Звезда Аделаида - 2
Шрифт:
– А-а,– вспомнил обрадовавшийся Мастер Зелий, - остался же ещё на промёрзшей полянке мох Curbilium somniae, прекрасное растительное, достаточно сильное, чтобы усилить и продлить пьяный сон, снотворное, но это значит… аппарировать прямо сейчас, а уже через пару десятков минут ко мне придёт Папенька - его камерный раб-сынишка, судя по фирменному носу, известил меня - чтобы вести меня во главе торжественной процессии грёбанного действа сверчков к дому, занимаемому родственниками невесты, там пройдёт и пир, и большая часть церемонии. А я же только вчера был в лесу за папоротником золотовокнистым! Вот дурень безмозглый - мог бы и сразу подумать о снотворном мхе для, наверняка, похотливой, без устали приставучей пол-ночи - это минимум - невестушки, вернее уже полноправной супружницы.
Лишь к ночи вернутся в дом молодого мужа наевшиеся-напившиеся в доме невесты супруги и здесь перед простым, ничего не значащим для Снейпа укладыванием в одну постель, должны
Северус решился на крайний шаг, ведь у него не из чего было сварить даже Полиморфное зелье, чтобы Квотриус подменил самого жениха на время приготовления снотворного. Оно, к тому же, ещё и успокоительное, вспомнил Северус - не будет излишних приставаний к молодому супругу. Но надо напоить Адриану как можно большим количеством Сонного зелья, где-то с пинту, а оно ведь на ышке бяха. Непривычная, как Снейп надеялся, к столь крепкому алкоголю, невеста, точнее сказать, жена, принявшая на грудь ещё во время пира и, надо надеяться, немало, вскоре уснёт, храпя, да ещё и под действием не простой воды жизни, но и Curbilium somniae.
Ничего, стоит сказать ей, что зелье облегчает совокупление после аборта, а она, должно быть, убоявшись боли, согласится выпить его столько, сколько даст супруг в предвкушении любовных игр, могущих и для неё стать приятными.
Но вот как заставить её понести? Квотриуса, не говоря уже об «утешителях на несколько ночей» - блудника Таррву, а прежде всего заслужившего такую честь Фунну за всё, что он сделал совместно с Господином дома, она, опоённая Амортецией, хоть какой-нибудь плохенькой, к себе на пушечный выстрел не подпустит. А что, кто-то сомневался, что маги вели междоусобные войны только на двуручных мечах, верхом на тестралах, а не на более прогрессивных орудиях, пусть и заимствованных с потерей века у магглов?
Есть ведь зелья «для детей», тот же анг`бысх`, известный даже этим недотёпам х`васынскх`. Есть, есть и множество других, нужно просто Северусу сосредоточиться, лёжа рядом с чужой, чуждой ему, засыпающей супругой, самому не впадая в сон, а для этого надо меньше выпить. Ну да вино у них… Как у всех ромеев, дерьмовое, не питейное.
– О, Мордред бы вас всех,– Северус вспомнил поистине пренеприятнейшую штуку.
Штука заключалась в том, что виночерпием, хоть и в доме невесты, будет раб Господина дома Снепиусов Наэмнэ, а уж он устроит величайшую «болтушку» для гостей. Так ведь свадьба же для столь ласкового к нему Наэмнэ, равно, как к и остальных скотов-без-души Господина дома, праздник великий! А виночерпия, столь молодого, но уже мастера своего дела да ещё какого, как назло, уже нет в доме - уехал спозаранку. Северус сам видел, как Наэмнэ, с грандиозным шумом и грохотом, в наброшенной на голову капюшоне пенулы на телеге с бочками галльского вина и верескового мёда от уэскх`ке, взятыми из отдельного, винного подвала имения Снепиусов без спроса Господина дома - видимо, так распорядился Папенька, уже отъезжал со двора ранним утром. Ещё тогда, ранним утром в потёмках, снежок порошил вовсю. Может, к позднему утру прекратится совсем?
