Звездная ведьма

Он улыбнулся и запустил одну руку в её растрепавшуюся косу.

— Я рассказываю тебе свою самую страшную тайну, а ты улыбаешься?

— Ты меня любишь, — Лукан продолжал лучезарно улыбаться.

— Я этого не говорила.

— Нет, но ты сказала, что проклятие настигает мужчин, которых любят ведьмы Файн, а потом выразила своё беспокойство обо мне. Довольно неромантичный способ открыть свои чувства, но, тем не менее, я его принимаю.

Она не возразила, лишь приникла к нему и перевела взгляд на озеро.

— Есть ещё кое-что, — прошептала она.

— Расскажи, — ничто не могло изменить его отношение к Айседоре. Ничто.

— Прорицатели предсказали, что в тридцать восемь лет у тебя родится первенец. Сын.

— Да.

— У женщин Файн рождаются только дочери. Если прорицатели правы, значит, сына тебе родит другая женщина.

— Я этого не допущу.

— Поскольку без тебя тут никак не обойтись, думаю, со временем всё же допустишь. — Айседора прильнула к нему поплотнее. — Может, после того, как возненавидишь меня, ты заживёшь новой жизнью, — она пожала узкими плечами. — Или на сей раз умру я.

— Я не позволю тебе умереть, — хрипло отрезал он.

— Ты сегодня очень категоричен в том, что позволишь, а что нет, — без возмущения ответила она. — Но как ни старайся, от судьбы не уйдёшь.

Лукан уложил Айседору на траву и заставил снова посмотреть ему в глаза.

— Я запрещаю говорить о смерти или младенцах, рождённых мне не тобой. Я знаю кто ты, Айседора. Ты ведьма, ужасный фехтовальщик, порой ворчливая, придирчивая женщина, спорящая со мной по каждому поводу. А ещё храпящая, когда сильно устаёшь.

— Я не храплю!

Он проигнорировал её возмущение.

— И ты готова рискнуть жизнью ради женщины, которая для твоего спасения даже палец о палец бы не ударила. Я знаю это и люблю тебя всей душой. Твоё проклятие не сможет изменить моих чувств. Мы с тобой сильнее любого колдовства и победим его вместе. Может, уже победили. Я никогда не оставлю тебя и не позволю умереть, — Лукан накрыл её своим телом, давая почувствовать пылавшее в нём желание. — Моего сына родишь ты. Я не приму другую женщину.

Айседора скользнула ладонями вверх по шее возлюбленного, зарылась пальцами в волосы у него на затылке.

— Я тоже тебя люблю, — тихо и боязливо прошептала она, и когда небо не обрушилось на них, повторила гораздо уверенней: — Я люблю тебя. 

Укутавшись в толстое одеяло и спрятавшись от ветра меж валунов, Софи любовалась закатом. Рядышком дремала тепло спелёнатая Ариана. Бедняжка росла в окружении солдат, вдали от единственного знакомого дома, с родителями, которых постоянно отвлекало грядущее сражение. Наверное, стоило на время оставить её на чьём-нибудь попечении, но когда представилась такая возможность, Софи не смогла расстаться с дочерью. Здесь их хорошо защищали, лучше, чем смогли бы в любом другом месте. Однако такая жизнь не годилась для годовалого ребёнка.

Софи улыбнулась Кейну, когда он отвернулся от добивавшихся его внимания солдат, и посмотрел в её сторону, но на душе было нерадостно.

Ситуация складывалась в их пользу. Всё больше солдат покидали императора и присоединялись к мятежникам. По последним слухам, первый капитан Круга Бэквие несколько дней назад оставил дворец при далеко недружественных обстоятельствах. Даже если он не присоединится к повстанцам, людям Эрика, по крайней мере, не придётся сражаться с капитаном и его воинами.

Благодаря дезертирству огромного числа императорских воинов и исцеляющему свойству времени, отец Софи, который некогда занимал пост министра обороны Каламбьяна, теперь пользовался доверием и даже уважением мятежников. Включая Кейна, подарившего своё благоволение одним из последних.

Проблема заключалась в её беременности и в неослабевающей смутной тревоге. Софи не обладала даром Жульетт, но инстинктивно понимала, что не всё идёт, как положено. Ребёнок повернулся, опустился и стал менее подвижным. Если сейчас не проявить крайнюю осторожность, дитя родится слишком рано.

Софи коротала время, мысленно рисуя себе внешность второй дочери. Родится ли она такой же безупречно прекрасной, розовенькой и пухлой, как Ариана? Или сморщенной и красной, подобно большинству младенцев в их первые несколько недель? Если дочь действительно появится на свет раньше срока, то не будет ли слишком маленькой? Выживет ли?

Софи волновалась не только о здоровье и благополучии ребёнка. Её собственные силы в период беременности существенно возрастали. И если дочь родится прежде, чем Софи воссоединится с Жульетт и Айседорой, то получится ли положить конец проклятию до того, как оно заберёт жизнь Кейна? Софи погладила рукой живот и прошептала:

— Держись, малышка, — она ещё не определилась с именем ребёнка и хотя подумывала назвать девочку Люсиндой в честь своей матери, Кейн пока не дал согласия, а ей хотелось заручиться его одобрением, поскольку он не принимал участия в именовании Арианы.

Прогуливавшийся мимо Фергус, бывший шпион Милза, ненароком набрёл на Софи. Она чуть распрямилась и растянула губы в улыбке для стража, ставшего одним из приближенных людей Эрика. Красивый молодой человек присел на корточки перед Софи, но не ответил на улыбку.

— Как ваша рана? — спросила она.

— Почти затянулась, благодаря вашей помощи.

— Рана была чистой и, уверена, прекрасно зажила бы даже без моего участия. — За время, проведённое с Эриком, она повидала куда худшие увечья, хоронила умерших у неё на руках друзей. Своих и Кейна. Как же хотелось, чтобы эта война закончилась, и над головами её дочерей по ночам появилась крыша. Хотелось делить мягкую кровать со своим мужем, иметь свой дом.

— К счастью, император поручил убить меня моему другу. Серайн не мог отказаться выполнить приказ, зато тщательно прицелился, нанёс аккуратную рану, а потом доложил императору о моей смерти.

Софи сморщила нос.

— Не представляю, как можно вонзить меч в друга.

— Серайн спас мне жизнь, я у него в вечном долгу.

— Не понимаю образа мысли солдат. И, наверное, никогда не пойму. — Лицо Фергуса выглядело крайне напряжённым, и Софи засомневалась в том, что он наткнулся на неё случайно. — Я могу вам чем-то помочь?

— Я подошёл, потому что верю: вы будете честны со мной так, как никто из солдат.

— Я никогда не лгу.

Он кивнул, словно прекрасно об этом знал.