Фэнтези

«Ледяное пламя» — у нашей секретарши Лики, новая мода, она уже всем похвасталась: этакие голубые вспышки при каждом движении пальцев — и тянутся еле заметные светящиеся нити. Но ногти у девицы покрыты обычным лаком — и она трясёт этими ногтями у меня перед носом: — Халтурщики! Обманщики! Изуродовали! — А что я мог сделать? — огрызается гоблин. — Если заклинание «ледяного пламени» вступило в конфликт с другими, которые были раньше наложены? Да пусть скажет спасибо, что у неё хвост не отрос. …

— Если мы сорвёмся… — Ничего, тут много деревьев. Главное, когда окажешься снаружи, действуй быстро. Хватайся за первую ветку, которая будет выглядеть крепче остальных. — Это он, — мрачно заметил Рен, — Согдеван. Кто же ещё. Его люди. Пассажир остановился, Рен тоже. — Обещай мне, сынок, что как только выберемся отсюда, ты побежишь в столицу. — Я не оставлю… — Обещай, — голос стал твёрже — пассажир требовал послушания. — Господин. — Я задержу их, знаю, что смогу. — Господин.…

Автобус затормозил на одинокой остановке, выбросив в стужу последнего пассажира. Подросток с грязными рыжими волосами еле спустился по ступенькам на тротуар. Двери автобуса закрылись, отрезав юношу от света пропахшего бензином салона. Бледное лицо, испещренное венами, скривилось от боли. Парень схватился за живот, опираясь об остановку. Он чувствовал себя так, будто бы боксер влепил ему в поддых. Парень поднял взгляд, но тут же отпрянул в сторону, испугавшись собственного отражения в доске объявлений.…

Когда пришла в себя, была уже ночь. Однако вокруг меня горели факелы и магические огни, что уже вызывало подозрения, а учитывая последние события, ещё и презрение, боль, сильную обиду. Обиженная ведьма — это намного хуже разгневанной. Родственные узы? Иногда для ведьмы они могут ничего не значить, особенно, когда эти родственники по крови её предали и собственными руками чуть не спалили заживо, не имея и капли сострадания. Ведьма с самого рождения должна уметь постоять за себя и никогда не полагаться…

Да и кому мстить? Окончательно сбрендившему даар, повернутому на драконах и его связи с ними? Нет уж, увольте. Это сегодня мне дико повезло, а вот вляпайся я в огненную стену вместо того чтобы пролететь над ней…в ночном клубе стало бы ровно на один уголек больше. И стоит этой психопат таких рисков? Не думаю. Даже несмотря на светлую память о Грише. Родителей которого я до сих пор не навестил… Ладно, прочь невеселые мысли! Сейчас мне нужны ответы на некоторые сугубо практичные вопросы, касающиеся…

Прежде чем Торонт выдохнул клубок дыма, певичка спрыгнула на землю, ей на работе хватает этого запаха, вдыхать его тут и травиться она не собиралась. Когда ноги коснулись земли, девушка качнулась, стараясь найти баланс, Торонт же крепка приобнял её. Он был выше Фамке, примерно на голову, будь девушка в туфлях, которые валялись на том месте, где её душили, девушка смогла бы смотреть на Торонта, не задирая голову. — Держу, малышка, — и пустил облако дыма прямо в лицо, отчего та поморщилась и сделала…

К прекрасной одежде прилагалось и прекрасное лицо — чистое, выбритое, со светлой кожей без ран или покраснений, с голубыми глазами и ровным, прямым носом. Единственное, что немного выбивалось из картины, это его светло-золотые волосы, собранные в короткий хвостик. Холодный осенний ветер все-таки имел власть над обликом мужчины, пусть и небольшую. «Явилась принцесса», — хмыкнула Айри, а дежурный, стоило ему услышать первый звук с ее стороны, громко закашлял. Встреча только двух человек всегда…

Над некоторыми столами висели светящиеся картины с какими-то мигающими точками, бегущим текстом, графиками. Над другими — просто чёрные. Кое-где они были встроены прямо в столы и подлокотники кресел. Я стоял у дальнего от окна края полукруглой платформы, что возвышалась на высоту человеческого роста над всем остальным залом. В её центре на невысоком постаменте находился полукруглый стол с такими же светящимися картинами, как и везде, а вот кресло перед ним разительно отличалось: было выше и шире,…

— Хозяева, мне бы Флэм в тёплое стойло увести да накормить и почистить? — Хель тебя раздери… Анна?! — Ну, в гости к смерти пока не хочу, но да, это я… Здравствуй, Илин! Спустя час я сидела за столом, вкушая пряное жаркое с бокалом ароматного горячего глинтвейна. Диссонанс в очарование момента вносила только Илин, снисходительно взирающая на меня, скрестив руки на груди. — Что? Окончательно смутилась я под её внимательным взглядом. — Жду, когда начнёшь рассказывать невероятные вещи. …

А вчера был какой-то дурацкий день, день «обивания порогов», как назвал его, приставленный в помощь Николаю, сержант-сверхсрочник из Наркомата Вооружения. Как только они пришли в огромное здание Наркомата, Николай понял, что без сержанта он здесь наверняка заблудится. Им приходилось то подниматься по широким, парадным лестницам, то спускаться по узким, скрипучим сооружениям, проходить по широким холлам или узким, кривым коридорам. Для начала они отправились в отдел кадров, где пожилая, строгая…

