Звезды на крыльях (сборник)

Вся Северная Таврия в его руках! Он верил в себя, в свою дивную счастливую звезду! Он объединил разбитые силы белой гвардии, вновь вдохнул в нее жизнь после разгрома. Он главнокомандующий! Он «надежда» России! Он «железный Врангель», как писали иностранные газеты и как он сам называл себя наедине.

Душ в штабном вагоне освежил. Ласковая забота личного парикмахера окончательно отшлифовала прекрасное настроение.

Да, сегодня приятный день. Он должен ехать на городскую площадь для вручения наград господам офицерам лучшего полка конного корпуса Бабиева. Это они, его «белые орлы», отличились в Таврии. Они начнут и новое наступление. После встречи с ним - пойдут в бой.

Барон последний раз стоит перед большим зеркалом: его высокая фигура в черкеске с газырями и в белоснежной папахе, длинный серебряный кинжал, висящий на наборном кавказском ремешке, должны импонировать конному офицерскому полку.

Воистину счастливый день! В тот момент, когда он подходит к своему серо-стальному английскому автомобилю, подбегает дежурный адъютант. Лицо его сияет:

–  Господин главнокомандующий! Разрешите вручить. Только что получено из Севастополя. [146]

Врангель читает телеграмму, быстро пробегая строчки:

«Заявление… палате депутатов… президента Франции… Мильерана 20 июля с. г. тчк я позволю себе указать на положение Врангеля в Крыму, который… мужественно, при счастливо складывающихся обстоятельствах ведет успешную борьбу с большевиками тчк…Образовалось настоящее правительство…»

Барон гордо поднимает голову. Его длинное лицо улыбается, глаза выражают удовольствие:

–  Это признание правительства. Это поддержка. Это победа! Благодарю вас, господин штабс-капитан!

В сопровождении эскадрона личного конвоя автомобиль Врангеля въезжает на центральную площадь Мелитополя.

В струнку вытянулись безукоризненные ряды офицерской кавалерии. Красиво подобраны масти коней. Сияют золотом трубы оркестра. Справа публика, которая изображает «народ, приветствующий нового вождя России».

И в ту минуту, когда машина выкатывается на площадь, происходит что-то странное: изящный строй всадников ломается, кони взмывают на дыбы, разбегается публика. Врангель удивленно оглядывается. Какой-то пожилой «цивильный», господин из «народа», упавший при поспешном бегстве, с ужасом смотрит вверх.

Барон вскидывает голову. От удивления и гнева его брови прыгают на лоб. Следом за его авто над площадью проносится самолет с красными звездами. Вот почему мечутся фронтовые кони, знающие, что означает рокот сверху!

Длинная пулеметная очередь с красного «сопвича» мигом рассеивает скопление военных и гражданских лиц. К тому же в центре площади с грохотом взрывается авиабомба.

Глаза барона остекленели. Не отрывая взгляда от заходящего в повторную атаку самолета, Врангель стеком тычет шофера в спину. Тот сам рад скорее покинуть злополучную площадь. Роскошный автомобиль сворачивает в первый попавшийся переулок и на полном ходу мчится назад, к вокзалу, к поезду главнокомандующего. А в городе рвутся бомбы и строчит сверху пулемет.

Ну и досталось же в тот день начальнику врангелевской [147] авиации генералу Ткачеву! Зато от души смеялись мы, узнав о переполохе, наделанном одним «сопвичем» из 48-го авиаотряда. Полет этот выполнили летчик Маляренко и летнаб Фрадкин.

Белогвардейская газета, выходившая в Мелитополе, в первом номере после указанного неприятного происшествия привела заявление господина «правителя и главнокомандующего» о том, что это была случайность, вызванная лишь безумной «наглостью красных летчиков, произведших столь глубокий полет».

20 августа началось наступление Красной Армии на всем врангелевском фронте.

Центральная и Правобережная группы красной авиации работали в эти дни с максимальным напряжением. Ввиду отдаленности наших войск машины летали на полный радиус. Журнал боевых действий Правобережной авиагруппы в эти дни заполнился многочисленными донесениями о глубокой разведке, воздушных боях, бомбометаниях, штурмовке, сбросе агитлитературы.

В небе над Северной Таврией столкнулась в конце августа вся авиация обеих сторон. Господство в воздухе завоевали красные летчики. Над полем боя в момент самых решающих схваток белые самолеты не появлялись, если здесь были наши истребители. И это объяснимо после воздушных боев Николая Васильченко, Якова Гуляева и других.

Общий результат действий красной авиации в Северной Таврии за август весьма внушителен: боевой налет - 900 с лишним часов; сброшено около 1500 авиабомб и 3 тысячи стрел, которые успешно применялись против скоплений живой силы, вызывая страшную панику; израсходовано при наземной штурмовке и в воздушных боях около 70 тысяч пулеметных патронов. Кроме того, в тылу и на позиции врангелевских войск разбросано до 400 килограммов агитационных листовок, разъяснявших белым солдатам, что их сделали «пушечным мясом» иностранных империалистов.

В Правобережной авиагруппе за август больше всех налетал Николай Васильченко: 78 часов. За ним шел Василий Захаров, боевой налет которого составил 61 час.

Наступил сентябрь. Еще ярко светит солнце. Но воды Днепра потемнели. По утрам стало прохладно. Без кожаных курток уже никто не вылетает. [148]

Из- за изношенности матчасти, которая особенно напоминает о себе после каждой большой операции, летают всего два самолета. Почти все машины отправлены на перечистку моторов и ремонт планеров в авиамастерские на станцию Снегиревка. Те «ньюпоры», которые можем отремонтировать сами, оставлены. На них работают все летчики и мотористы.

В связи с отходом красных частей к каховскому плацдарму белая авиация вновь нацелена против войск правого берега. «Белые вороны» замечают отсутствие в воздухе наших самолетов и, видимо, догадываются о причине.

На оставшихся двух самолетах дежурят лучшие летчики: Скаубит, Захаров, Васильченко, Гуляев, Вишняков, Рыков и другие. Разрешаю вылет только по личным заданиям командующего, для отгона врангелевских самолетов, преследующих наши войска, и на охрану понтонной переправы к Каховке. С 1 сентября на каждом из оставшихся «ньюпоров» производится не менее двух - трех вылетов в день.

Есть поговорка: «Чтобы человека узнать, надо с ним пуд соли съесть». Но это на земле, в мирных условиях. Кто летал - знает, что в полете, в бою люди познаются быстрее.

За время боев на перекопском направлении и за каховский плацдарм люди авиагруппы сплотились в единую боевую семью, ближе узнали друг друга.

Вот командир 5-го авиаотряда латыш Скаубит. До мировой войны он был профессиональным борцом. Его могучая фигура и спокойный взгляд полны силы и хладнокровия. Опыт воздушных боев сочетается в нем с командирской грамотностью, с желанием использовать истребители массированно, что он и осуществил, как только у нас стало больше самолетов.