Звездная роль Владика Козьмичева

Владик слушал ее и поражался, насколько совпадает содержание их размышлений. Такое могло возникнуть только между двумя любящими душами.

– Спасибо тебе, родная моя, за такие слова! Они дорогого стоят. Но вот что я предлагаю. Мне еще двадцать четыре. Давай сделаем так. Плаваю я еще два года. Хорошо подзаработаю. В дальнейшем это будет не лишним. За это время напишу что-нибудь такое, что можно будет предлагать в качестве доказательства моих литературных способностей. Тогда же капитально подготовлюсь к экзаменам. Ты ведь у меня настоящая учительница... Надеюсь, выучишь своего оболтуса.

– Не прибедняйся, стихи у тебя есть. Один романс чего стоит! Кстати, почему ты ничего серьезного не пишешь? Ни стихов, а уж о прозе я молчу. Ты ведь сам говорил, что писать надо...

– Ты ведь знаешь, что у меня всегда так. То поток, а то безводье. Потом, много сил и вре-мени уходит на записи наблюдений. Был бы я талант, тогда, видимо, поток никогда бы не прерывался. А я ведь просто способный. У них всегда так. "Разом густо, разом пусто".

Лена возмущенно прикрыла ему рот ладонью.

– Не наговаривай на себя. Ты у меня талант! Мне в школе даже завидуют.

Владик тут же отреагировал.

– Завидуют?

Лена уже поняла, что проговорилась.

– Да так... у тебя, говорят, такой муж... На нем прямо писано, как он тебя любит...

– А еще чему?

Она не хотела признаваться, но и не хотела врать.

– Ты меня прости. Я твой романс дала кое-кому прочитать. Даже слезы пустили и попро-сили разрешения переписать.

– А ты?

– Да разрешила. Пусть девочки порадуются.

– Ну, ты даешь! Он ведь не опубликован...

– Вот и поймала тебя на слове. Так опубликуй! Пошли в какой-нибудь журнал. Давай от-берем самое лучшее и пошлем, - "под лежачий камень вода не течет..."

Сквозь сито, кроме романса, прошло еще три стихотворения. Так как во Владивостоке толстых журналов не было, решили послать их, вместе с краткими сведениями о себе, в Хабаровск, где выходил литературный журнал "Дальний Восток". И как в воду. Больше чем на полгода.

Владик уже успел сходить в несколько плаваний. Побывал на Курилах, понял, что такое настоящий штормовой океан, и привез три рассказа. Два про жизнь московского школьника и один на морскую тематику, в котором его герой совершает свое первое плавание по двум океанам. Дались они нелегко. К его удивлению, несмотря на обилие впечатлений, историй и сюжетов, то не мог подобрать необходимые слова, чтобы выразить нужную мысль, то мучи-тельно трудно было добиваться лаконичности, свойственной жанру рассказа. А иногда банально не хватало времени, а то и сил. Вахтовая жизнь моряка - не сахар...

Первым их читателям стала Лена. Пару дней, что ушли у нее на чтение, он был сам не свой. Подкатывался к ней, пытаясь выведать, что она думает. Но Лена ходила с задумчивым видом и упорно молчала. Пока однажды, когда он играл с Павликом, неожиданно спросила.

– Так тебя интересует мое мнение?

Владик даже оторопел.

– Так ты сама молчишь. Какие тут могут быть сомнения? Не то слово, интересует!

Она поцеловала его, вытащила из своего школьного портфеля листы с рассказами и шутя приказала.

– Садись и слушай!

Дальше начался совсем ее совсем нешуточный монолог.

– Первое. Рассказы мне понравились. И не потому, что их написал ты. Я бы сказала, что тебе удалось то, о чем ты даже не задумывался. Это своего рода минисценарии. Они полны образов, острых наблюдений и монологов. Язык героев, несмотря на твои жалобы, сочный. В нем легко просматриваются их характеры. Словом, мне понравилось. Ошибок, конечно, я углядела немало, но на то я филолог. Это мой хлеб.