-Таким образом, если возражений больше нет, я рад объявить, что испытание в Усыпальнице Прародителя начнётся через неделю. Для тех, кто здесь впервые, оглашу правила. Ничего сложного в них нет – те друиды, кого за неделю Прародитель одарит Стигматами, в надлежащее время будут перенесены в Усыпальницу и пройдут там необходимое количество испытаний, равное количеству этажей Усыпальницы, всегда непостоянному. На одном этаже Усыпальницы может находиться ограниченное количество человек. За испытаниями…

— Леди Мэри, я всё же вас встретил! — Виконт Уильям, рада вас видеть! — я обернулась на знакомый голос и учтиво качнула головой, приветствуя. — Могу я рассчитывать на танец с вами? — Виконт находился в явном предвкушении, ужасно хотелось поуспокоить его пыл. — Как и остальные гости сегодняшнего бала. — Тогда могу ли я пригласить вас на первый из них? — Вечер открывают старшие, а так как отец с матерью в добром здравии… — Я начала медленно продвигаться вглубь залы. Диалог начал утомлять.…

— Дерек, — прошептала девушка, на секунду прикрыв глаза. Сложно признать в этом крепком и статном мужчине подростка, которым она запомнила его тогда, шесть лет назад. — Мы можем поговорить? — он спрашивал, но в его тоне слышалась сталь, от которой по телу пробежало стадо мурашек. Невольно сердце сжалось от боли. Они оба многое потеряли, многого лишились. События далекого прошлого наложили свой отпечаток на их души, изменили их обоих. Лиз посмотрела на подругу, но та как-то загадочно подмигнула…

— Осторожно, — сказал капитан, носком ботфорта отбрасывая в песок причудливую бутыль зелёного стекла. — Не разбей. Там внутри записка, а в ней, наверняка важные сведения, которые не должны пропасть. — Так взять и прочесть, что там, — предложил я. — Нельзя. Я один, а бутылок с записками много. Это место так и называется: «Берег потерянной бутылки». Сюда выносит сотни, тысячи бутылок, брошенных в море, и в каждой записки, а в них мольбы о помощи, сведения о кораблекрушениях, сообщения о важных…

Мы пытались уложить мои волосы, но я знала, что локоны будут заметны, что бы я ни делала. Это была моя кубинская сторона, проявляющаяся в естественном виде распущенных кудрей и буйных волн темно-каштанового, почти черного цвета, обрамляющих лицо в форме сердечка. Выразительные брови были такими же темными, но подчеркивали мои полные губы. А оливковая кожа стала немного темнее, чем когда я приехала сюда. Каким-то образом мне удалось избежать солнечных ожогов, несмотря на яркое солнце. В целом, я была…

Он кружил по комнате, и это нервировало ещё больше, но в какой-то момент во мне стало столь много усталости, что я вдруг обрела спокойствие, граничащее с безразличием. — Нет, милорд. Но я готова. — Готовы неизвестно на что? Он остановился напротив моего кресла и наклонился так, что наши лица оказались на одной линии. И у меня закружилась голова, как если бы я заглянула в пропасть. — Моя честь не будет затронута. Во рту пересохло, а сердце билось в горле. — А она у вас есть? — быстро…

Аристократично белая кожа морщилась и серела, местами даже чернела. Отрастали когти, уродуя прекрасные руки. Конечности удлинились, кожа в продолжение своих трансформаций задубела. Сильнее всего изменилось лицо: красивые зелёные глаза вдруг лишились ресниц и распахнулись, открыв таящуюся в глубине зрачков черноту; ноздри вывернулись в другую сторону и втянулись в лицо, избавляя её от такой ненужной части тела — носа; рот исказился то ли в усмешке, то ли в оскале. Не удержавшись, Осквернённая засмеялась,…

- Мне страшно... – шепотом произнесла та, приблизившись к ней. Шум нарастал и периодически стихал. Где-то, в панике убили нескольких человек, после чего, несостоявшимся убийц, коих тут оказалось несколько (смерть тут теряла всякий смысл), связали, использовав подручные средства. В ход шло всё. Хоть я и не был рядом с эпицентром событий, мне удалось разглядеть то, как несколько крепких, коренастых мужиков стягивают рукава спортивной одежды в крепкие узлы. Некоторые плакали, кто-то смеялся, кто-то…

Эти мысли, словно назойливые мухи, жужжали над ухом. Обычно я прогоняла их, крепко обнимая Артема, вдыхая его запах, убеждая себя, что все хорошо. Но сегодня этот ритуал не сработал. — Любовь моя, о чем задумалась? — голос Артема прозвучал обеспокоенно. Он обнял меня, но в его объятиях не было тепла, только вежливая, отстраненная заинтересованность. — О нас, Тём, — прошептала я, прижимаясь к нему. И тут же резкий, чужой аромат ударил в нос. — Лаванда? Это здешний шампунь? Запах был сладким,…

Марго всегда все делала, как хотела. Чего у Ники никогда не получалось. Маргарита поступила на эколога, жила яркой студенческой жизнью. А Ника тянула лямку на юридическом. В те годы быть юристом было модно, а экологом – диво дивное. Кто ж мог подумать, что мир так переменится? Вот и Вероникина мама не могла, и профессию дочери выбирала по уму. Тихая Ника маме не перечила. В юности заманчиво мелькали картинки красивой жизни. И только потом стало понятно, что душа девушки к делу совсем не лежит, да…