Фэнтези

Перед юношей раскинулась блестящая гладь моря. Где-то у подножия утесов виднелась армия мятежников под предводительством его брата. Дорога постепенно превратилась в петлявшую по песчаным склонам тропу, видневшееся то слева, то справа море неуклонно приближалось. Внезапно тропинка кончилась. Белый жеребец легко спрыгнул с десятифутового обрыва и галопом понесся по песчаному пляжу. Выйдя из-под прикрытия дюн, Рикард увидел длинную цепь выстроившихся на песке людей, а за их спинами — три черных корабля.…

— Между нами говоря, мы с моим Спутником стоим тысячи их мастеров-чернокнижников, — продолжал Ваниэль надменно. — К тому же в дальнем конце ущелье сужается, и там они смогут идти только по трое в ряд, не больше. Мы без труда задержим их там. И потом, я хочу убрать Стефена подальше отсюда; моему Ифандесу не вынести нас двоих, а ты такая легкая, что твоя Эвали вполне выдержит и тебя, и Стефена. Девушка склонила голову, уступая его доводам. — Хоть мне это совсем не нравится… — Знаю, сестренка, но…

Как распрямившаяся пружина, громадное тело Кулла взметнулось вверх, опрокинув великолепное парадное кресло. Он на мгновение замер, словно утратив дар речи, а потом бешено заорал, обращаясь к Ту и стоящему за ним юному дворянину: — Валка, Хонен, Холгар и Хотат! — проревел он, смешав в одну кучу имена богов и языческих идолов. Волосы канцлера встали дыбом от такого богохульства. Кулл потряс над головой огромными руками и обрушил кулаки на столешницу с такой силой, что массивные деревянные ножки разлетелись…

— Я, Ардион, безземельный, клянусь хранить нашу тайну и молчать о ней. И клятва эта нерушима. — И я, Ридондо, первый придворный певец Валузии! — вскричал певец. — И я, Дукалон, господин Кохамары, — сказал карлик. — И я, Энарос, военачальник Черного Легиона, — прогремел великан. — И я, Каануб, владелец Блаала, — заключил толстый коротышка слегка дрожащим фальцетом. Свеча зашипела и погасла, залитая падавшими на нее рубиновыми каплями. — Вот так угаснет жизнь нашего врага, — промолвил Ардион,…

Внезапно юноша выпрямился. Быстрые шаги прозвучали на длинных широких ступенях снаружи храма. Девушка ворвалась в сумрак арки входа, словно белое пламя, гонимое ветром. — Турон! Он идет! — выдохнула она, падая в объятия своего возлюбленного. Лицо юноши побелело, и он еще крепче обнял свою подругу, тревожно глядя на двери храма. Шаги, тяжелые из зловещие, прогремели по мрамору, и грозная фигура возникла у входа. Турон, верховный жрец, был высоким тощим человеком, трупоподобным гигантом. Его глаза…

— И в это я не верю, вторично возразил Кулл. — Эти горы были всегда, но когда-нибудь они рассыплются в песок и исчезнут. Когда-нибудь море покроет эти горы... — Хватит святотатствовать! — вскричал Хор-нак сердито. — Кулл, мы близкие друзья, и я терплю все это, потому что ты еще молод. Но одно ты должен зарубить себе на носу — уважай традиции. Ты смеешься над обычаями и путями нашего народа, ты, кого этот народ спас в дебрях, кому он дал дом и племя. — Я был безволосой обезьяной, бродящей по лесам, —…

И игрушкой жалкой в стальной руке верный сломался меч. А леса сумрачный хор им пел напев, леденящий кровь: “Мы правили здесь до прихода людей, и править мы будем вновь!”. Исчезнет в безвременье древний мир... Ведь кто силен, тот и прав. Вот так пред воинством муравьев склоняется царство трав. До рассвета длилась эта борьба, как жуткий ночной кошмар, И Кулла ужас вдруг охватил пред силою древних чар. Но утро пришло, и вот уже заря улыбнулась спящей земле, И были руки его в крови на холодном…

В рядах траурной процессии не было слышно ни песнопений, ни разговоров, ни единый звук систы или тамбура не нарушал утренней тишины. Горианцы шли молча; в подобные минуты слова ничего не значат, они скорее могут оскорбить, принизить величие момента. Такие минуты должны быть заполнены только молчанием, воспоминаниями и созерцанием священного огня. Во главе процессии двигались четыре воина, поддерживающие на плечах каркас из связанных перекрещенных копий, на котором покоилось завернутое в алое полотнище…

— А, вот, — сказала Средняя. — Это и было нам нужно. Теперь мы можем продолжать. А живущие, как всегда, продолжали верить, что они свободны в своих решениях и свершениях даже тогда, когда их нити проходят сквозь пальцы Ткачих. Младшая окинула взглядом тот рисунок, что уже сложился. Да, вот они, жизни и смерти, и исчезнувшие королевства. Она знала, что слова Старейшей правдивы. Те, кто держит в своих руках нити, не должны поддаваться ни милосердию, ни жалости. Это было бы безумием, хуже того — это…

— Я принял решение о будущем моих сыновей, Гомус, — заявил он. — И хочу знать, совпадает ли оно с линией судьбы. Гомус кивнул и, пошарив в темноте, вытащил стул и рукавом смахнул с него пыль. Билаф с отвращением глянул на предложенный ему стул, но сел. Гомус встал с противоположной стороны стола и посмотрел на домма поверх черепов. — И каково же оно, твое решение? — Голос у него был скрипучий, ветхий, как и его пожелтевшая, словно давным-давно не видевшая солнечного света, кожа. — Моим наследником…

