Звезды на крыльях (сборник)
Шрифт:
– А ревьелюциан чех?
– спросил Киш.
– Стреляли много. И по мне и по нему. Удалось ли товарищу уйти - не знаю. Но его голубые глаза не забыть никогда.
Кто- то напомнил:
– А второй раз, Яков Яковлевич, как было?
– А так, - продолжал рассказ Яша. И все напряженно слушали его глуховато звучащий голос.
– Летал я уже в нашем Втором истребительном дивизионе. Была осень тысяча девятьсот девятнадцатого года. Помните, вызвали меня и дали задание от командующего Четырнадцатой армии?
– спросил Гуляев.
– Как, Яша, не помнить: вылет был очень важный, - отвечал я, - разведать сосредоточение крупных сил деникинцев в районе Брянска. Полет дальний, в тыл противника.
–
Разок прошелся - пробрил из пулемета, сбросил бомбу. Ну, известно, там суматоха. Но и по мне садят залпами. Второй раз пошел в атаку. И бросился в глаза серый штабной вагон с отдельным паровозом. Я в него из пулемета, а на подходе и бомбочкой угостил. И удачно: с высоты ста пятидесяти метров хорошо видно, что попал. Оттуда дым повалил, и белогвардейцы без шинелей выскакивают, как ошпаренные. На третьем заходе и они крепко меня саданули: стойку перебили, плоскости стали как решето - просвечивают.
Я тоже озверел: самолет жалко. Заметил, что в небольшом составе на трех платформах орудия стоят, а остальные вагоны - крытые. Причем два у паровоза, а три - за платформами. Ну, думаю, в задних, наверно, снаряды. Прицелился получше - кинул последнюю бомбу. И точно! Только вагоны пролетел - как ахнет - самолет подбросило! Оглянулся, а там вместо состава огонь полыхает.
Развернулся домой. На душе весело: везу хорошую разведку и поработал неплохо. Тут мотор стал. Высота - двести метров. Планирую на поляну. Взглянул на станцию, а оттуда человек сто за мной скачут. Увидели, что иду на вынужденную, а злы, понятно, как голодные волки.
Сел. Открыл сливной кран. Намочил ветошь, бумажки свои кое-какие. Поджег. Пламя полыхнуло, и с ветерком мгновенно охватило машину.
Куда, думаю, от конных бежать? В лес! Они на поляну, стреляют с ходу, а я от них в ельничек. Их много, я один. Они пока спешились, договорились, как меня ловить, я все бегу и бегу куда глаза глядят, туда, где чащоба.
И ушел. Разведданные командарму доставил.
* * *
Второе августовское наступление Красной Армии, провал попытки обосноваться на Кубани и Северном Кавказе выбили Врангеля из седла. Он понял, что продвижение на восток не сулит ничего: донское и кубанское казачество не хотело связывать свою судьбу с последним контрреволюционным генералом. Тогда мысль «черного барана» устремилась на запад. Его главными стратегическими задачами стали: захват днепровского правобережья, [154] соединение с белополяками и 3-й белогвардейской армией, формировавшейся в Польше.
Две врангелевские армии в Северной Таврии являлись грозной силой. Они включали в себя: 28 тысяч штыков, 15500 сабель, 287 орудий, 1377 пулеметов, 60 танков и бронеавтомобилей, 40 самолетов. В тылу белых находились мощные укрепления Перекопа, на севастопольском рейде стояли английские и французские военные корабли. Помощь богатых заморских союзников все усиливалась. Например, только американцы в короткое время «подбросили» 40 тысяч снарядов, 400 пулеметов и 2 миллиона патронов к ним.
Врангель решает осуществить две важнейшие операции. Сначала, наступая на Донбасс, разгромить 13-ю красную армию, что должно обезопасить его тыл. Затем, переправившись через Днепр, уничтожить нашу 6-ю красную армию. Тогда ворота на запад откроются.
