Исторические любовные романы

Тоже по вине Синтии Брайтли. Уронив руку на стол, он уставился на нее с таким видом, словно мог прочитать в переплетении вен и сухожилий причину своего бурного отклика на появление Синтии Брайтли. Как ученый, он хотел точно знать, что чувствует к этой женщине. Сильные эмоции посещали его так редко, что трудно было понять — гнев это или что-нибудь другое. Но определенно гнев сейчас был частью его ощущений. Тут Майлс вспомнил, что помощь находится буквально под рукой. Сомкнув пальцы вокруг кружки,…

Раздался резкий стук в дверь. Именно ради этого Дженни трудилась двенадцать лет. Двенадцать лет осторожной лжи и вкрадчивой полуправды, проведенные в кропотливом взращивании клиентов. Однако что точно недопустимо при ее профессии, так это неуверенность. Она сделала глубокий вдох и отбросила в сторону все сомнения Дженни Кибл. Нет, Дженни Кибл здесь не место, за столом сидела невозмутимая и уверенная в себе мадам Эсмеральда. Женщина, которая видит все, может предугадать все и не остановится ни перед…

От этой мысли Ноублу стало плохо. Он знал о двенадцати- и даже десятилетних проститутках, но они не были… детьми. А Венис была ребенком, самым невинным и очаровательным из всех, кого он встречал. И Ноубл, который никогда не знал настоящего детства, никому не позволит разрушить детство этой девочки. Потирая мясистые руки, мужчина протискивался сквозь людскую толчею: там были старьевщики, толкающие нагруженные тележки, девушки — продавщицы сигарет, с испачканными никотином пальцами и пустыми глазами,…

Гаррик пошел по бесконечному коридору, другой конец которого терялся во тьме. По привычке он толкнул шестую дверь по левой стороне, где располагались спальные покои. В тех редких случаях, когда он останавливался в Лондоне в доме отца, это всегда была его спальня. Меньше, чем хозяйская, но ничуть не более уютная. Дом Фарнов строили, чтобы устрашать и подавлять, а отнюдь не для того, чтобы говорить «добро пожаловать». В запутанных коридорах могла несколько дней плутать небольшая армия. Каминный очаг…

Несмотря на часы, которые я одна проводила за печатанием на клавиатуре, процесс сочинительства никогда не уединенный. Тем, кто держал меня за руку, проводил коллективное обсуждение и спас меня в той или иной форме через написание этой книги: Тера, Карли, Линдси, Вики, Кейт, Робин, Энн, Джейн и Джинни. Мне так повезло, что вы все есть в моей жизни. И моему замечательному мужу и детям, вы - моя жизнь, и жизнь каждой книги, которую я написала. Посвящается Джейн Велборн: Иногда вы встречаете…

Там не осталось ничего дорогого его сердцу, кроме снежных пиков, к которым он обращал молитвы в прошлом, да воспоминаний о маленькой девочке, в чьей преданной любви он нашел слабое утешение после гибели своего ручного мангуста. Перспектива вернуться туда, причем не когда-нибудь, а именно сейчас, начала вселять в него чувство, похожее на панику. Но у него не было возможности избежать возвращения в Гулкот, так что придется стиснуть зубы и пройти через это испытание. И если Кака-джи прав, утверждая,…

— Кажется, вы не очень хорошо себя чувствуете? — Его и без того обветренные пунцовые щеки еще больше покраснели, пока он неловко пытался предложить ей свой совет. — Ветер слишком сильный… Что ж, если хотите стоять на подветренной стороне, дело ваше… только не испортите юбки. Мистер Гилберт выглядел таким смущенным, затрагивая столь деликатный вопрос, что Кэрол не могла сдержать улыбку. Последние иллюзии о романтическом путешествии испарились, и она решила внять совету мистера Гилберта, позволив…

— Да? Чего надо? — требовательно спросил он. Низкий басовитый голос пугал так же, как и все остальное. Во всем его облике было что-то дубовое, допотопное. Ее язык, обычно такой острый и находчивый, словно прилип к зубам, не желая приходить на помощь. Громила нахмурился еще сильнее. Джулианна изо всех сил пыталась взять себя в руки. Резко выдохнув, она заставила себя начать: — Я… я приехала, чтобы поговорить с мистером Рейфом Пендрагоном. Возможно, это вы и есть, сэр? …

Она несколько раз непроизвольно обернулась назад, но их дом уже скрылся за поворотом. Утром она надеялась, что шум, вызванный выходом книги, заставит отца переменить решение съехать на дачу. Ведь еще не сезон, вокруг не будет ни души. Там и в разгар лета-то не очень много соседей, а сейчас и вовсе нет никого! Однако Вениамин Александрович остался непоколебим в своем решении. В дорогу они отправились после изрядной ссоры, искры которой все еще тлели. – Ты не понимаешь, это часть моего образа! Я…

Только его и не более. Хотя, возможно, было бы лучше, если бы ей просто нечего было вспоминать. Если бы всё закончилось иначе или не началось вообще. Если бы однажды она не рискнула слишком многим, а её идиотское глупое сердце не велело ей не бояться. Да. Вот тогда, наверняка, пустота внутри была бы ничем другим как иллюзией, выдумкой её мозга. И даже, может быть, ей улыбнулось бы счастье. То самое, которое она решила искать в нём. Тогда она понятия не имела, что такое счастье. Кэтрин скользнула…