Власть Гейла на этих землях была безграничной. Он сумел объединить народы, враждовавшие между собой веками, и, благодаря острому уму и организационным способностям, Гейл сделал их хозяевами всех окрестных равнин и холмов. Говорящие с Духами всех племен союза поддерживали его безоговорочно, и это также шло королю на пользу. Эмси именовали своего владыку Предреченным, а матва верили, что порой на него нисходит священное безумие, как на героев их древних сказаний. Кроме того, всем было известно, что…

Под ногами маленького отряда фирболгов, находившегося под землей, прокатилась волна, хотя Гургус был в нескольких милях к востоку. Затем все стихло, и пыль осела на пол туннеля. Крарн выдохнул, а его подчиненные стряхнули оцепенение и вернулись к своим обязанностям. Они знали, что старший сержант заживо сдерет с них шкуру, если такая малость, как небольшое землетрясение, помешает им выполнить свой долг. Несколько дней спустя солдаты неохотно выбрались под безоблачное небо, закончив обход туннеля,…

Тело неродившегося, смешав с дыханием гор, он превратил в чернила. Когда его собственное тело стало достаточно мягким и податливым, он выбросил ступню и, вырезав берцовую кость, соорудил писало. Он тайно призвал к себе того, чье имя запрещено произносить вслух. Они заключили договор. Непроизносимый оградил его жилище от чужих глаз, вдохнул в покалеченное тело толику жизни и послал ему в услужение сорок уродцев — помесь хищных обезьян и сбившихся с пути ангелов, проклявших и покинувших своих хозяев.…

Часть первая. Я ИЗБЕГАЛ ТАЙН, или ВЕСЕННЯЯ ВОЙНА Я слушал лес, Я смотрел на звезды, Я избегал тайн, Я молчал в толпе, Я говорил с людьми. «Мудрость Кормака». Ирландские саги Глава 1. ВЫРОДОК Что такое есть я на фоне Всех тех, кто машет мечом? Михаил Щербаков Дирмед, сын Дианта — Ивору, сыну Аида. Мне очень жаль, что ты считаешь себя обиженным нами настолько, что готов начать против нас настоящую войну, воткнув тем самым копье в могилу твоего отца. Если оскорбление…

После долгих гудков, трубку, наконец, подняли. – Слушаю вас? – Максим, это Артем, вы не могли бы ко мне приехать? – А, здравствуйте Артем. Что-то случилось? – Ага. Точно. В десятку. Случилось. Кажется, я схожу с ума. Из трубки раздалось удивленное сопение. – А как это проявляется? – Я вижу толстого желтого хомяка, который немного похож на кролика. – Желтого кролика? Странно… Вот что, Артем. Давайте, я вас запишу к себе на прием. Скажем завтра? – Нет! Вы нужны мне немедленно. – Но я…

У Пески было всего два настоящих друга. Именно друга, а не приятеля. Приятелями у Пески были другие Псы из его отделения. А друга было всего два. Точнее, раньше их было три, но Черепаска, погибла вместе со своим Хозяином, месяц назад. Хозяева напали на слабо защищенный Дом Грагов, но попали в хитрую и вероломную засаду. Все Хозяева и их Псы, Крысы, Хомяки, Кошки, Ястребы погибли. Черепаска со своим Хозяином продержалась дольше всех. У Черепаски был очень толстый панцирь, и Граги долго не могли причинить…

Я лупил по площадям. Алюминиево-пластиковые корпуса автомобилей прошивались пулями влет по пять-шесть штук. Взрывался водород, во все стороны летела бетонная крошка, плавясь еще в воздухе. Вернее, в раскаленных газах. Но эффектнее всего разлетались ошметки от порванных очередями на куски пришельцев. Почему те практически без одежды, в тот момент меня не интересовало. А индикатор здоровья и защиты неуклонно полз вниз. Пора принимать решительные меры. – А-а-а! Получайте, гады! Я выпрыгнул…

Всего-то один день, а подготовка к нему началась еще год назад. И если уж на заднем дворе все блестело, то что говорить о хозяйских покоях? Заменялись все расшатанные ступеньки, рамы в окнах, перестилались взамен старых скрипучих новые полы, обновлялась отдела комнат, шились новые занавески, шторы, ткались ковры, покупалось белье, да разве всего упомнишь. Ушла на это уйма денег, а еще больше нервов. Все выбились из сил. Сама хозяйка к торжественному дню похудела на несколько фунтов, а вот Рудаль…

Конечно, Николеньке доставалось, но очень скоро он уразумел одну простую истину: боль - это всего лишь боль, и кровавые сопли - всего лишь сопли, и синяк - не навеки, и царапина так заживет - через месяц и следа не останется. А вот битый им противник, причем битый щедро, от души, впредь крепко задумается, прежде чем приступать к этим самым заводящим раздор дразнилкам. Не раз и не два опробовал он сию теорию на деле, кончилось же тем, что его, шестилетнего, приметили старшие парнишки. Это было,…

— Оружие? — Секира на поясе, это единственное его имущество, не считая порток. Ни доспехов, ни меча… Шапки нет, но и ошейника нет. Росту огромного, четыре локтя с половиной, примерно, очень жирный, довольно молодой… — Оставьте его как есть… Нет, вы видели? — Вот такая вот и вся их Империя, благородный Мисико. И их мы испугались, и им везем дань! Нет, я не вступаю в спор, решение принято людьми поважнее нас, но надобно, надобно осмыслить… А этот — пусть лежит, нам не помеха. — И во всяком…