Звуки одинокой флейты

– Стоило нам выйти из аптеки, как вы уже оглянулись несколько раз и все в одну и ту же сторону.

– Вы чересчур наблюдательны, - вздохнув, произнесла девушка, а потом продолжила.
– Ну что ж, слушайте: недалеко от аптеки я заприметила Никиту Андреевича.

– Сына князя?
– удивился Гордон.

– Его, - Сашенька чуть кивнула.

– И чем же он так привлек ваше внимание?
– поневоле в голосе графа промелькнула нотка ревности, которой удивился даже он сам.

– Понимаете, - девушка задумалась, так как, с одной стороны, все еще опасалась Григория Петровича и предчувствия связанного с ним, а, с другой, поневоле доверяла мужчине.
– Никита Андреевич не очень хороший человек, и я точно знаю, что сегодня он собирался остаться в имении. А раз тайком решил выбраться в Рогожино, то непременно что-то задумал. Я была вынуждена с малолетства общаться с этим мужчиной, и он всегда думал только о себе, не говоря уже о том, что без выгоды для собственной персоны и пальцем не пошевелит. Меня терзает нехорошее предчувствие относительно его присутствия в городе.

Последнюю фразу Сашенька произнесла в отчаянии, остановившись и устремив взгляд голубых глаз на мужчину. Она как будто молила того о помощи, понимании, и граф поверил ей. Можем ли мы его винить? Кто бы устоял перед стремлением столь чистого и открытого сердца?

– Что вы предлагаете?
– спросил он минуту спустя.

– Давайте проследим за ним? Подслушаем?

– Хорошо, - мужчина кивнул, чуть помедлив, - идемте.

Стараясь не особо выделяться, пара двинулась в обратную сторону к аптеке. Стоило им подойти к одному из окон здания, выходящему на улицу, как дверь тут же распахнулась, выпуская наружу Никиту Андреевича, который быстро оглянувшись, поспешил в сторону почты.

– Идемте, - не отдавая себе отчета, девушка двинулась следом за младшим Воложиным, схватив графа за запястье и потянув за собой.

Мужчина ничего не сказал и лишь молча пошел вниз по улице. Спустя еще несколько томительных минут они, наконец, смогли затаиться у задней двери почты и подслушать разговор Воложина с Авгапием Степановичем Седых - местным управляющим.

– Что вам, князь?
– мужчина чуть подался вперед, навалившись на стойку и цыкнув на зазевавшихся мальчишек.

– Как договаривались, - Никита Андреевич завел руку за пазуху и извлек оттуда плотно перевязанный бечевкой конверт.

– Не изволите ли передумать?
– Седых даже не прикоснулся к протягиваему предмету.
– Все-таки ваш папенька, как понимаю, не в курсе дел.

Последняя фраза была произнесена скорее как утверждение, нежели как вопрос. И это заставило Воложина побагроветь и начать в бешенстве раздувать тонкие, дряблые ноздри, отчего мужчина стал выглядеть еще более отталкивающим, чем раньше.

– Не вашего ума дело!
– чуть прикрикнул Никита Андреевич.
– Вы либо исполняете уговор, либо я найду другого.

– На вашем месте, - Авгапий Степанович медленно выпрямился за стойкой, в итоге оказавшись почти на полторы головы выше Воложина и почти вдвое его шире, - я бы попридержал язык, мил господин. А то в Рогожино улицы узкие, темные, вдруг не разойдемся?

Никита Андреевич весь как-то сразу сдулся, словно шарик из которого выпустили воздух, и даже отступил на шаг назад.

– Авгапий, ну да что вы, - в защитном жесте мужчина поднял руки, - вспылил, с кем не бывает? Просто мне дюже как нужно, чтобы деньги попали на ипподром к будущим скачкам.

– Проценты здесь?
– взяв конверт и взвесив его на ладони произнес Седых.

– Само собой, - Воложин даже чуть кивнул, - все как и договаривались.

– Тогда желаю вам не проиграться, мил господин, как было в прошлый раз, - хохотнув, произнес Авгапий Степанович.

Было видно, каких сил стоило Никите Андреевичу сдержать свой буйный нрав, который он привык спускать с привязи в любое другое время. Но тут он впервые столкнулся с тем, что простой человек, обычный крестьянин, тот, с кем он привык не считаться, совершенно не боялся будущего князя, и мало того, позволял себе смешивать с грязью родовитого дворянина.

– Всего доброго, - процедил Воложин, и стремительно покинул здание почты.

Замершие у задней двери невольные слушатели обменялись удивленным взглядами.

– Не знал, что сын князя игрок, - задумчиво протянул граф, когда они направились к постоялому двору.

– Я думаю, дядя тоже не имеет представления о подобном. Недавно, - девушка вдруг замерла посреди дороги, будто что-то вспомнив, - Мария Степановна говорила о том, что из имения пропадают деньги и различные мелкие, но дорогие вещицы.

– Мария Степановна?

– Да, - кивнула девушка, продолжив путь.
– Наезженна, она помогает дяде вести дела имения, служит кем-то сродни экономки. Андрей Фомич не справляется самостоятельно, а меня не допускает до бумажных дел или счетов.

– Александра Даниловна, - граф тронул спутницу за локоть, почувствовав обиду в этих словах, - я думаю, князь делает это не оттого, что не доверяет вам, а просто не хочет волновать. Он часто писал мне о своей воспитаннице, говорил, что милая его сердцу Сашенька порой единственный свет в оконце, - девушка смущенно отвела взгляд от этих слов.
– Ваше счастье - его главное желание. Дела же имения, это та отрасль хозяйства, от которой любой человек мучается под вечер головными болями, слишком там все муторно и волнительно. Простите его, что он не хочет вас попусту тревожить, ведь Андрей Фомич делает это для вашего же блага.

– Я понимаю, - устремив на графа пронзительный взгляд произнесла Сашенька, - но от этого не меньше хочу ему помочь. Особенно теперь, когда узнала кто разворовывает имение и на какие нужды тратит эти деньги. Постойте, - девушка резко остановилась и встала напротив мужчины, посмотрев ему прямо в глаза, - скажите, вы ведь подтвердите мой рассказ?

– О том, что сын князя игрок?

– Да, - Саша решительно кивнула.
– Я не хочу, чтобы дядя думал, что это лишь зависть с моей стороны или наговор.

– Бросьте, вряд ли князь...

– Вы подтвердите?
– с нажимом перебила девушка.

– Конечно, - граф медленно кивнул, - я ведь и сам все это слышал. Если хотите, - вдруг с жаром произнес мужчина, - могу дать слово чести.

– Я верю вам и так, - отчаянно покраснев, произнесла Сашенька.

Дальнейший путь до постоялого двора и имения они проделали в молчании, лишь изредка кидая друг на друга красноречивые взгляды. Несмотря на то, что никто из них не произнес больше ни слова, атмосфера в двуколке разительно изменилась: теперь эта была не тягостная тишина, а уютное молчание для двоих, в котором рождалось и крепло новое, но от этого не менее прекрасное, чувство.

Ля

Как часто порой наши лучшие стремления пропадают втуне, сама судьба вмешивается, безжалостно меняя планы и перемешивая жизни, не спрашивая разрешения или мнения. Так и в этот раз, Александра Даниловна и Григорий Петрович, терзаемые честными побуждениями, хотели рассказать князю о проделках его сына, но все пошло совсем не так, как задумывалось изначально.

Двуколка остановилась у дверей имения уже под вечер, когда сумерки сгустились и сделались почти непроглядными.