Звезда Аделаида - 1
Шрифт:
В общем, вспомнил я из анекдотов Рема новую, не такую постыдную для него позу… Если бы он лёг, как женщина, на спину, а ноги… Да, стоит попробовать, и ведь так легче, должно быть, входить в него…
Ах, если бы он знал английский - сколько по-настоящему ласковых слов, имён и прозвищ я бы подарил ему… Сколько стихов прочёл бы, а так…
Эта бедная на ласки латынь, скучный, научный язык…
А может, это я воспринимаю его так потому, что по традиции все международные
Но почему тогда Квотриус не назвал меня за всю ночь чем-то вроде библейского, маггловского, но такого красивого : «Возлюбленный сердца моего»?.. Этих слов он просто не знает, вот и кричит в пустоту ночи: «Се-э-ве-э-ру-у-с!», но… как кричит!
Как посмотрят домочадцы на роман сводных братьев?.. Понятно, что мне и слова никто поперёк не скажет, я же - Господин дома… А вот Квотриус более уязвим в этом отношении. Ну да я возьму его под свою опёку, вот и решено. А решено ли, Сев? Не придурь ли это твоя, ну, назовём поласковее - не прихоть ли… Иметь мужчину, как девицу, в подвластии себе?.. Да как можно думать о таком!
А теперь - маска стоика, хорошо вычищенные сюртук и жилет, но мятая рубашка…
– Сойдёт…
Северус спокойным, степенным шагом вышел из опочивальни в трапезную, где стоял одинокий раб, ждущий приказов Господина относительно яств.
Снейп распорядился насчёт ещё свежего, от только вчера забитого тельца, жареного тонкими ломтями мяса, двух лепёшек и кувшина кобыльего скисшего молока - есть после первой в жизни по-хорошему бурной ночи хотелось неимоверно.
Учитывая же, что Северус проснулся для него рано - еще солнце было на восходе - он ждал, пока трапезная освободится от домочадцев и мыслями забивал желание, попросту говоря, быка сожрать.
Утолив первый голод, Господин распорядился срочно позвать рабыню по имени Нина.
Совсем скоро в трапезную вошла красивая женщина, обликом напоминающая Квотриуса, но вытянувшая красивые, не знавшие доселе труда, большего обычного прядения, руки «по швам» и смиренно смотрящая в пол, себе под ноги.
Северус, расстаявший от красоты женщины, которой ему запретили касаться даже, строго напомнил себе:
– Ещё бы ей не напоминать Квотриуса, ведь она - его мать.
Он не знал, как Господину полагается разговаривать с рабами, поэтому просто назвал её по христианскому имени, иного, бриттского, он всё равно не знал.
– Нина, скажи, существует ли монастырь Святого Креста во владениях ромеев или варварских племён?
– Не отвечу я тебе, нечестивый Господин.
Не знаю, Господин.
– поспешно добавила она, видимо, боясь наказания.
А Северусу так хотелось бы услышать от неё иные слова. Но он решил казаться суровым подстать своему имени:
– Ты всё равно будешь наказана за свою дерзость, так не лучше ли смягчить его, ответив на мой вопрос? И почему ты назвала меня нечестивым? Да, я решил сослать тебя к братьям твоим, но ведь и тебе у них будет свободнее.
– Нечестив ты, Господин, и не побоюсь сказать это, ибо склонил ты сына моего, своего брата по отцу, ко грехам смертным
кровосмешения и мужеложества.До твоего появления мальчик мой чист был от грехов, за исключением, разве что, прелюбодеяния, но с рабыней - говорящей скотиной, а это можно не считать за смертный грех, как если бы он спал с гражданкой или, того хуже - высокорожденной патрицианкой.
– Уж не на мою ли мать ты намекаешь, гнусная скотина?! На пресветлую высокородную госпожу Веронику Гонорию?!
После этой вынужденной, напускной вспышки гнева Северус внезапно охладел ко гнусным нападкам рабыни, прежней наложницы Папеньки, сменившего её на более удачную фаворитку - супругу. Да и к самой Нине он срочно переменил отношение.
– Это всё женские разборки,– решил он для себя раз и навсегда.
– Говори о монастыре Святого Креста, грязная женщина, не то пожалеешь - я причиню тебе такую боль, о которой ты и помыслить своими птичьими мозгами не в состоянии!
– Не скажу тебе ничего о святыне в горах пиктов, ох…
Ну да горы высоки, во мраке долины, ужасны ущелья и мрачные скалы, и не найдёшь ты, язычник, монастыря на месте его.
– Пользуясь чародейством, найду я любое место в Альбионе!
– похвастался Снейп.
– Что же касается сына твоего, то знай - не принуждал я его к тому, что свершилось, и полно моё сердце желанием быть с ним. Только попробуй встать меж мною и Квотриусом…
А сейчас я накажу тебя, непокорная Господину рабыня.
Crucio!
Она упала на пол и забилась в конвульсиях, словно умирая в агонии. Видно, заклятье подействовало на неё слишком сильно. Но почему?
Чтобы рабыня - мать Квотриуса - не померла раньше времени, Северус произнёс заветные слова:
– Finite incancatem!
И долго ещё дёргалось тело неугодной Господину рабыни в опустевшей трапезной потому, что Снейп потерял к ней всякий интерес и пошёл в библиотеку, надеясь увидеть там желанного сейчас брата.
И вот, Северус, не успев выкурить и пяти «сигарет», встретил его, входящего странной походкой, словно что-то мешало ему нормально сдвинуть ноги.
– А, это же моя «работа». Вот уж «ситуёвина», как говаривает Дамблдор. Теперь все домочадцы догадались о наших отношениях, назовём их так… А как же их иначе называть, как не «отношениями»? Это же не любовь, по крайней мере, с моей стороны, а со стороны брата… О, опять я думаю о нём, как о сводном брате, а не предке. Что-то со мною происходит, но вот что?
Ну да они и так в курсе, после истошных криков Квотриуса и моих, почему-то, несдержанных стонов. Пускай их.
– Радуйся, высокорожденный брат и Господин мой.
Квотриус подошёл ближе и прошептал в ухо брату, научившись у него и прикусив мочку уха, отчего Северус судорожно вздохнул.
– Се-э-ве-э-ру-у-с-с, - закончил брат на шипящей ноте, так возбуждающей Снейпа.
– И ты радуйся, Квотриус
Старший брат, собрав остатки «стоического» самообладания, ответил как ни в чём не бывало, будто не почувствовал он тяжести в паху.
Потом всё же, не сдержался и впился поцелуем в алые, как кровь на снегу, припухшие от ночных лобзаний губы склонившегося Квортиуса.