Звезда Аделаида - 2

Ремус, получив ударную для него дозу никотина, просто вдыхая этот аромат, от полутора пачек выкуренных лордом Малфоем сигарет захмелел с непривычки к таким чудовищно прекрасным ароматам ещё больше, и его потянуло на некоторого рода откровенности.

– А знаете, лорд Малфой… Вы мне очень симпатичны… Скажу даже больше, прельщающи и соблазняющи, как мужчина мужчину, разумеется. Ну, Вы понимаете, сэр.

– Не извольте сомневаться, уважаемый профессор, сэр, я Вас прекрасно понял. Но, может, лучше уже не говорить, а действовать?

Люциус нарывался специально, чтобы применить к страстному, разбушевавшемуся оборотню парочку из тех, длинных заклинаний на священной для каждого мага латыни.

– Это Вы мне, сэр?

Ремус недоумевал - неужели он со своей смешной ногой понравился самому лорду Малфою, а, к Мордреду, Люцу...

– Ну да, разумеется, здесь же кроме нас двоих никого нет. Сэр, тогда к чему Ваш вопрос? Я лично считаю его излишним, - спокойно и поразительно степенно произнёс Малфой.

– А, может, нам лучше обойтись без этого официоза, а, Люциус... Люц?.

… Альбус с удивлением наблюдал через камин за профессором ЗОТИ и лордом Малфоем. Ему было страшно интересно, аж жуть, как события будут развиваться дальше и дальше.

Дамблдор уже успел разослать сов, чтобы созвать вечером абсолютно всех членов Ордена на суперэкстренное совещание, огласив, наконец, цель их противостояния министру магии. Она состояла в том, что одному из уважаемых, но ныне отсутствующих орденцев, грозил Азкабан. Довольно веская причина для той, на первый взгляд, разнообразной и разбросанной по многим направлениям, работы, которую он, Альбус, инспирировал среди нескольких фениксовцев - великолепным Джорджи Уизли, превосходнейшей Тонкс. Профессор Люпин оказался на высоте, несмотря на полнолуния. Даже престарелый, как и сам Дамблдор, Элфиас Додж был на потенциальном подхвате у Ремуса.

Но следовало учесть и неоднородное отношение орденцев к его мальчику, Севочке, на самом деле, бывшим ключевой фигурой Ордена во время борьбы с Волдемортом. Ведь остальные фениксовцы были лишь исполнителями тех указаний, что давал глава Ордена, основываясь на принесённых Северусом неизменно свежих и почти всегда, когда Тёмный Лорд внезапно не менял плана своего Ближнего Круга, долговременных новостях.

Зачастую Снейп появлялся перед господином Директором в его школьном кабинете в очень даже потрёпанном виде. Один раз прибыл даже с широкой полосой плоти на нежной коже паха, обожжённой черномагическим проклятием, с начисто спалёнными волосками на ней. И как ему только детородный орган не повредили! Знали, где что. И целилась, и заклинание произносила, железно управляя такой изящной, но по свойствам своим, неженской рукой, сама Бэллатрикс Ле Странж. У войны неженское лицо, но нежные женские pуки, надежные...

Профессор был в раскроенных и еле держащихся на нём брюках, с отрезанными напрочь фалдами сюртука.

Альбус так переволновался тогда, видя рассечённые Ножевым заклинанием многослойные одежды Севочки, дорогого его мальчика, в разрезе которых виднелась обожжённая, покрывшаяся волдырями, вздувшаяся кожа. Но Северус не пошёл через камин в Больничное крыло, заявив прерывающимся от боли голосом, что это - Тёмные Искусства. И, следовательно, ему, слышавшему само проклятие, но, по правилам «забав» Пожирателей, не имевшего права защищаться, теперь нужно только применить исцеляющее контрзаклятие. Никто другой, даже не говоря о мадам Помфри, но и о целителях св. Мунго ничего не сможет предпринять, если не произнести проклятье, а это было не простым заклинанием, но проклятьем, изобретённым Бэллатрикс ради пущего мучительства Снейпа, как своей персональной жертвы. Выдать это проклятье значило выдать себя, как шпиона. Пожиратели Смерти предпочитали сдохнуть, скорее, чем обратиться за официальной колдомедицинской помощью. Обращались обыкновенно к ведьмам-процентницам, которые потом долго доили соки из потрёпанных жизнью боевой Пожирателей, вставших на ноги благодаря стараниям процентщиц. Это всё были старые - под двести лет - ведьмы - знахарки, живущие на проценты от получаемой суммы галеонов за излечение. Поэтому Пожирателем было стать, для новичков, не только почётно, но и весьма дорого.

Так вкратце, подтягивая падающие штаны, рассказал Дамблдору секретную информацию Северус. А он, профессор Снейп, его знает, что излечение, опять-таки, черномагическое, стоит только малой толики крови мага, выйдущей через уши. Так что господину Директору вовсе не о чем так беспокоиться.

– Подловить же бы этих бабок-процентщиц же ж, - мечтательно отозвался самолично глава Хогвартса.

– Да, лишить Пожирателей возможности излечивать раны, полученные в схватках с Аурорами Кингсли или... нами. Вы ведь позволите отнести меня к «Вашим», Альбус?

