Звездная Кровь. Изгой III

— Какой-то необычный материал?! — удивлённо воскликнула Пипа. — Это же легендарный иллиум!

— В самом деле? — поощрил собеседницу я.

— Да, — горячо заверила меня ван дер Джарн. — Я не поверила, даже когда увидела, что у тебя есть такой мощный артефакт. Думаю, без него ты бы не одолел Аюкана.

— И что в нём такого необычного?

— В рыцаре смерти?

И всё же чиновница была либо эталонной блондинкой наивысшей пробы, либо искусно в этом образе существовала.

— В иллиумном клинке, — направил я рассуждения Пипы в нужное русло. — Чем он такой ценен?

— Ну… Это творение Искуснейшего.

Искуснейшим здесь называли одного из Единых, а Едиными кого-то вроде местных божеств. Вроде бы это те Восходящие, которые развились до невероятного Небесного уровня.

— И всё? — удивился я, уже приготовившись услышать длинную легенду.

— Из иллиума Искуснейший выковал нерушимые кости Единства. Этот материал нельзя сломать или расплавить, он не проводит энергию, тепло и холод, но самое главное — он совершенно нейтрален. Клетка или ошейник из иллиума пленит даже самого сильного Восходящего. Он не сможет использовать Руны, а если нанести раны тому, кто содержит Звёздную Кровь, они будут долго заживать, оставят ужасные шрамы и будут опасны…

Я с интересом посмотрел на свой необычный полуторник, а Пипа продолжила.

— Из-за этого младшие расы называют иллиум ядовитым или холодным металлом. Тебе повезло добыть целый меч, в Аркадоне за Звёздную Монету торгуют малые осколки, чтобы вплавить их в пули или сделать наконечники для стрел.

Я невольно восхитился. Приятно знать, что у тебя на поясе болтается целое состояние. А потом я задумался.

— Наверняка ты знаешь, сколько может стоить такой меч? — осторожно поинтересовался я.

— Не знаю, — потупилась девушка. — Я никогда не планировала покупать или продавать иллиум. Разве ты знаешь, где достать ещё…

— Меч мне достался случайно. Я взял его как трофей в бою, — признался я. — Если предположить стоимость?

— Думаю, что не меньше тысячи Звёздных Монет, а на самом деле как договоришься…

— Если он не плавится и не ломается, как его добывают и как обрабатывают?

Пипа улыбнулась.

— Некоторые говорят, что это известно Наблюдателю. Другие болтают, что для этого нужны специфические ремесленные Руны, но доподлинно никто не знает.

— Тогда откуда мог взяться мой меч? — задумался я вслух, не особо надеясь получить ответ.

— Скорей всего — это коготь или шип одного из искусственных воинов Наблюдателя, — внезапно ответила ван дер Джарн. — Иногда получается найти безжизненные тела механических солдат, с них и снимают иллиумные части.

Так, мы и сидели у костра, двое Восходящих, готовых встретить всё, что может принести ночь. Я угостил девушку чаем, но она всё равно начала клевать носом, и я её отправил спать. Пипа даже сопротивляться не попробовала и ушла спать.

Всю ночь какое-то зверьё завывало, но звуки доносились с довольно большого расстояния, и всё прошло спокойно, а с первыми лучами Игг-Древа я всех безжалостно растолкал и, наложив на Пипу и Кюнса Руну Заживления, начал торопиться в путь.

На Обжоре разместились я и ван дер Джарн, которая не сумела править одной рукой цезарем. Кюнса мы привязали к спине птицы, и её вёл в поводу кучер, более или менее пришедший в себя.

Когда тот заикнулся утром про алкоголь, я молча ему продемонстрировал крепко сжатый кулак, и тот вполне меня понял. Тела мёртвых легионеров я перенёс в карету и закрыл двери, чтобы до них не добрались дикие звери. Когда Сорок седьмая будет проходить мимо, их похоронят в соответствии с местными обычаями. В Брогане, принявшем командование в моё отсутствие, можно было не сомневаться. Крепкий, упрямый и во всех отношениях правильный мужик. Именно на таких всё и держится.

Ехать быстро не получалось. Как только мы ускорялись, Кюнс начинал стонать от боли из-за растревоженных ран, да и Пипа отчаянно бледнела. В итоге я сдался и дал капралу пожевать ведьминого корня, чтобы тот отключился.

Могучая стена векового леса подступала почти к самой дороге. Ветви густых копейников почти смыкались кронами на приличной высоте, бросая густую тень на наш путь. Было довольно прохладно, что заставляло Восходящую кутаться в белоснежные меха.

Сверхъестественная тишина, царившая в этом инопланетном лесу, прерывалась звуками, издаваемыми нашими ездовыми птицами, резкими криками их диких мелких пернатых собратьев, да урчанием в животе моего вечно голодного паразавра.

Но это акустическое сопровождение очень быстро стало для меня привычным и не мешало мониторить окружающее нас пространство. Я не терял бдительности, держа под рукой иллиумный меч и «Головорез», готовый дать шпоры Обжоре и применить оружие. Также, несмотря на взгляды Пипы, не побрезговал я и надеть кирасу и шлем, изготовленные ночью. О том, чтобы они были цвета тёмной небликующей стали, я позаботился.

Мы двигались очень медленно, хотя и останавливались перекусить на десять минут, к Манаану подошли уже в глубоких сумерках.

Я вёл в поводу цезаря, нёсшего на спине чиновницу, а кучер уступил своего пернатого скакуна раненому. Конечно, мне для этого пришлось ещё раз показать ему кулак, но человек это был несомненно хороший. Просто некоторым хорошим людям, чтобы проявить всё самое лучшее, необходимо немного стимуляции.

Манаан выглядел совсем не так, как я его себе представлял. Было известно, что это один из пограничных городов, стоящих на берегу реки Исс-Тамас.

Вообще, это широкий и глубокий пресноводный поток, но недалеко от этого места располагалось Небесное озеро, дающее начало истоку этой реки, тянущейся на тысячи километров.

Изначально этот город заложили с весьма прагматичными целями — здесь заготавливали корабельный лес и строили речные суда. Несложно догадаться, что в основном предметом заготовки был стройный копейник.

Со временем, кроме лесозаготовок, город занялся ещё ловом рыбы из Небесного озера, сельским хозяйством и металлургией. Причём именно сельское и рыбное хозяйство делало Манаан богатым городом.

Слово «богатый» и ввело меня в заблуждение. Когда я увидел почти полностью деревянный город, то даже немного расстроился. Это как же выглядят тогда бедные города, если богатые из срубов состоят почти полностью?

Манаан был окружён предместьями и полями. Мы все их увидели, пока шли по вьющейся между ними дороге. К городским воротам мы подошли уже, когда совсем стемнело. Естественно, окованные металлом ворота оказались заперты. На мои крики и стук никто не реагировал. Отчаявшись достучаться, я несколько раз выстрелил в воздух из револьвера.

Эхо револьверных выстрелов растворилось в ночи, оставив после себя напряжённую тишину. Окованные железом городские ворота, оставались плотно закрытыми.

— Кто это здеся ходит? В воздух палять! — раздался сквозь тьму грубый и настороженный голос, доносившийся от бойниц надвратной башни.