Звездная Кровь. Изгой III
Шрифт:
— Лядский насос! — в сердцах воскликнул тот. — Ты чего? Специально?
Стало ясно, что этот субъект безобразно пьян. Чего мне не хотелось, так это задерживаться в общем зале даже лишних несколько минут.
— Иди проспись! — рявкнул я в лицо мужичку и зашагал мимо.
Однако как бы пьян ни был этот субъект, он цепко ухватил меня за рукав мундира и довольно сильно рванул на себя.
Это была уже грубость! Чуть было не растеряв наш ужин, я вернул его на стойку, повернулся к мужику, но едва успел отпрянуть. Избежать удара удалось, кулак пролетел в сантиметре от юнкерского носа. Кулачище!
Конечно,
— Ах ты, маблан тупорылый! Ща тебе Угло Кольцо покажет, как родину любить!
А вот это уже была не просто грубость, а оскорбление, которое любой из знакомых юнкеров решал бы в порядке фионтара — так называлась дуэль у здешних. Естественно, мода пошла от Восходящих. Но мне не хотелось с этим пьяным связываться. Уклонившись от очередного удара, я нанёс свой, дозируя силу. Видимо, вложился слишком малым усилием и не отправил драчуна в нокаут. Отлетев на стол спиной, тот завозился и заорал проклятья и ругательства.
Завсегдатаи встрепенулись и начали оглядываться. Заметили меня в форме и при оружии. Те, кто трезвее были, увидели знаки «Дохлых Единорогов», но надо сказать, что таких было немного. Все остальные обнаружили вооружённого офицера в чёрной форме, в какой ходили местные служители Фемиды. Здешние же полисмены не церемонились и политесов не разводили. Потому через секунду толпа посетителей, перепрыгивая и опрокидывая мебель, мчалась к выходу. Бегут себе и пускай бегут, главное, что драка закончилась, можно возвращаться в комнату. Взяв наш ужин, я поднялся по лестнице в снятый номер, где и поужинал в компании мирно спавшего Кюнса, после чего, наконец, растянулся на койке, ещё не подозревая, как сегодняшнее приключение аукнется завтра.
128
Если в ваш номер кантины поутру не пытаются вломиться, то вы, считай, в прошлый вечер и не отдыхали. В основательную и добротную дверь тарабанили. Я не очень-то понял, что происходит сразу, но отреагировал сразу, то есть вскочил и выхватил «Головорез» из кобуры. В очередной раз задумавшись над тем, что хватаюсь в первую очередь именно за оружие, а не активирую Скрижаль. Ведь в скрижали имеются такие аргументы, что способны разнести эту кантину к чертям собачьим. А потом задумался о том, кому это два легионера могли понадобиться в такую рань. Пока не проснувшийся до конца мозг пытался решить эту задачу, я совсем упустил из виду своего капрала, а тут было на что посмотреть.
Легионер сидел на постели, направив на дверь «Ярость» — так пафосно была названа модель револьвера, выдаваемого всем, кто старше легионера по званию. Как и остальное стрелковое оружие револьверы «Ярость» производились «Аркадонскими оружейными мануфактурами». Конструкция была проверена веками использования. Калибр что-то около одиннадцати миллиметров. Во всём остальном это был стальной револьвер с переломной системой заряжания и барабаном на пять патронов. Он, конечно, был довольно тяжёл, но зато способен навылет пробить человека в доспехах, а если стрелок знает своё дело — то и звёздному монстру может не поздоровиться. Что ещё важнее, револьвер большой, очень громкий, страшный на вид и статусный.
Пока я соображал,
в дверь начали колотить ногами, и хлипкий засов не выдержал. С хрустом разломившейся задвижки в комнату ввалились несколько мужиков. Кюнс, побледнев лицом, выстрелил. Хорошо, хоть ни по кому не попал. Выстрел долбанул по ушам. Запахло порохом. Ломившиеся в наш номер оторопело уставились на нас. Все молодые, если не сказать юные. В наступившей тишине оглушительно щёлкнул взводимый курок «Ярости».— Кюнс, отставить, — лениво бросил я. — Не стрелять.
— Хорошо, офицер! — с готовностью ответил мне он, но револьвер не опустил.
Молодец. Рефлексы правильные. Не зря я с ним столько возился, Звёздную Кровь тратил и дефицитные компоненты.
— Вы чьих будете, хлопцы? — холодно спросил я утренних визитёров.
Те переглянулись, и я понял, что ввернул во фразу словечко из родного языка.
— Ну! — окриком подбодрил я утренних визитёров, начиная терять терпение. — Кто такие? Чего надо?
Ввалившихся в номер было трое. Отчего-то первым из них оттаял самый мелкий. Курносый, отчаянно веснушчатый, голубоглазый и вихрастый.
— Судай, — обратился он ко мне заметно картавя. — Вчеа вы извоии оскохбить нашего дуга Угло Кольцо. Мы пхишли бхозить вам вызов на фионтах. Поединок состоится сегодня в пакхе «Яма Джахн». Если вы опоздаете или не явитесь, мы будет считать вас пхезхенным тхусом!
— Я никого не оскорблял. — спокойно возразил я.
— Но вы вчеха утахили одного из наших дхузей!
— Я вчера ударил пьяное животное, напавшее на меня. — снова пришлось возразить мне. — Мне нет нужды кого-то убивать, чтобы доказать это.
— Это оскохбление можно смыть только кховью!
Я пожал плечами.
— Я не хочу драться с вами…
— Если позволите, то я буду драться за вашу честь, кано! — вступил в перепалку Кюнс.
— Как будет угодно, — кивнул вихрастый. — Выбох охужия за вами.
— Ты ранен, капрал, — возразил я. — Ты не будешь за меня драться.
Спрятав револьвер в кобуру, обратился к картавому.
— Что нужно, чтобы избежать фионтара?
— Явиться на поединок и пхинести свои извинения!
— Хорошо, — согласно кивнул я. — Так, мы и поступим.
— Извольте следовать за нами!
— А не пойти бы тебе к нехорошей маме? — холодно бросил я. — Нам необходимо ответить на утренний зов природы, рожу умыть, одеться и хорошо бы перекусить чем-нибудь.
— Мы подождём в общем зале. — подумав, ответил вихрастый юноша.
— Как угодно, а сейчас пошли вон!
Кидая на нас гневные взгляды, троица удалилась. А я задумался после этого. Никого убивать мне отчаянно не хотелось. В другой исход мне не верилось, так как я вчера уложил задиру. Какое мне до него дело? Я даже имени его не знаю.
После этого бесцеремонного вторжения мы с Кюнсом обменялись взглядами, красноречиво говорящими о том, что мы думаем об этом. Запах пороха всё ещё витал в воздухе.
— Офицер, если хотите, я могу выйти на поединок за вас…
— Нет, — ответил я спокойным голосом, — я ценю твой боевой дух и готовность защитить мою честь. Но этот путь принадлежит только мне, и я пойду один.
— Борьба, особенно если она порождена гордыней и глупостью, не принесёт ничего, кроме напрасного кровопролития, — моя рука легла на плечо капрала. — Давай-ка, я лучше тебя подлатаю.