– Да что бы мы делали без тебя, мальчик ты мой смелый? Были бы ничем, пустышкой, ещё одной организацией сопротивления, основанной только на красивых словах, каких много по всей стране.

И престарелый маг приподнял голову Северуса за подбородок, как бы ненароком взгляну в полузакрытые глаза, но внутри его ждал такой силы и мощности блок, что Альбуса даже отбросило на пару десяток дюймов от раненого Северуса.

Однако Северус, по его собственным речам, так торопился сообщить о запланированных рейдах «подельников» на сегодняшнюю же ночь, ближе к утру, что решил не тратить время и силы на самоисцеление, а апппарировать в Хогсмид как можно скорее, чтобы сообщить главе Ордена эту жареную новость.

– Надо подключить Ауроров Кингсли, - убеждал Снейп Дамблдора.
– Сами мы не справимся - нас слишком мало, а на эти рейды высылают около пятидесяти Пожирателей из Большого Круга, тех ещё садистов - молодых да ранних, кому бы только страданиями жертв перед неминуемой смертью насладиться. Они же привыкли к «цирку», профессор Дамблдор! Вот им и захочется самим «цирк» устроить. Вызывайте всех, кто сейчас в Британии или неподалёку. На Гриммо, да времени осталось совсем мало. У тех вылет в четыре утра, когда все граждане магической Британии спят, а вам с ребятками придётся в это долгое и, уповаю на Мерлина, удачное утро не спать. Вам, госпо...

– Ну зачем так официально, Севочка?
– с укоризной произнёс Дамблдор.

– Хорошо, Вас, Альбус - так сойдёт, я думаю?
– руководить операцией отсюда ли, с площади ли Гриммо, а ребятам работать! Причём с более полной отдачей, чем всегда, иначе моя будущая жена никогда не простит мне рубец, извиняюсь, на... Да и кто за меня, такого?.. Впрочем, это неинтересно.

Северус уже не обращал внимания на полученный, жуткий даже на вид, ожог, а увлечённо жестикулировал, придерживая брюки и лишь иногда болезненно морщась от досады на неуправляемый предмет гардероба, когда штаны разъезжались на самом интересном месте, а вовсе не от боли. Её Снейп, пребывающий в состоянии ажитации, даже не замечал.

В ту ночь, вернее, в то раннее утро от погромов и мучительной смерти было спасено девять полукровных семей…

Но никогда Снейп, даже зная, что именно сейчас происходит заседание бесстрастного к нему, по крайней мере, с виду, Ордена на Гриммо, не входил в старый особняк Блэков после учинённых над ним пыток или избиений. Он всегда заявлялся на заседания Ордена в парадной мантии глубокого синего цвета и серебряными лентами, пришитыми на мантию серебряными же нитками. А в потрёпанном ползаниями по полу очередного замка или мэнора, избитый, в порванной одежде, под которой проступали кровотёки, ссадины и, что намного хуже, следы от черномагических проклятий «профессионалки» Бэллатрикс, он появлялся только перед Дамблдором. Люциус только накладывал для её жестоких игр Petrifiсus totalus и парочку слабеньких Crucio от себя лично, чтобы не оказаться в глупом положении перед Тёмным Лордом. Сигналом, напоминающим по мере измученности Снейпа нечто от паровозного гудка до тоненького свиста, подвластным лишь им - двоим условившимся заранее легиллиментам, профессор вызывал старину Альбуса в прихожую дома номер двенадцать. Туда Дамблдор срочно отлучался, приняв сигнал. Какой бы громкости он не был, Альбус и никто другой, воспринимал его. И встречал ненавидящего, когда его видят посторонние в таком измочаленном облике, Севочку, опять принёсшего ложные известия об орденцах или Избранном и потому не угодившему Лордушке. Верно, в очередной раз Северус попался под довольные стараться волшебные палочки, рученьки, а иногда и ноженьки членов Ближнего Круга, где Снейпа считали за выскочку и белоручку. Одним словом, на глазах у Круга никого не добил своими ядами, но варит же! Вот же скотина да сволочь, всё выпендривается перед Повелителем!

Нигде не любили графа Снейп.

Лишь Альбус относился к Севочке, как к своему родному и самому любимому правнуку. Правда, по техническим причинам таковой не мог появиться на свет - мужчины не беременеют друг от друга, всё это ложь и выдумка. А на старости лет появился в его жизни такой вот одинокий, язвительный, колючий, ершистый Северус Снейп. Но всё это только наружная боевая или же, напротив, защитная раскраска. Дамблдор склонялся к последней версии. На самом же деле Северус Снейп - добрый, заботливый, немного нежный, но темпераментный, что так импонировало господину Директору. Да ещё и волшебник чистейших кровей, с богатой родословной, граф, работающий - подумать только!
– в Хогвартсе профессором Зельеварения. А уж такие разносторонние интересы у этого необычайного мага, и в Тёмных Искусствах разбирается, наверное, лишь слегка меньше, чем сам Лордушка, мать его к Мордреду ети! Вот только внешняя ершистость, злословие и... вот уж несуразный какой-то нос подкачали. А то бы отбоя от бабёнок этих, женщин не было, честное слово!