Встать? Оставаться в постели? Ее никто не просветил на сей счет, даже матушка, которая казалась чем-то недовольной. Впрочем, она была недовольна всегда, если внимание оказывали Золушке, а не ей. А поскольку здесь, при петербургском императорском дворе, главной персоной была все-таки Золушка, а отнюдь не матушка, значит, та была недовольна постоянно. Вот и сейчас: простилась с Золушкой как с чужой, глубоким реверансом – и ушла вместе с придворными дамами. Вдруг раздался стук в дверь. Золушка испуганно…

Да, думал он, вынимая изо рта сигарету и швыряя ее в траву, вот для чего он будет жить. Для мести. По позициям зазвучали свистки. Мужчины строились в огромные колонны, которые вселяли страх жителям континента. Он вылил кофе и застегнул мундир. Взяв палаш, он со свистом рассек им воздух. Проверил порох и запал пистолета и взял мушкет, из которого ему предстояло стрелять на бегу. Он отстраненно стоял среди хаоса, пытаясь прикинуть, будет ли у него возможность уклониться от этого кошмара. К…

Тот груз, который лежал на ее хрупких плечах последние два года, был слишком тяжел даже для сильного мужчины. Арлетта ухаживала за отцом, старым графом Вэйром. Он был болен, и день ото дня становился все более сварливым и привередливым. Он сам отказался от профессиональной сиделки. К тому же найти ее в провинции довольно сложно. Как правило, в деревне жила только повитуха. Чаще всего ею была толстая старая женщина, которая спала до обеда, а по ночам хлестала джин, чтобы не уснуть. Арлетте…

— Слушаю, — высунулось из-за его спины бородатое лицо стражника. — Вели прислужницам, чтоб собрали ее получше. Токмо скорее. А сам немедля добудь шубу и шапку для царицы . Ну, — обернулся дьяк к приставу, — ступай. Да чтоб у меня скоренько! Когда пристав ушел, Ржевский уважительно произнес: — А ты молодцом, царица. Ни уговорам, ни угрозам не поддалась. Видать, духом крепка и терпения в тебе воз и маленькая тележка. У нас такие в чести. Таира подняла на него…

Раму поднялся и направился в дом. Здесь не было окон, и свет проникал через узкий дверной проем. Бамбуковые жерди на потолке закоптились, с них свисали лохмотья сажи. На земляном полу — несколько потертых циновок. У тлеющего очага — глиняные горшки. Пахло дымом и сыростью. Гита лежала, вытянув руки вдоль тела, изможденная и безучастная. Поглядев на жену, Раму подумал о том, как сильно может изменить человека паутина житейских неурядиц. Когда-то Гита была веселой, здоровой, красивой, она много…

Гарри молча обратил к Томасу умоляющий взгляд. Томас при этом ощутил слабый укол совести, но, к счастью, это продлилось не больше нескольких секунд. По его мнению, деловая поездка в Америку не шла ни в какое сравнение с тем, что ему предлагалось — играть роль опекуна для неуправляемой дочери Гарри. Подавшись вперед, Томас разразился филиппикой: — Если бы вы попросили меня занять ваше место на гильотине или продеть голову в петлю, приготовленную для вас палачом, я бы счел это менее сложной задачей.…

Знаете ли вы, что я старше, чем была моя мать, когда она умерла, и что моя дочь старше, чем я была тогда, когда умерла моя мать? Заявляю об этом. Это правда. Но я не верю, что так случится. Я еще молода, гибка и очень хороша собой. К смерти меня приговорили не мужчины. Женщина. Да, женщина. Мужчины нашли бы возможность простить меня. Если бы не она. Даже обвинитель. Он похож на Франца. Тот не умеет любить без того, чтобы не испытывать ненависть и причинять кому-то боль. Он любит меня и знает, что,…

Пролог 30 июля 1816 года Резиденция Синклеров Номер 1, Гросвенор-сквер, Лондон Этот день начался так же, как и все предыдущие. Ничто не предвещало беды. Леди Айви Синклер проснулась к завтраку только в полдень. Она все еще чувствовала себя усталой и разбитой после вчерашнего праздничного вечера в Ковент-Гарден [1] , который затянулся далеко за полночь. Развернув на обеденном столе номер «Таймс», она принялась живо обсуждать со своими сестрами Сьюзен и Присциллой преувеличенные…

Он видел, как в огромных голубых глазах умирала надежда., когда она вынуждена была смириться с тем, что никогда не сможет бегать и играть, как другие, жившие в приюте девочки. Став старше, ей пришлось принять и всю безнадежность того, что она никогда не выйдет замуж, не будет иметь детей, что ей придется з одиночестве влачить дни своей несчастной жизни. Никто не полюбит ее, у нее никогда не будет семьи, заботящейся о ней или помнящей ее, когда она уйдет с этой земли. Только он один мог почувствовать…

Граф был членом тайной шпионской организации под названием «Молодые коринфяне», которую возглавлял Генри Прескотт, виконт Кармайкл. В организации существовало негласное правило — не задавать вопросов о цели задания. Жизнь агента предполагала полное повиновение и непоколебимую веру в свое высшее предназначение. Но с некоторых пор это стало раздражать Маркуса. Когда прошлой весной, выполняя очередную миссию, он был ранен в ногу, Маркус вдруг понял, что теперь его роль в этой элитной Организации кардинально…