Звезды на приеме у психолога. Психоанализ знаменитых личностей

— Она у тебя была в глубоком детстве?

— Я не стал вонючим предметом общества.

(Контент-анализ речи показал, что в речи моего пациента часто встречается упоминание о страхе психологической, а может и физической вонючести и запахах. Не в этом ли, одна из причин страха приближения Другого, то есть близкого другого человека, а также одиночества.)

Я знаю, что такое обида, но я умею прощать ее, и не носить её с собой, как кошелку грязного белья.

(Мой пациент, болезненно и аллергически говорит о грязном, вонючем и т. п. По-видимому, мой пациент, весьма требователен к чистоте.) Ой, этот сказал это, этот сделал это, а там меня кто-то обидел, сказал это. Да, ну, ничего страшного. Бывают чувства, бывают настроения. Надо уметь прощать людям обиды, потому, что я с детства знаю одно правило жизни, которую мама говорила: «Запомни сынок, что жизнь как бумеранг, как запустил, так получишь обратно, кем бы ты ни был».

— Истоки твоей сердечности, видимо, от матери?

— Конечно, от матери. Конечно, от того общества в котором я родился, и от близких родственников, от моих друзей, учителей, школы. Я не озлобился на запахе дурного, дурного запаха. А зачем? Или надо уйти в стороночку и переждать. Мама всегда так говорила и учила. Или же надо идти в бой, но против твоего сердца, твоего уважения, даже к твоему партнеру, с кем ты ведешь этот бой. За личность, за честность и правдивость, за право смотреть своими глазами на этот мир. Еще надо достичь того права, великого права, как я имею право смотреть на этот мир чистыми глазами, я хочу трогать эти цветы чистыми руками, я хочу говорить с другими и никогда мой собеседник не скажет, дескать, у него пахнет изо рта, он просто меня так обидел. Нет. Я не позволяю себе такого. Источник — мама, источник — то общество в котором я родился, где получал воспитание, где я получал путевку в жизнь. Я знал, что она для меня будет не сладкой потому, что я другой человек, не такой как все. Я такой же человек как все, со своими проблемами, со своей энергетикой, я такой же человек как все, но мне не приятно, когда кто-то может решать, достоин ли я этого или другого общества или не достоин. Кто в праве влиять на это?! Достоин я? Кто? Кто позорил землю, семью, родину, дом. Они не достойны. А все люди, кто принесли родине, дому хоть немного блага, хоть немного сострадания и немного настоящей правды в глазах, то они достойные люди общества сегодняшнего дня, сегодняшнего моего государства в котором я живу. Я не живу на другой планете, а живу в моей стране, в моем доме, в моем театре, в моей профессии. Вот это моя родина, это моя территория — территория моей любви к людям.

(Мой пациент, по-видимому, часто слышал в свой адрес негативные оценки о недостойности своего творчества и страдает от этого.)

— Когда погибла ваша мать, тогда вам сколько было лет?

— Ой, мне было уже за тридцатник, я уже работал за границей в Америке. В то время были другие условия для контрактов.

— А отец вас своим примером, как мужчина, как отец семейства, воспитывал?

— Ну, что начинается, отец — матец. Не люблю эти темы, отец. Ну и что отец? Ну, кто-то сделал меня, ну конечно, есть отец.

(Мой пациент, по-видимому, рос без отца и у него не было достойного примера для подражания. Не было внутренней психической модели нормальной семьи. Это и сказалось на его будущем, но об этом позднее.)

Сейчас, я не знаю, есть или нет, уже мамы нет как 20 лет на белом свете. Знаете, когда мою маму убили глухонемые, то я не ожесточился против общества и против убийства этих людей. Я наоборот, подчеркнул, секундочку, я хочу достучаться до людей, которые не слышат, что такое любовь в моем произведении, в том, что я играю сегодня на эстраде и что это интересно. А отец? У меня не было отца. Где отец, кто знает? Мама унесла эту тайну с собой в другой мир и я никогда не буду спрашивать никого, а кто мой отец? Мне не интересно, меня воспитала мать и общество, в котором я живу сегодня.

— Если поговорить о вашем одиночестве, то судя по всему, у вас единение с миром. В целом чувства одиночества у вас бывает? Кто вообще рядом с вами, вы одиноки?

— Нет, я не могу сказать, что я одинок. Это не правда. Я бы вам соврал. Я имею очень многих друзей, немного правда среди них есть моих коллег, но я имею очень много друзей, у которых я желанный гость, очень желанный. Я не буду сейчас говорить кто это, это не прилично, но очень много есть, среди актеров, ну много, ну есть и среди политиков, и простых людей.

(Приятельские отношения — это прекрасно, но всегда необходимо делать поправку на то, как тебя видят и потребляют твои приятели, тем более тогда, когда личность является знаменитостью.)

— А человек, который все время рядом с вами у вас есть?

— Нету. Я от этого отказался, мне никто не нужен рядом, это мне все мешает. Если только возле меня живет рядом, то это домработница. Это единственный человек, кто может жить со мной рядом. Больше никто, все остальное раздражает, я даже готовлю сам, чаще, чем домработница, потому, что не надо, я сам это все хочу делать, для себя и для гостей.

(Это защита изоляцией, о которой мы говорили ранее. Истоки её в глубоком детстве, по-видимому, в страхе приближения к другому человеку, страхе сделать его своим близким, который потом может предать, как в детстве.)

— То есть вы не можете принять другого?

— Конечно (криком). А я и не хочу, а то рухнет тот фундамент, на котором я стою. Я не хочу, я не привык так жить и не хочу принимать другие условия жизни. Я сам отрекаюсь от этого. Я отрекаюсь любя, понимаете?

— Как отрекаетесь?

— Любя.

— Любя? Ага.

— Говорят не отрекаются любя, а я пишу, отрекаются любя. Ради чего? Сегодня даже не хорошо будет говорить, что ради моей карьеры. Нет. Карьеру и себя я сделал сам, а ради моей молодости, ради моей жизни. Понимаете, да. Ну, зачем? Я понимаю, что я эгоист, я могу делать людям добро, тепло, но не для себя, я себе не буду это делать. Я не могу себе делать.

— А эксперименты по принятию другого были? И они оказались негативными правильно?

— Никаких экспериментов.

— Ну, кто-то ведь ходил рядом все равно?

— Нет, никто не ходил, я не хочу их видеть. А что мне ходить рядом? Возле меня все время моя профессия, вот все кто со мной ходит, всю жизнь и рядом, вот я и парюсь о чем сделать финал, а как мне сделать это или то.

(Защита изоляцией.)

— Но, можно тогда предположить, что у вас есть страх приближения другого?

— Конечно, можно сказать. Я боюсь этого всего, я боюсь отношений, я их избегаю.

— Может быть, в детстве кто-то вас испугал сильно, но сначала приручил и приблизил, а потом вас кинул, изменил, обманул, и вы, поэтому не приближаетесь теперь никогда и ни к кому?

— Да что говорить уже об этом. Да просто я всю жизнь, всех на хуй посылаю, потому что для меня важно мое будущее, мое здоровье. Я сука, а не они. Вот это честное признание в первый раз даю. Вот в чем вся история, не меня предали, а я сука.

(Здесь имеет место работа архетип тени. Мой пациент ненавидит в других то, что в себе ненавидит. С другой стороны, истоки одиночества моего пациента в его чрезмерной ответственности. Мой пациент ответственный, настолько, что не берётся отвечать за других)