Детские

– В идеале надо бы сделать подвесные потолки, – вздохнул Кирилл Юрьевич, – но тогда мы вылетим в трубу! – Нет, Кира, – возразила Александра Павловна. – В этой квартире высокие потолки, и это такая прелесть! Хочу, чтобы комнаты были… живые! Обои, обычная побелка, паркет! Там же потрясающий паркет! Вот в таких разговорах они провели целый день, и Даша старалась запомнить каждое пожелание мамы и Кирилла Юрьевича, чтобы сюрприз удался на славу. И вот сейчас Оля напомнила об этом. Дашу мысль о предстоящем…

– Ну, скоро вы там? – донесся до Виктоши голос Муси. – А Денис с твоей бабушкой в лес ушел! – сообщила подруге Виктоша. – Да? – удивилась Муся. – Странно! Бабушка даже меня не любит брать с собой. Надо же! – Она, по-моему, его жалеет, – предположила Виктоша, намазывая повидлом толстый кусок свежего серого хлеба. – Наверное, он же сирота… Брат – это все-таки не папа с мамой! Мы с тобой, Вика, счастливые, у нас и папа, и мама. Это теперь не так часто бывает. Вон, у Даши одна мама, а у Стаса…

Возможно, сейчас, при подготовке к переизданию, мой брат кое-что пересмотрел бы в тексте, посоветовал бы сделать изменения. Один же я что-то менять не решаюсь. Не имею права. А брата нет. Сергей умер в Белоруссии, где жил все годы после войны. Умер через полгода после Чернобыльской катастрофы от стремительно развившейся лейкемии, какая бывает после радиационного облучения. Не берусь утверждать, что здесь есть прямая связь. Врач сказал: «Это коснулось очень многих. Люди покрепче могли и перенести,…

– Дед! – Что дед? Разве я тебя когда-нибудь обманывал? И не говори мне, что в сентябре начнется учебный год. Ради такого дела и пропустить занятия не грех! – подмигнул он мне. Две недели с Мотькой в Италии. С ума сойти! Что с ней будет, когда ей скажу… В самолете меня уже колотило от нетерпения. Вот еще немного, и я увижу маму. Интересно, она возьмет с собою в Шереметьево тетю Липу? Нет, наверное, тетя Липа не захочет, она останется дома, чтобы приготовить все мои любимые блюда. А еще меня дома…

«Поговорим на перемене!» — черкнула на листочке Даша. Оля с радостью кивнула. Вот у нее уже есть знакомая девчонка в новом классе, и, кажется, довольно славная. Уже не так страшно… Едва прозвенел звонок, как Даша взяла Олю за руку. Пойдем! — сказала она и повела Олю в закуток в конце коридора, где можно было спокойно поговорить. Закуток находился возле женского туалета. Ну, давай знакомиться по-настоящему! — улыбнулась Даша. — Ты почему переехала? Я теперь буду с бабушкой жить! А раньше…

– Ну и что? Ты же не идиотка! Даша представила себе, как бабушка пожимает плечами. – Ну, баб! Вечно ты все испортишь! – огорчилась Даша. – Ты пойми, она сама решилась! – Внука, не морочь мне голову! Мамы, конечно, нет? – Конечно, нет! – Ты поела? – Бабуль, ты мне хочешь что-то сказать? – догадалась Даша. – Опять про своих кавалеров? Давай, выкладывай! – Дашка, Алексей Венедиктович назвал меня Софьей Осликовной! – пожаловалась Софья Осиповна. – Как? – переспросила Даша. – Софьей Осликовной.…

— Сам по себе? — Да, звуки эти раздаются из рояля. — А клавиши? — А что клавиши? Клавиатура закрыта. И крышка опущена, а на ней, как всегда, ваза стоит и портрет покойного Женечки. Я так испугалась, креститься стала, ну он и замолк. — Да, уж коли крестное знамение помогло, значит, точно — нечистая сила! — констатировала Мотька. — Да ладно вам чепуху молоть, — рассердилась тетя Липа, она всякую чертовщину на дух не переносит. — Просто уж и не знаю, как быть, боюсь дома одна ночевать. Асенька,…

– Понимаешь, тут такое дело… У меня есть двоюродная сестра, Ляля… – И что с ней случилось? – Она всегда считала, что ее отец умер, когда она была совсем маленькая… Так ей говорила мама, моя тетя… – А он оказался жив? – Ей так кажется. – А почему? – Она слышала разговор между мамой и ее подругой… И теперь буквально сходит с ума. – И ты хочешь, чтобы мы нашли этого папашку? – Ну да, мне ее жалко. Она хорошая девчонка, а тут как спятила. Хочу посмотреть ему в глаза, говорит. Даш, как…

– Баб, а ты думаешь, этот галстук она Кириллу Юрьевичу купила? – Полагаю, что да. – Ты считаешь, это у них серьезно? – шепотом спросила Даша. – Боюсь, что да. – Боишься? – Разумеется, боюсь! А вдруг опять неудача? В этот момент к дому подъехала машина. Оттуда выскочил Стас, открыл ворота, машина въехала на участок, Стас закрыл за ней ворота. Потом достал из машины какие-то сумки и вскоре вместе с отцом, Кириллом Юрьевичем, поднялся на крыльцо их половины. Семьи Смирниных и Лаврецких снимали…

Этот Незнайка носил яркую голубую шляпу, жёлтые, канареечные, брюки и оранжевую рубашку с зелёным галстуком. Он вообще любил яркие краски. Нарядившись таким попугаем, Незнайка по целым дням слонялся по городу, сочинял разные небылицы и всем рассказывал. Кроме того, он постоянно обижал малышек. Поэтому малышки, завидев издали его оранжевую рубашку, сейчас же поворачивали в обратную сторону и прятались по домам. У Незнайки был друг, по имени Гунька, который жил на улице Маргариток. С Гунькой Незнайка…