Наступление белых на донбасском направлении протекало успешно по всему фронту от Азовского моря до Днепра. Ведя упорные бои, красные части отступали. 19 сентября пал Александровск, в котором до этого
находился штаб 13-й армии.И, как часто бывает, судьба одного человека попала в бурный водоворот огромных событий, в которых участвовали десятки тысяч людей. Этим человеком оказался красный летчик Яков Яковлевич Гуляев.
Документы на награждение Гуляева орденом Красного Знамени были отправлены мной давно. Поэтому почетная награда пришла в штаб 13-й армии, в которую мы уже не входили. Получив приказание выслать летчика за получением награды 21 сентября, я заранее предупредил об этом Гуляева.
В то время орден Красного Знамени был единственным. Награждали им только за наиболее выдающиеся боевые подвиги. Получение ордена было исключительным событием не только в части, где служил награжденный, но и на всем фронте. Поэтому известие о том, что Яков Яковлевич полетит получать награду, вызвало в авиагруппе особый подъем.
Одеты мы были неказисто. Чтобы, как говорится, показать товар лицом, одевали и обували Яшу все. Николай Васильченко поменялся с ним обувью, отдав свои, лучшие во всей группе хромовые, на шнуровке сапоги. [155]
Вася Вишняков предоставил чудесные ручные часы со стальным браслетом. Я отдал новую портупею. Таким же образом нашлись неношеный, с иголочки, френч, синие галифе, летный шлем с очками, кожаные перчатки и все остальное. Раздобрившись ради такого из ряда вон выходящего случая, каптенармус выдал Яше трофейное французское белье. В общем, уже за три дня до отлета Яков Яковлевич ходил как именинник, нигде не прислонялся, ни на что не садился.
Наконец настало 21 сентября. О положении на фронте соседней 13-й армии и о захвате белыми Александровска авиагруппа не знала.
Ранним утром, с началом боевых полетов, провожать Яшу вышел весь народ. Он, тронутый вниманием товарищей, раскраснелся, разволновался. Сердечно простился со всеми. Сел в кабину лучшего «ньюпора».
И - взлетел. Свечой ушел вверх. Затем списал красивую мертвую петлю. Из нее перевел самолет в штопор. Вывел машину над самой землей, покачал с крыла на крыло и встал на курс. Через несколько минут «ньюпор» растаял в небе.
Только вечером из штаба 6-й армии сообщили, что Александровск взят белыми еще два дня назад.
* * *
Все, кто был в те дни на фронте, протянувшемся вдоль Днепра от Никополя до Херсона, не забудут томительного затишья, продолжавшегося до 7 октября.
Древняя река спокойно, как много веков подряд, гнала свои волны в Черное море. С вражеского берега не было слышно ни одного выстрела. Вылетавшие несколько раз в день летчики не обнаруживали на той стороне никакого движения. Хоть бы какой-нибудь кавалерийский разъезд проехал! Хоть дрянненький обозик в десяток подвод! Никого. Все замерло. Это означало, что войска передвигаются скрытно, по ночам.
По всей линии фронта затишье, недоброе - перед бурей.
8 октября утром в штабе авиагруппы застучал телеграфный аппарат. Он сообщил, что ночью отборные соединения белых - 1-й корпус, Кубанская и Марковская дивизии - форсировали Днепр на фронте 13-й армии близ Кичкаса. Это было начало… Начальник штаба [156] 6-й армии по прямому проводу передал, что по сведениям, полученным от перебежчиков, южнее Берислава, в районе Британы - Основа, сосредоточены крупные силы; противника с большим количеством артиллерии и танков. Вечером белогвардейцы намерены начать переправу. Телеграфная лента закончилась приказом командующего группой войск. Блюхер приказывал летчику Васильченко немедленно вылететь на разведку для проверки показаний перебежчиков. После полета сесть в Бериславе и результаты доложить лично командующему.