщил:

– Шадиф видел ее.

– Ее?

– Северянку твою! Иди быстрей, пока ее не убили! – переходя на приказной тон, велел Эймар, указывая Эеншарду на дверь.

У третьего принца от ужаса сжалось горло. С огромным трудом делая вдох, он быстро кивнул, выбежал из кабинета.

Ленкара вынырнула из бассейна, выдыхая. Ее волосы, вновь покрашенные, темными рыжими волнами падали на мокрые плечи и прядями ложились на рыжеватую воду.

Ее белоснежная кожа казалась покровом фарфоровой куклы.

– Выбирайся, тебе нельзя там долго сидеть, - напомнила Улия.

– Я знаю, - отозвалась северянка.

Она быстро подхватила мокрые волосы, скрутила их в тугой жгут и завязала узлом на затылке. Только затем встала, позволяя женщине завернуть себя в мягкое полотно.

Ленкара привыкла к Улии и даже считала ее своим другом. С этой женщиной она могла говорить обо всем.

– Как малыш? – спросила она, шлепая босыми ногами к зеркалу.

– Не знаю даже, - призналась Улия, следуя за ней. – Очень беспокойный. Всю ночь не давал спать ни мне, ни матери, хорошо, что хоть сейчас уснул.

Она распустила Ленкаре волосы и начала их расчесывать, в очередной раз удивляясь их нежности.

– Он здоров? – спросила Ленкара, поправляя ткань на груди, чтобы та никуда не съехала.

Пока Эеншард был занят делами, она решила привести себя в порядок, потому и сбежала темным коридором к подруге в гарем.

– Здоров, - проговорила Улия. – Просто от чего-то беспокоен. Ты, кстати, кого хочешь: мальчика или девочку?

– А это имеет значение? – спросила Ленкара, размазывая по рукам крем.

– Конечно. В Эштаре это важно. Мальчики – это особая гордость. Ты знаешь про легенду?

– Про зачатие в первую ночь?

– Именно. Дерб хочет верить, что Мэдин тоже так зачат, но мы тут все знаем, что она провела не одну ночь в покоях Эеншарда, уж прости за эту правду. Не думаю, что ее чаянья справедливы, а ваш ребенок действительно особенный, и, если ты родишь мальчика, он непременно будет непобедимым воином, а значит, королем.

Ленкара грустно улыбнулась и посмотрела на свой живот.

– Я хочу, чтобы наш ребенок был счастлив, большего мне не нужно, - призналась она.

В этот момент дверь открылась, и на пороге возник мальчик-слуга. Обе женщины удивленно обернулись.

– У меня послание от Господина, - сообщил мальчик, шагая к ним.

Ленкара растерянно встала, спешно заворачиваясь в запашной шелковый халат, завязывая его поверх мокрой ткани, в которую ее завернула Улия. Принцессе казалось, что мужчины в гарем не должны входить, даже если речь шла о мальчишке лет двенадцати. В то же время поминала, как Улия говорила, что по особому распоряжению возможно и не такое. Если это было особое распоряжение, то, наверно, случилось что-то важное. Она хотела шагнуть к мальчишке, но Улия остановила ее и сама подошла к слуге.