Таня собралась ждать, но тут дверь распахнулась, и на пороге вырос играющий комментатор во влажном драконбольном комбинезоне. Заметно было, что он только что откуда-то прилетел. – Не смешно. Что, опять не ложился? – спросила Таня. – Видишь ли, я надумал наскоро поменять в пылесосе свечи. Поменял свечи, решил попутно посмотреть реактивный усилитель. И свернул там одно крепление… Ну и пошло-поехало. А потом, конечно, пришлось полетать, чтобы проверить, все ли нормально. И снова, понимаешь, движок…

Родителям и бабусе — ни слова! А своим друзьям… Им обязательно надо сказать, они могут помочь. — — Петя, я не хочу! Почему из-за моей дурости должен кто-то рисковать? И ведь я всегда так гордилась собой, что ни в какие «МММ» и «Чару» деньги не вкладывала, а тут… Понимаешь, иду я по подземному переходу, и подскакивает ко мне молодой человек, очень приличный с виду, и сует в руки какую-то карточку. Мол, у них открывается новый магазин видеотехники, и они проводят лотерею… Не хотела я ее брать, видит…

– Да ладно тебе, Круз, сыщик – это уже пройденный этап. За полгода бездействия я уж все навыки растерял. – А если бы сейчас какое-нибудь дельце подвернулось, ты бы взялся? – Дурацкий вопрос! Я же не частный детектив! Взялся – не взялся! Нас ведь, можно сказать, сама жизнь заставляла! Только уже давно ничего не подворачивается… И вообще наша компания стала какая-то… жидкая. – Жидкая? – не понял Игорь. – Ну да. Вот мы с тобой по-прежнему дружим, а Хованский, например, от нас отдалился. А он…

– Тише ты! Наступишь на что-нибудь! К выставке подбежала девочка. Короткие тугие косички прыгали по её плечам. Она кого-то искала. – Зорина, ты чего? – Как – чего? – Лида Зорина посмотрела на ребят быстрыми чёрными глазами. – Вы тут стоите, а внизу уже гости собрались. Где Трубачёв? – Она поднялась на цыпочки. – Васёк! Трубачёв! От группы ребят из другого конца зала отделился мальчик и подошёл к товарищам. Его мигом окружили: – Ну как, Трубачёв? – У них тоже здорово! Я всё посмотрел!…

Великий Воин решил ждать до тех пор, пока не прогорят в костре только что подброшенные сучья. Но вдруг лицо его дрогнуло. Над Большой горой, откуда шли все несчастья, полыхнуло знакомое пепельно-голубое зарево. Холодный мертвенно-бледный полусвет заструился над темными застывшими вершинами. Леденящий ужас мелькнул в глазах людей. Они теснее сгрудились у костра и в отчаянии заломили руки. Больше медлить было нельзя. Великий Воин взмахнул копьем, и семнадцать человек встали. Двое встать уже не могли.…

Разных людей повидал за свою жизнь писатель Сергей Петрович Алексеев и пристально вглядывался в их судьбу. Внимание его особенно привлекали подлинные романтики, целеустремленные строители новой жизни, люди, не без осложнений ищущие, но всегда умеющие найти свою дорогу. И важно подчеркнуть, что сам писатель с юных лет был романтически увлеченным. Тогда — а это были тридцатые годы — ребят окрыляли дальние перелеты, дальние плавания. Любимыми героями были челюскинцы и папанинцы, побеждавшие суровые…

ТРУБОЧИСТ *            Кто пришел? — Трубочист. Для чего? — Чистить трубы. Чернощекий, белозубый, А в руке — огромный хлыст.            Сбоку ложка, как для супа… Кто наврал, что он, злодей, В свой мешок кладет детей? Это очень даже глупо!            Разве мальчики — творог? Разве девочки — картошка?…

Внезапно ветер усилился. Старое дерево заскрипело сильнее. Луна скрылась за тучами, и стало настолько темно, что пёс не мог разглядеть даже кончик своего носа. Вдруг за окном послышались шаги. Фу-Фу на слух умел различать шаги разных животных – ведь его дом стоял прямо у дороги, и мимо проходило много зверей, но такие звуки он слышал впервые. Кто-то огромный медленно подбирался к дому: «бух!», потом тишина, и снова неясное – «бух!». Так продолжалось несколько минут. Потом шаги прекратились. Пёс…

— А... так... вибач, люба. Дурслі замовкли. Здалеку чулася рекламна пісенька про вівсянку "Фрут енд Брен", а повз Гаррі помаленьку дибала напівбожевільна котолюбка місіс Фіґ з сусіднього провулка Гліциній. Вона щось сердито бурмотіла собі під ніс. Гаррі зрадів, що за кущем його не видно, бо останнім часом місіс Фіґ заповзялася при кожній зустрічі запрошувати його на чай. Щойно вона завернула за ріг і зникла з його поля зору, як з вікна знову долинув голос дядька Вернона: — Дадік пішов до когось…

Господи, папа, что с тобой? Да ты просто скажи на автоответчик, чтобы звонили в ту квартиру — и все… Да, действительно, все так просто, а я… Спасибо, сын! Ты полагаешь, что они могут позвонить уже сегодня? Вполне! Хотя… Если у них хватит ума, то они позвонят завтра — завтра ты им заплатишь больше, у тебя останется меньше времени. Подумать только, какой у меня умный и хладнокровный сын! Вот что, сын… Давай все-таки пока не будем говорить Саше… Авось она сегодня ничего не заметит… Заметано!…