Звезда Аделаида - 2
Шрифт:
– Не ведаю я ничего, Квотриус. Не до него было мне … Да, и всё уже рассказал я тебе о Гарольдусе.
– Не-э-т, снова покраснел ты, и сегодня, в разговоре о нём и засыпании его на ложе твоём, и вчера, когда предавался я ласкам с тобою, это ведь было для отвода глаз придумано, верно? Хотел ты выспросить меня «с нежностью», не превращая меня в чудовище, дабы не терзать себя видом моим, как поживает твой несравненный Гар…
– Нет! Нет, Квотриус, как ты мог… даже предположить такое.
Снейп лгал Квотриусу, лгал безбожно, но, как ему казалось, во имя добра, всего самого лучшего, чтобы теперь остались хотя бы сердечная и плотская составляющие их взаимного чувства. Уж ежели
Внезапно Северус понял, что ради восстановления почти прежних, душевных отношений, ему придётся потерпеть ещё раз. Квотриус оказался на деле злопамятным и мстительным - проявилась кровь его матери, его предков - недалёких и жестоких, как и все варвары, уэскх`ке. И покуда Северус не отдастся брату, хотя бы раз, Квотриус будет всячески ревновать, и к кому - к Гарри Поттеру!
– и кого - Северуса Снейпа! Да он просто не знает всех милых прелестей их общения за время знакомства... правда, исключая время «сие». И Северус снова залился небольшим румянцем кирпичного, некрасивого оттенка.
Отказываться жениться - ишь, до чего дошёл в размышлениях своих, только, чтобы не показаться на глаза будущей жёнушке, отпугнув её свои видком - до закольцованного времени! Так Снейпу же это самое кольцо и размыкать, чтобы не появляться тут раз в год или во сколько там времени завершается цикл, отведённый для раунда петли времени, и не начинать всё заново. Это было бы ужасающе. Снова возвращаться в это время, любить Квотриуса, потом терять его опять.
– Так жить нельзя. Значит, надо подставить неугомонному братику мою чрезвычайно костлявую попку. И что он в ней, в моём анале, извиняюсь, нашёл?..
Ничего, сколько уж я пыток выдержал и от самого Лорда, и от участников Ближнего Круга. А от своих персональных мучителей сколько вынес! Сколько Круциатусов пропустил сквозь себя, так ведь ещё и травился сколько раз! А это соитие - в общем-то, вполне сносная штука, перетерплю и её. Я же изнасиловал Квотриуса, когда был не в себе, вот теперь его очередь отыграться. Первый раз для него, новичка, не в счёт... Хотя для меня мой первый раз был вполне полноценным. Не знаю я, что у Квотриуса в мозгу происходило, когда он входил в меня, что обо всём на свете забыл, даже обо мне. Эх, заглянул бы я в его светоносные очи, когда он мне свой разум представит на рассмотрение или просто поймаю его взгляд...
... Решено, так ему и скажу сейчас, а то он больно умный стал. Надо ему мозги-то другим запудрить.
О, боги, Мерлин! Как же смею я думать о звезде своей с такой развязностью и дерзостью! Он же - моё всё! Как покойный Кингсли для Аурората, да и для «Ордена Феникса».
Ну и сравненьица в голову лезут… Это, видимо, из-за теперешнего «мертвецкого», да ещё и «несвежего» вида Квотриуса. Ну сейчас я его обрадую, он и похорошеет.
– Квотриус, звезда моя нездешняя…
А у самого Северуса горло спазмом сжимает от вида несчастья брата.
– … Послушай, чтобы доказать полную твою неправоту в знании путей моих сердца и души, предагаю тебе… себя.
Да-да, ты правильно всё понял, я о той поистине судьбоносной ссоре меж нами, случившейся...
– Я помню, о Северус. Говори, что же предлагаешь ты и как понимать, что ты предлагаешь себя мне? Неужли сие есть то, о чём все помыслы мои
ещё с... первого раза, столь неудачного для тебя... нет, для нас обоих, ибо если тебе было плохо, то и от моих замечательных эмоций и ощущений ничего не должно оставаться... Но они осталось.– Я согласен принадлежать тебе, дабы вошёл ты в меня. Разве неясно сказал я?
– Ты злишься, о Северус мой, предлагая, как выражаешься ты, «себя». Не нужны мне жертвы таковые...
Но Северус, перебив брата, покуда не выветрился из него самого отчаянный пыл, продолжал:
– И только от умения твоего зависеть будет, один лишь раз отдамся я тебе или многажды. Быть может, первый раз вовсе не говорил ни о чём, просто мне было неприятно и больно, хоть и растянул ты меня, как сумел. Но, по всей видимости, не хватило мне того.
Попрошу только одного - не тяни, как в тот раз, время до семяизвержения своего и моего, надеюсь, нарочито, задерживаясь во мне подолгу - этим ты и себе, и мне удовольствие разрушишь. Лучше после, потом… как-нибудь повторить…
Упаси Мерлин от такого «повторения» Отошью сразу же после этого вынужденного второго раза! Вот натешится мною, и хватит. Хорошего на немножко, перефразируя известный bonmot* !
Но Квотриус уже возжигает в прежде безжизненных глазах лампады света звёздного, и немедленно преображается сам. Вот он уже - прекрасный, сложенный, как атлет, всё ещё сохранивший загар на всём теле, полученный на стадиуме в термах, прекрасный собою человек в самом начале первой молодости.
– Эх, мне бы… тогда такую красоту - уж не остался бы в «старых почти-что-девах». Но уж что выросло, то выросло - кельтов было, по всей видимости, мало. Да даже точно, если вспомнить генеалогическое древо, вытканное женщинами большой семьи лордов Снеп в одиннадцатом веке - так никого с кельтскими именами нет, вот почему их в роду так немного, всё норманны и англо-саксов совсем немного. Да и рановато - в восемнадцатом веке уже - стали закрытой фамилией.
Вот и не похож я ни на папу, ни на маму, а «мальчик» сам по себе, свой собственный,– саркастично додумал Снейп.
Квотриус сейчас знает благодаря «зерцалу», что он красив в данную, отведённую ему милостивыми, но и строгими богами, минуту, поэтому широко и беспечно улыбается брату и шепчет ему на ухо: «Се-э-ве-э-ру-у-с-с», возбуждая одним лишь этим долгим «с», и в одно мгновение - вот он уже лежит рядом с возлюбленным, северным ветром своим, тоже зажёгшим огонь в прекрасных глазах, целует его так нежно и невесомо, словно Северус - принцесса на горошине, как у этого мага-сказочника Андерсена, чьи сказки до сих пор популярны среди магов, а чья автобиография «Mit livs eventir»* * тоже напоминает сказку, и не только по названию. И даже магглы читают его сказки своим, неокрепшим душами, детям.
– … Брат ласкает меня столь изысканно и нежно кончиками пальцев и языка, блуждая ими по всему моему телу, что я, несмотря на суровые обстоятельства попадания в это море неги, забываю о невербальном, жесточайшем Круциатусе, прощая его. Да, я - злопамятный волшебник Северус О. Снейп, забываю оскорбление, нанесённое мне и как магу, и как человеку. Уже совсем забыл о предшествовашем походе в то место, который так вымотал меня, и… возбуждаюсь. Квотриус несмело - отчего?
– глядит мне прямо в глаза, доверчиво, правдиво, так неразумно подставляя разум, но я, мечтавший об этом, почему-то не пользуюсь этим моментом истины, а хочу продолжения начатых ласк. Изо всех своих небольших сил страстно жажду. А зря я так уж сильно хочу продолжения начатого братом.