Звёздная пыль

– Это завтрак или ужин? – спрашивал я Хусейна, когда он приходил ко мне.

– Это обед, – с неизменным постоянством отвечал он мне.

При этом он, как всегда, широко улыбался, и даже густая чёрная борода не могла скрыть его размашистой улыбки.

Однажды он принёс мне небольшой музыкальный центр и целую коробку кассет, которые, при моём беглом осмотре, оказались копиями дисков с записями джаза. В основном это были зарубежные лейблы, больше американские, но были и копии наших, советских пластинок, в частности «Джаз над Волгой», – запись с джазового фестиваля 1981 года.

Я сразу же заинтересовался этим счастливым приобретением, позабыв даже поблагодарить Хусейна, который на этот раз совсем не спешил уходить от меня и уселся на кровать рядом со мной со своей неизменной, широченной улыбкой.

– Вот это да! – воскликнул я, наконец. – Ну и молодец же ты, Хусейн! Откуда у тебя это богатство?

– Леон передал. Там ещё целая куча книг, сразу не мог унести. Не возражаешь, если я потом принесу?

– Леон? А кто такой Леон?

– О! … Леон, – это… – Но тут Хусейн запнулся и после небольшой, но многозначительной паузы закончил:

– Скоро сам узнаешь. Может быть, даже завтра.

– Что значит, завтра? Разве здесь существуют вчера, сегодня, завтра? …

– Существуют. Вот сейчас там – он поднял вверх указательный палец – вечер. Ну, где-то около восьми часов.

– А день? Какой сегодня день? Какое число?

– Среда, 25 августа. Я тебе завтра часы принесу. Хочешь?

– Зачем? У меня же теперь приёмник есть, – я кивнул на магнитолу.

– Приёмник есть, только он здесь не работает.

– Жалко. Я бы не только время знал, но и вообще…

Я вспомнил вдруг про Светлану и незаметно для себя вслух произнёс:

– Послезавтра у жены день рождения…

– Хотел бы её поздравить? – после некоторого молчания спросил Хусейн.

Я промолчал. Внезапно охватившая меня тоска заглушила вспыхнувшую было радость от подарка Леона, которого я ещё не знал, но который, по моим ощущениям, должен сыграть в моей жизни значительную роль.

Глава 2. Лодка

После успешного выступления нашей агитбригады, с которой мы побывали на четырёх полевых станах, мне предоставили выходной. Пришёлся он на середину недели и я решил, наконец-то, выполнить просьбу Лёшки пойти с ним на рыбалку.

Договорились выйти пораньше, часов в шесть утра, но я, по обыкновению проспал (хотя, по словам Лёшки, он и будил меня громким стуком в окно) и выбрался из своей комнаты часов в девять, когда солнце стояло уже высоко и пекло немилосердно.

Света согласилась показать мне место, где обычно рыбачит Лёшка и, наскоро позавтракав, мы отправились с ней на реку.

Лёшку мы нашли сразу. Он и ещё двое пацанов приблизительно одного возраста сидели на деревянном мостке, напряжённо всматриваясь в вплавленные в оловянную воду поплавки. Лёшка укоризненно посмотрел на меня, всем своим видом выказывая обиду, но промолчал и снова вперил свой взгляд на неподвижный поплавок.

Я вытащил из воды его садок, в котором барахтались с десяток некрупных сазанчиков и, чтобы как-то загладить свою вину, восторженно воскликнул:

– Ну ты молодец, Лёха! Таких красавцев наловил!

Лёшка повернулся ко мне и лицо его просветлело.

– У меня бы так не получилось, – продолжал я. – На кукурузу ловил?

– Не, на червя, – ответил Лёшка. – На кукурузу не клюёт.

Помолчав немного, он добавил:

– Я тебе тоже удочку принёс. Будешь ловить?

– Попробую, – неуверенно произнёс я. – Вообще-то я не умею.

– А что здесь уметь? Всё очень просто! Я тебя сейчас научу.

Лёшка отложил свою удочку и стал собирать другую, состоящую из нескольких бамбуковых колен.

Я поискал глазами Свету и увидел её стоящей чуть поодаль, на берегу, у самой воды. Она посмотрела на меня, улыбнулась ямочками на щеках и помахала рукой, приглашая искупаться. Я сразу же оказался в двойственном положении – с одной стороны мне очень хотелось присоединиться к Светлане, а с другой не хотелось обидеть Лёшку, который уже суетился, налаживая для меня снасть.

– Лёш, а давай вначале искупаемся. Такая жара, просто ужас!

– Не, я купаться не буду. Я потом, с пацанами. А ты искупайся, если хочешь. Вон, Светка тебе машет!

Я обрадовался такому повороту дела и, стащив с себя одежду, направился к Светлане. Я уже был на полпути к ней, когда услышал вдогонку:

– Только не здесь, а то вы нам всю рыбу распугаете!

Мы со Светой прошли немного вверх по течению и оказались на небольшом пляже, представляющим собой узкую песчаную полоску, затенённую тополями.

Света стащила через голову своё коротенькое платье и осталась в красном в чёрный горошек раздельном купальнике. Я невольно задержал свой взгляд на её тоненькой, ещё не сформировавшейся до конца фигурке.

– Ты так смотришь, – услышал я её голос, – как будто увидел меня в первый раз…

– Такую – в первый раз, – ответил я.

– Какую?

– Красивую… Необыкновенно красивую…

Света смутилась, щёки её зарделись ярким румянцем.

– И вовсе нет. Самая обыкновенная. Вот Юлька красивая…

– Ты самая красивая. Ты… ты… просто чудо!

Света смутилась ещё больше и, ничего не ответив, по-мальчишески разбежалась и прыгнула в воду. В ту же секунду я последовал за ней и попытался её догнать, но, несмотря на все мои старания, она всё дальше и дальше уплывала от меня. Задыхаясь, я старался изо всех сил, казалось, что ещё немного, ещё чуть-чуть, и я смогу дотронуться до неё, но она тут же, со смехом легко отрывалась от меня и одним толчком уходила на недосягаемое для меня расстояние.

– Ты… ты… рыба! Человек-амфибия! – с трудом переводя дыхание, кричал я ей вслед.

В ответ она только смеялась своим звонким, искристым смехом и манила меня всё дальше и дальше от берега.

Когда же мы, наконец, выбрались на сушу, я почувствовал себя так, словно пробежал марафонскую дистанцию. Я долго не мог отдышаться, а когда, наконец, пришёл в нормальное состояние, резюмировал:

– Нет, ты не рыба. И не амфибия. Ты русалка.

Я потрогал её мокрые, рассыпавшиеся по плечам волосы, которые она только что высвободила из тугого хвостика и добавил: