Фэнтези

– По повелению императора… Человек, чье лицо оставалось прикрытым, скорчился, не двигаясь и не выпуская пера. – Чего вы хотите от меня? – Тебя самого. Двое как один шагнули вперед. – А ну-ка, не двигайся. Стой смирно. – Вы сами не знаете, чем рискуете. Сыщик – тот, что был чуть-чуть постарше, покачал головой. – Не пытайся взяться за старое. Отложи перо и встань. На этот раз ты опоздал, твое колдовство нам уже не помешает. Человек обреченно сник, потом медленно отложил гусиное перо и поднялся…

Пожилой антиквар опасливо оторвал глаза от колонки «Таймс». Он чувствовал нарастающее напряжение в комнате. — Может быть, хватит? — голос сэра Тимоти дрогнул. Плафон на люстре взорвался, как хлопушка на Рождество. — Ладно, ладно, — антиквар снова зашелестел страницами. «С резкой критикой тезисов русской коллеги выступил доктор Сэмюель Кид из Кембриджского университета. Он заявил: „Пары писем лорда Говарда из архива Эскуриала еще недостаточно, чтоб признать истинного героя победы над испанским…

Лалиаль - эльф из Эльвандара Лендер, Себастьян - ходатай и стряпчий в кофейне Баррета в Крондоре Лимс-Крагма - Богиня Смерти Маркос, именуемый Черным - легендарный маг и чародей; считается величайшим из известных магов Марстин - матрос на “Месть Тренгарда” Матильда - баронесса Даркмурская Мило - трактирщик и содержатель постоялого двора “Шилохвость” в Равенсбурге Миранда - таинственная подруга Кэлиса Монис - щитоносец Джатука Мугаар - барышник с Новиндуса…

Протирая маслом, издававшим слабый запах лимона, плоскую поверхность широкой крышки, мастер Уолтер продолжал: — Старательность и мастерство, ребята, старательность и мастерство — вот в чем секрет. Каждую часть плотно пригнать к соседней, хорошо приклеить, прочно соединить шурупами, чтобы нигде ни малейшей щелочки — вот и получается хорошая работа. Старательно, с умом подобрать материал, чтобы на составных частях совпадал рисунок дерева, выровнять все и отшкурить, а потом отполировать, покрыть воском,…

Брат Лэльдо, воспитанный эливенерами — то бишь пришельцами, державшими в строгой тайне свою истинную природу, — был землянином, но его давно и упорно учили разбираться в инопланетной технике. К сожалению, учили его на макетах, и теперь ему приходилось нелегко. Вести даже небольшой локальный корабль, прозрачную полусферу, оказалось не так-то просто. Но за те несколько часов, что прошли после того, как путники в очередной раз удрали от слуг Безымянного Властителя, он уже более или менее разобрался…

Когда в 93 рапорт из "Восьмерки" писал, надо было в отставку идти, а не назад, в войска, да на капитанскую должность инструктора. Кому ты здесь нужен.- Раздумья прерывает треск в ухе. Лютый дунул в микрофон.- Значит идут." Я замер, наведя прицел в точку встречи. "Напакостили мы изрядно, имитация камнепада полная. Сразу не просекут, а потом, если все ладно выйдет, то поздно будет, и некому. Тьфу, не зарекайся, Мандража не было, отучился давно, а страх, конечно, куда без него.…

Заметив мой подозрительный взгляд, дядюшка добродушно прогудел: - Да нет, здесь все чисто. Заклинание вечной красы. Трувисил, купец, для своей дочки заказал. Больно уж она у него страшна! Носатая, волосы жидкие, лицо в прыщах, на губе усы, как у имперского гвардейца. Вот отец и решил: пусть хоть в зеркале хорошенькой побудет. Заклинание вечной красы? Что-то я, глядя на себя, никакой такой красы не заметил! - Учиться тебе надо прилежней, сынок, - вздохнул дядя, словно прочитав мои мысли. - Это…

Вукотич осмотрел свои кандалы. Его ноги были прикованы к продольной балке, встроенной в пол телеги. Движения рук стесняли наручники, цепью соединенные с кандалами двух других заключенных, которые сидели по обе стороны от него. Вукотич чувствовал себя подвеской на сувенирном браслете. Запах в фургоне становился все тяжелее - не все арестованные умели контролировать себя, как Вукотич. Он пришел в город-крепость в поисках работы. Его последний контракт закончился после того, как аверландские бандиты…

Анджей Сапковский Доля правды (отрывок из "Последнего желания") 1 Черные точки на светлом, тронутом полосками дымки фоне неба своим движением привлекли внимание ведьмака. Их было много. Птицы кружили, описывая медленные, спокойные круги, потом внезапно снижались и тут же вновь взлетали вверх, часто взмахивая крыльями. Ведьмак довольно долго наблюдал за птицами, оценивал расстояние и приблизительное время, необходимое на его преодоление, с поправкой на рельеф местности, густоту…

В глубине парка вдруг появилось странное льдинисто-голубое свечение, и Яна съежилась на сырой холодной скамейке, боясь пошевелиться. Ей было страшно так, как никогда до этого. В следующее мгновение в потоках голубого сияния проступила высокая черная фигура. Она была странная, какая-то изломанная, словно неизвестный художник задался целью нарисовать как можно более уродливую карикатуру на своего врага. Яна еще успела удивленно подумать, что никогда не встречала людей с такими длинными руками и непропорционально…

