Исторические любовные романы

— Помогите же мне, пожалуйста! — воскликнула женщина. Призыв сопровождался хлестким ударом по морде коня, Но тот оказался достоин своего кучера и, не обращая внимания на все усилия женщины, стоял на прежнем месте. Не нашлось желающих броситься к ней на помощь и в толпе зевак, окруживших карету. Мириам поспешила к месту событий. — Что тут еще произошло? Молодая незнакомка отпустила поводья, глубоко вздохнула, бросила на Мириам явно раздраженный взгляд и указала рукой на подобие свертка тряпья,…

Жанна терпеливо ждала, сцепив руки за спиной, выпрямив спину и расправив плечи — в позе, которую она научилась принимать после многократных замечаний, полученных в детстве. Наконец отец медленно отложил перо. Против обыкновения в его взгляде она не увидела отеческой любви. Он поманил ее к себе пальцем, и Жанна вдруг поняла, зачем ее вызвали. Подойдя к столу, она коснулась пальцами подаренного покойной матерью медальона в надежде, что это поможет ей сохранить спокойствие. Видимо, Жюстина все ему…

Но Христос, эта великая мысль в образе человека, это высшее олицетворение бессмертной души, всегда раздвигал пределы, которые ему ставили его плоть и кровь. Напрасно он снова принимал человеческий образ, ему не удавалось затеряться среди людей — он неизменно становился среди них первым. Вот что меня больше всего пугает в вас, Лелия: когда вы спускаетесь со своих высот, вам не удается удержаться даже на том уровне, на котором находимся все мы, вы падаете еще ниже и развращенным сердцем своим как…

Но Майлз всегда слушал сплетни в пол-уха. Во-первых, он почти не был знаком со старшей дочерью, а во-вторых, он и сам зачастую являлся мишенью для подобной клеветы. С ранней юности он возненавидел то чопорно-самодовольное выражение, которое сплетники приклеивают на свои высокомерные физиономии, распространяя, как правило, лживые слухи, всегда передавая их пониженными на октаву голосами, поскольку это добавляет драматизма. Будучи восьмилетним мальчиком он столько раз слышал, как чернят имя матери,…

Она направила свой взгляд на коренастого мужчину, стоящего на лугу, где в загоне разгуливали лошади, он поглаживал серую пятнистую кобылу. Как всегда, Вивьен не обратила внимания на дрожь отвращения, пробежавшую по коже. Все, что касалось Януша, раздражало ее, все, начиная с его нахального поведения и заканчивая позолоченными пуговицами, сверкающими на его ярко-красном жилете. Две недели назад их кочующий табор встретил его группу, и Януш убедил их идти на юг в Девон. Именно на ней этот черноглазый…

Джонатон уловил ее тревогу. — Знаешь, Мойра, мне не хочется, чтобы такая молодая девушка, как ты, выдавала себя за разбитную вдову, — сказал он. — В этом месте могут оказаться всякие постояльцы. Здесь много контрабандистов, их называют совятниками из-за ночной работы. Судя по названию, гостиница может оказаться местом, где собираются эти типы. — Мы не станем беспокоить Джентльменов* (* Джентльмен — «рыцарь с большой дороги», разбойник, контрабандист), и они не будут беспокоить нас. Это наш единственный…

Стряпчий описал этот дом на Дикой улице как «большое здание в полуторговом районе». Он не уточнил, какого рода торговля там велась. Теперь у меня стали возникать подозрения, что в этом районе совершались незаконные и опасные делишки. На Лонг Акр экипаж, однако, не остановился, а свернул на Друри Лейн. Стряпчий упоминал Друри Лейн в письме — она находилась рядом с домом тетушки. Ее покойный муж был связан с театром на этой улице, он там занимал какую-то должность в управленческой части. В редких…

Алистэйр был близко знаком с Изольдой Пламворфи, урожденной Бриджит Стиве. Последнее время она расставляла ему приманки, которые все больше становились похожи на угрозы, и, возможно, он был бы вынужден подчиниться ей, если бы не был занят другим. Он сгреб горсть изумрудов с ее стола, куда она кинула их незадолго до этого. Больше всего его забавляли надменные пожилые дамы: они никогда не могли бы даже заподозрить, что кто-нибудь посмеет нарушить святость их спальни без специального приглашения. …

— По мне, уж лучше быть монахиней безродной, — вздохнула Элис. Клер окинула взглядом унылые каменные стены монастырской кельи. — А по мне — нет. Здесь так тоскливо. Так тихо. Я же хочу одеваться в красивые платья, хочу танцевать на солнечной лужайке, хочу лететь стрелой, обгоняя ветер, верхом на скакуне! Хочу, наконец, чтобы мужчины влюблялись в меня — сотнями, тысячами! Пусть падают они к моим ногам словно пшеничные снопы, пусть ловят с мольбой мой взгляд! А я буду повелевать ими одним мановением…

Вот несколько стражников, выбитые из седел, покатились по земле, и тогда другие, осадив лошадей, попытались взять повозку в кольцо, чтобы защитить женщин. Однако нападавшие по-прежнему теснили людей Кайлы, и те уже выбивались из сил. Вот упал еще стражник, сраженный мечом. А потом еще и еще… Латники падали один за другим, и Кайла поняла, что ее люди не сумеют отбить нападение. Внезапно один из нападавших с ревом прорвался к повозке, но у самого борта, сцепившись с латником, задел Кайлу плечом.…