Северус встал сегодня чрезвычайно рано, даже для его хогвартского режима, практически не ложась спать, проведя ночь, ту, что в понимании ромеев, без сна. Можно без особого преувеличения сказать, что ночью, когда светила Луна - мерзкое светило Селены - он почти не спал, а сон сморил его только на пару часов ранним вечером, едва начали сгущаться сумерки. Сумерки - как же Северус их ненавидел!
Накануне вечером он посетил термы и наплавался вдосталь, думая что нагрузка даст о себе знать и он проспит хотя бы пол-ночи. Нет, это не от того, что он хотел быть чист перед свадебной церемонией поятия супруги, вовсе нет! Просто от того, что надевать надо было праздничную белую тунику с алой каймой по подолу и воротнику с рукавами, такую холодную, длиннее обыкновенной, ниже колена, и древнюю, но по дурацкому обычаю ромеев полагающуюся… тогу новобрачного, а на голову - лавровый венок, изрядно потрёпанный жизнью, всеми предыдущими свадьбами и выхождениями замуж грязных шлюх, а также важными церемониями в семье Снепиусов.
С утра двое рабов - неумех драпировали грёбанную тогу на уморившемся Северусе, стоящем, как вешалка, больше часа потому, что в доме Снепиусов давно уже не было специального дорогостоящего раба, умеющего драпировать огромный кусок ткани без единой иголочки, так, чтобы она ладно облегала тело жертвы, в данном случае, жениха.
Посещение терм было связано, скорее, с желанием очистить шею и подмышки.
А также мужское достоинство. Северус хотел любить этой ночью… Квотриуса предельно чистым. О Гарри не шла и речь - снова грязное натужное избиение руками или, того хуже, плёткой, снова неудовлетворённость, всего один разик разрядки, но ведь этого мало, так мало! Названный брат тоже сегодня по собственному обещанию посетит термы, но ближе к закату, а он будет солнечным потому, что светило Сола наконец-то вышло перед закатом из-под слоя туч, и оказалось, что яркое солнце ещё, оказывается, греет даже в эту промозглую холодную непогодь, но греет, как в январе «своего» времени. Но Северуса сморило непонятно,
отчего, и он проспал это время, а предыдущей ночью накурился, полу-лёжа на одре, облокотившись о подголовный валик, чтобы ненароком не провалиться в сон и не устроить пожара, премного лёгких эрзацев сигарет, но руки у него всё равно предательски дрожали. Ему бы выпить чашечку собственноручно смолотого в меленке, доставшейся из Гоустл-Холла, и сваренного кофе, такого горького, что даже такой приятной кислинкой отдаёт.Ещё бы - жениться, жениться, жениться!.. Ему, сиятельному графу Северусу Ориусу Снейп, из закрытой вот уже три века как, фамилии, продолжать традиции предков и жениться на «иностранке»! Но… Ведь Адриана - по всем параметрам и родословным - ромейская женщина, а графы Снейп считали себя наследниками именно, что ромеев, обосновавших их магический род. Значит, это ненастоящий закрытый брак, а как-то по-детски прозвучало в утомлённом мозгу наследника - «всамделишный», что-то из времён его детства, когда ещё maman была живой, красивой, очаровательной мамой, а не тем брюхатым - опять брюхатым!
– существом, которое краешком глаза подсмотрел маленький Сев перед положением мамочки в гроб, отныне и навеки заколоченный.
Вот если бы Адриана была… Да, хотя бы, красивой, как и все почти бриттки, молодой дочерью друида, чистокровного бритта, стихийного мага Земли… Но о таком неравном браке при Папеньке Малефиции не могла бы и речь зайти. Ему всё высококорожденных патрицианок, как и говаривал Снейп, развратных, подавай! Так что эта свадьба - не в счёт. «Низачот», - как с радостью говаривал профессор Северус Снейп несчастным студентам, не допуская тех до экзаменов без… отработок в своём классе.
