Звездная ведьма

— Мы с каждым днём приближаемся к Арсизу. Эрик с его людьми уже разрабатывают план захвата дворца, и, думаю, он сработает. У меня там много друзей, но они солдаты и смогут о себе позаботиться во время битвы. Однако я волнуюсь об императрице и её детях. Им не причинят вреда?

Неожиданная вспышка в глазах сурового мужчины тронула Софи.

— Она вам не безразлична.

— Да, — неохотно, но откровенно признался он.

У Софи не было иного выбора, кроме как дать честный ответ, поскольку именно за ним пришёл Фергус.

— Здесь есть те, кто охотно убьёт Лиану лишь за то, что она императрица. Не все, даже не большинство... но такие есть.

— Как мне её защитить?

— Не знаю, но попробую придумать. Может, получится в нужный момент направить ненадёжных людей в другую часть дворца.

— Они все уважают вас. Возможно, если вы им скажете...

— Не все здесь меня уважают. Некоторых возмущает то, что Эрик прислушивается к советам женщины. — Как раз они-то наверняка и захотят наказать Лиану, осознала Софи.

Фергус кивнул, слишком хорошо понимая.

— Если вы войдёте во дворец вместе с нами, и мы доберёмся до Лианы первыми...

Неожиданно у Софи перехватило дыхание от лёгкого сжатия мышц живота, и она помотала головой. Ребёнок родится не сегодня, но скоро. Он появится на свет преждевременно, в этой глуши, вдали от Жульетт и Айседоры, когда Софи сама себе не отваживалась признаться, насколько близко смерть подобралась к её мужу.

— Я не пойду во дворец, — тихо сообщила она.

Внимательный Фергус разглядел боль на лице собеседницы.

— Моя госпожа, я могу вам чем-то помочь?

Софи кивнула и прислонилась спиной к холодной скале.

— Мой муж. Мне нужен мой муж.

Когда бывший страж убежал за Кейном, Софи слабо улыбнулась своему округлившемуся животу:

— Представляешь? Фергус назвал меня госпожой!

Софи осознала, что уедет отсюда лишь после рождения ребёнка. Однако в её силах было немного оттянуть это событие. Возможно, на несколько дней. На неделю или даже больше. Она отдохнёт, соберётся с мыслями и произнесёт простое заклинание, чтобы задержать роды. Но нельзя остановить неизбежное.

С рождением ребёнка её волшебство существенно ослабнет, и она не сможет положить конец проклятию Файн в одиночку.

17 глава

Айседора согласилась тренироваться ещё три дня и, несмотря на частые жалобы, училась усердно и успешно. Лукан как прежде разоружал её одним движением, однако теперь тратил на это чуть больше времени. Тем не менее, Айседора всё ещё была не готова встретиться со стражами Себастьена.

Удивляясь сам себе, Лукан внезапно начал радоваться, что возлюбленная владеет магией. Если при возвращении во дворец меч не поможет ей выжить, то, возможно, это сделает колдовство.

Лагерь, где они тренировались и занимались любовью, размещался в узком ущелье, скрытый от дороги растущим поверху рядом деревьев с юной листвой, а с другой стороны защищённый скалистой стеной с небольшой пещерой в ней. С весной земля пробудилась, покрылась полевыми цветами, бабочками и мелкими тварями, суетившимися вокруг на безопасном расстоянии. Это было красивое место, и не знай он, что ждёт их впереди, наслаждался бы проведённым тут временем.

Если им удастся выжить, он отвезёт Айседору в похожее местечко возле его дома, где они надолго разобьют лагерь, никуда не спеша и не беспокоясь о будущем. То место не принадлежало Кругу, а находилось неподалёку от родного дома Лукана. На поляне он не раз играл во время ежегодных визитов домой, поблизости тёк ручей, и они с братьями часто отправлялись к нему поиграть, иногда воображали себя солдатами, каковыми им и предназначалось стать, но не всегда. Порой по утрам они были драконами, а днём уже морскими разбойниками. Там во время редких приездов Лукану разрешалось вести себя как ребёнок. Он хотел, чтобы Айседора и сын, которого она ему родит, тоже насладились миром и красотой заповедной поляны.

Она утверждала, что может родить лишь дочерей, но Лукан хотел обещанного провидцами сына и не собирался допускать, чтобы матерью мальчика стала другая женщина. Как принц Мечей он может командовать сыновьями... и дочерьми, если те будут похожи на свою мать. Лукан позволил себе предаться мечтам, пока, улыбаясь, отбивал атаки Айседоры. Большую часть жизни с ним обращались как с принцем, и он привык получать желаемое, о чём часто напоминала возлюбленная. Но ведь даже ему неподвластно чудо жизни.

Заметив усталость Айседоры, он выбил у неё из рук короткий меч и, когда тот приземлился на ветки кустарника в нескольких шагах от них, отложил свой клинок.

— Пока достаточно.

Тяжело дыша, она опустила руки на бедра и впилась в него взглядом.

— Неужели нельзя закончить урок, не отшвыривая моё оружие? Так уж необходимо демонстрировать скудность моих навыков?

— Я хочу, чтобы, вернувшись во дворец, ты помнила насколько навыки солдат лучше твоих.

— Вряд ли я об этом забуду, — отрезала она.

Он сгрёб Айседору в объятия, крепко прижал к груди, и выражение её лица смягчилось.

— Я с радостью привёл бы к тебе Лиану с детьми после того, как заберу звезду.

— Да, за прошлые три дня ты предлагал это не единожды, — ласково сказала она. — Однако я продолжаю настаивать, что не останусь здесь и не позволю рисковать собой, выполняя мою работу. Ускользнуть из дворца с кольцом гораздо проще и безопасней, чем сбежать с императрицей и двумя младенцами.

— И с Мари, — добавил он, поскольку Айседора часто упоминала служанку.

— И с Мари, — повторила она.

— Наверное, стоит также спасти остальных, кого встретим по пути.

— Только тех, кто нуждается в спасении.

Лукан поцеловал её, поскольку лишь так мог завершить спор, не согласившись с предъявленными требованиями. Вообще-то, потребность Айседоры заботиться о других была одной из его любимых черт в ней. Она доказала, что не все женщины с колдовством в крови злые. В Айседоре не было зла. Только доброта, самоотверженность и великодушие, присущие каждому благородному воину.

Он не думал о ней как о воине, когда уложил в траву и расстегнул на платье первую из нескольких пуговиц. Оголил шею, плечи, а потом и груди. Под освещавшими лицо тёплыми лучами весеннего солнца Айседора откинулась на спину, закрыла глаза и нежно улыбнулась.

— Это тело принадлежит не воину, — сказал он, склоняясь и втягивая в рот сосок, потом другой. Те в ответ напряжённо заострились, а Айседора изогнулась, желая ещё больше приблизиться к Лукану. — Это тело женщины, любовницы и матери. Его следует лелеять и защищать любой ценой, а не жестоко бросать в сердце войны.