Геология по-настоящему увлекала Джастина. Если бы он не получил в наследство графство со всеми вытекающими отсюда обязанностями, он бы непременно стал ученым. – Лорд Плимптон и лорд Инглэм заезжали три раза вчера и четыре раза сегодня, – ответил Теренс. – Они непременно хотят вас видеть. Боюсь, что, если вы не примете их в ближайшее время, они устроят засаду прямо перед домом, чтобы встретить вас при выходе на улицу. – Пусть попробуют, – мрачно бросил Джастин, складывая оскорбительное письмо. …

– Кому служишь-то, счастливчик? – Герцогу Уэстли, – ответил Джером. Щербатая улыбка на лице трактирщика погасла. Он поскреб подбородок и сказал совсем уже другим тоном: – Да? Ну, беру свои слова обратно. Счастье небольшое. Говорят, зол как черт, слова сквозь зубы цедит – большой гордец. Во, даже и не выглянет. Небось думает, мы его светлость тут сглазим, – трактирщик говорил негромко, только для своих, коими наивно считал Джерома и еще одного парня, державшегося неподалеку. Аскера не смущало даже…

Судно это принадлежит Диане Кетрин Авроре Эндрюс, будущей графине Де Лери, которая стояла у поручня и наблюдала за жизнью порта. Она подождала, когда наконец опустят сходни, а потом поспешно спустилась. Она уже опоздала на два дня из-за внезапно налетевшего шторма и теперь не собиралась задерживаться. Она сразу заметила кучера и карету. Они как всегда ждали ее в сорока метрах от пирса. Это уже стало традицией, которая соблюдалась в любой из стран, которую она время от времени посещала. …

Потягивая пенный эль, Стиллингз наблюдал за направлявшимся к нему Дэвидом, как солдат, почуявший у своих ворот врага. На Стиллингзе поверх синей шерстяной рубашки с расстегнутым воротом была кожаная безрукавка. Если бы не прищуренный, оценивающий взгляд, выражение его лица можно было бы считать вполне дружелюбным. Дэвид остановился у его стола, заслонив свет, и Стиллингз вынужден был поднять голову. – Стиллингз, если не ошибаюсь? – Дэвид не подал руки. Стиллингз толкнул носком дорогого сапога сидевшего…

— Боже мой! Неужели еще одна? — Простите… — Вы намерены войти в этот дом или нет? — Не понимаю, какое вы имеете к этому отношение. — Никакого. Но я презираю шарлатанов и не терплю дураков, у которых крадут их доходы. А также презираю то, с какой охотой они позволяют обворовывать себя. По всему чувствовалось, его задела холодность моего тона, А меня поразила его неожиданная атака, для которой я не дала повода. А его последние суждения в отношении шарлатанов, дураков и воров вообще показались…

Его самого позабавил этот порыв. Если в теперешнем своем состоянии он посмел бы коснуться ее хоть пальцем, она в единый миг расправилась бы с ним. Всадила бы не задумываясь острый кинжал в грудь. А если б ему и удалось отвести удар, ей стоило только крикнуть, и мгновенно появившийся Хуан сделал бы это за нее. В Испании мужчина рисковал головой, если позволял себе вольности с девушкой. Черт возьми! Когда это его останавливало? Она осматривала его раненое плечо, меняла пропитавшуюся кровью и гноем…

Пролог Северо-западная Англия, 1283 год Джеффри д'Арбанвиль пригнулся к вытянутой вперед шее Ариона, громко подбадривая его, хоть и сомневался, что жеребец сможет расслышать его крики сквозь собственное тяжелое дыхание и топот копыт. Джеффри знал, что у его коня несравненно мужественное сердце, а у него самого – могучий удар меча. Но один воин и один конь, какими бы отважными они ни были, не могут противостоять преследующей их дикой орде и должны спасаться бегством. Он рискнул оглянуться…

Как во сне Арион видел, что могучие руки снова — «Зачем так высоко, болван?» — мелькнула нелепая мысль — заносят над ним топор. Хищная тень лезвия наискось, стремительно и бесшумно прочертила серое небо — точно ястреб, готовый пасть на добычу, чтобы нанести последний, смертоносный удар. — Макрай! Нежданный крик сорвался так громко и близко, что ястребиная тень лезвия зависла над Арионом, так и не довершив удара. — Макрай! Песок вокруг точно взорвался. Арион невольно вскрикнул и, отвернувшись,…

Она и сама постепенно училась забывать мирское, даже имя свое забыла, училась гордиться участью Христовой невесты и смиренничать, постничать, алкать счастья в мучениях. Правда, она была дурной ученицей… С трудом привыкла к новому имени, данному ей в честь святой великомученицы Эйрены [2] , которая была крещена самим святым апостолом Тимофеем. Святая Эйрена проповедью и чудесами обратила к вере Иисусовой родителей и тысячи людей, претерпела за это великие мучения, но осталась невредимою; скончалась…

Странно, диковинно, невероятно! Такой любви надо радоваться, ведь правда? Вся беда этой женщины заключалась в том, что она не умела радоваться любви. Она умела только страдать. И если жизнь доставляла ей слишком мало страданий (а между тем жизнь никогда не была к ней ласкова и добра, только и знала, что терзала ее да мучила!), она умела создавать себе страдания сама. Именно сердечные страдания. Без горя, без боли, без разорванного в клочки сердца жизнь ей была не мила. Без слез, без отчаяния…