За воротами Роланд видел обычную Главную улицу: гостиница, два салуна (один назывался «Веселый поросенок», вывеска второго совершенно выцвела, так что названия Роланд прочитать не смог), торговая лавка, кузница, Дом собраний. Еще Роланд увидел небольшое, но красивое деревянное здание с колокольней и золотым крестом на двустворчатой двери. Крест, такой же, как и над воротами, подсказал Роланду, что перед ним храм тех, кто поклоняется Иисусу-человеку. Единой религии в Срединном мире не было. Там поклонялись…

— Меня ли хочешь соблазнить, нерадивый раб, — с горечью спросил путник. — Никогда, господин, — склонился стоящий, скрывая глаза, — Hо дозволь мне и дальше остаться меж людей, и я покажу тебе их истинную природу! — Мне? — Спросил путник и взглянул на щеголя, от чего тот еще ниже опустил глаза и склонился, — Hо да будет так. Человек сам должен делать выбор, иначе он перестенет быть человеком. Hо не надейся, поскольку придет помнящий Мелодию. Стоящий вздрогнул и быстро ответил: — Кто же…

— Ты хорошо гребешь, Кори! — крикнул он. — Скоро сможешь грести на корме! Кори обернулся, и на его лице появилась гордая улыбка. Он принялся грести еще старательнее. Они доплыли до южной оконечности острова, там Джерек вытащил челнок на плоский песчаный берег, после чего отец с сыном направились в лес. Узкая тропинка, по которой они уже не раз ходили, вилась меж кленов, дубов, вязов и ясеней, круто поднимаясь от берега и уходя в глубь леса. Солнце пробивалось сквозь ветви, наполняя игрою дрожащих…

Перепуганные и промокшие до нитки слуги толклись на улице и тихо переговаривались, наблюдая за тем, как десяток городской стражи входит в дом. Как они обшаривают каждый уголок, тщательно осматривают выгоревшие комнаты. Никто толком не понимал что происходит, знали только: хозяин мертв. Мальчишка-слуга, приносивший хозяину поздний ужин, лепетал нечто не вполне вразумительное, тараща перепуганные глаза. Общими усилиями стражи и остальной прислуги, от паренька таки удалось добиться более или менее приемлемых…

Любопытно… Впрочем, не настолько, чтобы забыть о предстоящем разговоре с хозяином гостиницы. В дальнем конце обеденного зала находилась широкая стойка. Облокотившись на нее, стоял тот, кто и был Герхарду нужен. Толстый, с длинной неопрятной бородой, в засаленном жилете, с измусоленным окурком в губах и вроде бы сонными, но на самом деле все замечающими глазами. Короче – типичный хозяин гостиницы не очень высокого пошиба. Направляясь к стойке, охотник озабоченно подумал, что, возможно, ему стоило…

Достопочтенный джентльмен возглавлял особую комиссию парламента, призванную контролировать разнообразные проекты, которые угрожали опустошить королевскую казну и карманы налогоплательщиков. Он сильно преуспел в своей деятельности, прихлопнув уже не одну дюжину правительственных начинаний. Сейчас, устроившись за столом напротив лорда Лейтона, он пылко ораторствовал: — У меня большие полномочия, ваша светлость, а также необходимая материальная поддержка и прекрасно обученный персонал. Я тружусь…

Когда в первый раз после похорон Ричард рассматривал старые фотографии из семейного альбома, на одной из них, датированной 1927 годом, строгая красивая женщина стояла на широкой светлой лестнице, положив удивительно тонкую изящную руку на перила. Ему так и не удалось убедить себя, что на этом снимке мама — его ровесница. И он безуспешно пробовал представить ее за рулем спортивной машины или на вечеринке, с сигаретой и в чем-нибудь из гардероба своих знакомых девушек. Больше всего эти молодые симпатичные…

— Мне, конечно, коньяку не предлагаешь! — послышалось из угла. — И не подумаю даже. Добро на дерьмо переводить… — И тебе не интересно кто я и откуда? — Да, в общем-то нет. Я спать хочу. Но ведь все равно же расскажешь. Парень вдруг принял серьезный вид, весь как-то подобрался и встал с кресла. Чуть ли не по стойке «смирно». — Уважаемый Каплин Сергей Андреевич! Я прибыл к вам из двадцать третьего столетия от имени и по поручению Института Времени. По крайне важному делу. Ага! Все-таки…

Насупив густые тёмные брови, парень следил за стариком. Молчание длилось долго, наконец, старик оторвался от ствола, досадливо дёрнул плечом, пытаясь погладить остатком руки намятый жёсткой корой лоб, и сказал негромко: – Она не сердится на тебя, Уника, она тебя просто не узнаёт. И меня – тоже. Я мог бы заставить её выйти, но кому это принесёт пользу? Пусть уж живёт как хочет, и ты живи, как прежде жила. Ведь рыба ловиться не перестала? – Не перестала. Стерляди вчера взяли – всех родичей можно…

Я не буду вас утомлять литературным разбором «Пути», да и не моё это дело. Упомяну лишь о том, что поразило лично меня. А именно — простите за немодное слово, о диалектике. В «Спутниках» нас сперва познакомили с бесшабашным юнцом, школяром-шалопаем, любвеобильным повесой, готовым на всё, чтобы только спастись от уз местного божества, аналогичного Гименею. А дальше по ходу романа мы испытывали не только «физический» интерес — догонит? не догонит? отобьётся? не отобьётся?.. — мы ещё и следили за постепенным…