Теперь главное. Ты только не обижайся и не удивляйся. Но их не опубликуют. В них нет ни капли идеологии. В этом весь ты. Не дергайся! Я тебя знаю. Поэтому, если мы хотим, чтобы рассказы где-нибудь и кто-нибудь опубликовал, в них должны появиться, пусть в малых дозах, пусть намеки на то, что твои герои живут при социализме. В данном случае я говорю не от своего имени, а от имени тех, кто будет решать их судьбу. Ты не хуже моего понимаешь, что тебе нужно пробиться. Тут нужна гибкость.

С последним она явно переборщила. Если до этого Владик слушал ее спокойно, то здесь не выдержал.

– Леночка, конечно, я тебе очень благодарен за разбор и за оценку. Но зачем ты расписы-ваешься за других? Ты что, редактор? А-а-а-а, я понял. Ты ведь литературу преподаешь! Вот тебя по привычке на идеологию и повело. Ну, так я не "Тихий Дон" писал! Это запечатленные мгновения повседневной жизни простых московских мальчишек и рыбаков. Какая тут, к черту, идеология? Скажи мне, как эта твоя идеология помогает селедку ловить, крабов ловить? Скажи! Чего ты молчишь? Сказать нечего?

И осекся. В глазах у нее стояли слезы.

– Не смей со мной в таком тоне разговаривать. Нельзя изолироваться от действительно-сти. Ты этого, видимо, так и не понял...

– Чего- чего, но такого я от тебя никак не ожидал!

На этом их разговор закончился. Лена ушла спать, а он, вконец расстроенный, вышел на улицу успокоиться.

Два дня они почти не общались. Анна Семеновна все поглядывала на них, а потом не вы-держала.

– Какая кошка меж вами пробежала? И не стыдно Вам? Из-за каких-то рассказов...

А Владику действительно было не просто стыдно, а очень стыдно. Вечером он сам заго-ворил с Леной, попросил прощения и поклялся, что такого больше он никогда себе не позво-лит. И обещал подумать над ее предложением.

В один из вечеров, придя с работы, Лена увидела в почтовом ящике перевод из Хабаров-ска. Здесь же было сообщение, что все четыре стихотворения будут напечатаны в следующем номере. Перевод был на тридцать два рубля. По восемь рублей за стишок! В первый момент, они потеряли дар речи. Владик сидел потрясенный. Долго и молча глядел на перевод, будто увидел на нем нечто такое, чего ни Лена, ни Анна Семеновна увидеть не смогли.

А на самом деле в его душе клокотали слезы. На такое он уже и не надеялся! Первая по-пытка напечататься оказалась успешной! И не просто в местной газетке, а в литературном журнале. Пусть не в центральном, но в журнале! Представил, как бы на это отреагировали бы покойная мама и дед... Слезы из души перебрались на глаза и на щеки. Ему стало так стыдно за это перед женщинами, что он не удержался, всхлипнул и начал совершенно по-детски тереть глаза.

Лена, еще не видевшая его таким, растерялась. Обняла и стала целовать. Лишь Анна Се-меновна сохранила самообладание.

– Вы чего ревете? Радоваться надо! И обмыть надо!

За последним дело не стало. Там же за столом решили, что Владик должен написать письмо в редакцию "Дальнего Востока". Через месяц пришла бандероль с номером журнала. В нем, на двух страницах, располагались стихи Владлена Козьмичева, начинающего поэта из Находки.

Глава 6

Партийный вопрос

Потом у него наступила эйфория. Каждый раз, придя домой с вахты на "Циклоне", он сначала общался с Леной и Павликом. Затем открывал "Дальний Восток" и перечитывал, и перечитывал самого себя. Так продолжалось несколько дней, пока Лена не отреагировала.