– Всё равно, в «своём» времени я останусь холостяком, разве что, волей случая связанным с Гарри да и то, вероятность такого события ничтожно, до минус бесконечности мала,– уговаривал себя Северус, дрожащий от сверхъестественного страха, пребывая в вынужденном полном одиночестве, - Но ведь вот, всё же женит меня Папенька - простой маггл - солдафон, чрезмерно гордящийся и довольный такой партией, а я, несмотря на семнадцатилетний шпионский навык, не сумел отвертеться… Как странно порою складываются судьбы человеков. Но к защите собственных умений скажу вернее, подумаю, ведь и дома меня не было, когда вся эта афёра с поиском невесты, так скоро нашедшейся, была в разгаре. Без меня, как и без Квотриуса, и без Малефиция… Воевали же мы… все. Тогда кто же был инициатором всего этого безобразия - намечающегося действа сверчков?! Вероятно, кто-то из его, злобного Верелия медоядоточивого, подставных лиц, сговорившихся с Папенькой - предателем - ещё до отбытия в поход в земли дальние, восточные.
Но задумчивое настроение всё же задрапированного, наконец-то, в тогу, Северуса было сейчас враз смазано мыслями о так необходимом, но Мордред его подери, («Или лучше вспомнить о маггловском Сатане?» ) абсолютно недоступном мхе Curbilium somniae. Как достать его ещё до ночи? Опять отлучиться, на этот раз не во время этого обручального, но… свадебного пира? Но это значит, приказать рабам посмышлёнее, вроде Накры, тащить с собою в процессии, вот-вот начнущейся, и котёл, и нож, и доску, и ступку с пестиком, а это уже вовсе не смешно, скорее, позорно. Да и правда высокорожденные патриции и патрицианки, коих будет множество (Северус разумно предполагал, что будут присутствовать представители старых и… не очень, но не магических же фамилий Альбиона!) заподозрить могут в колдовстве во время какой-нибудь особо важной части традиций во время бракосочетания. А если ещё и ауспиции покажут гадость какую-нибудь, точно заподозрят в предумышленной ворожбе.
И будут в корне правы.
Отправить, разве что, Квотриуса? Но ведь аппарировать он не умеет, ни разу на глазах да под присмотром Северуса не учился, а тот просто забыл внезапные эффектные появления из воздуха названного брата, спешащего на помощь сводному высокорожденному возлюбленному во время битвы и отбивания у разъярённых наёмников Кесаря, всё ещё, несмотря на божественного Понтифика, называющего и себя Божественным, ещё не до конца замученных подростков - воинов племени Х`ынгу. А пробовать учить его сейчас, забыв старо-новые практики достаточно, чтобы не вспоминать о них совсем, чтобы всё аппарирование делалось на «автомате», не задумываясь, уже нет времени.
Да он столько дней провёл вне себя, обуянный сумасшествием, что и учить-то его тогда было невозможно, а сейчас - некогда. Тогда Северусу просто нужно было дать выход накопившейся во время «игр» и поцелуев с Гарри страсти, пока названный брат был хоть как-то вменяем.
– Квотриус, прочитай мои мысли, прошу тебя, звездоокая душа моя. Не хочу произносить сего я вслух, ибо могу быть подслушан приближающимся высокорожденнымм отцом нашим. Мне бы сего вельми не хотелось.
– Прочёл. Так, значит, ты хочешь, что б отыскал я мох сей где-то в лесу, в месте некоем чудесном? Но поспешу обрадовать тебя - с лёгкостию и верно изготовлю я зелие сие сам. Ибо заклинание магического Воспламенения - Incendio - ведаю я. И не спрашивай меня, откуда. Просто вспомни - сам же ты показал волшебство сие возгорания клочка шерсти в первый же день, как только появился в доме Снепиусов. Значит сие, что запомнил я движение палочкою волшебною в руке твоей изящной, но и без палочки, лишь призвав Стихию Огня, вскипятить воду в твоём медном, отполированном до блеска котле я сумею.