Исторические приключения

— Там и побыстрей! Слуги нехотя приблизились к графине, осторожно подняли с земли, и тогда несчастная отчаянным усилием рванулась вперед и вновь рухнула у ног мужа: — Позовите священника… Позвольте мне исповедоваться перед смертью… — К чему? — Валеран не удостоил жену даже взглядом. — Грязь с вашей души уже ничем не смыть. Вы заслужили кару, так примите ее достойно, иначе я решу, будто ваш отец был еще больше обманут вашей матушкой, чем даже я вами, — Валеран криво усмехнулся. — Ради…

В моем мире я была очень востребована среди "самцов". Поэтому была очень осторожна, потому что девяносто процентов моего мужского окружения интересовались мной лишь физически, а я девушка приличная - с кем попало не вожусь! Поэтому я отбирала только самых особенных и встречалась с ними. С отношениями не ладилось, и никого я не любила. Ни один красавчик не смог растопить мое сердечко. Успела я разбить сердце ни одного парня и обиженных было немало. С бабниками так вообще любила "играться". На свидания…

– Вот теперь жизнь по-другому пошла, – блаженно отваливаясь от котла, произнёс Фома. – Теперь можно и поговорить. В животе не урчит и не сосёт. – Об чём ты можешь говорить? – обернулся сосед Никифор, – Я что-то не припомню твоих историй, а? – Да вот Мишуня мастак байки рассказывать. Дюже забавно у него получается. Грамоте обучен, понимать надо. Давай, Миша, на сон грядущий, а? – Да сколько можно, дядя Фома? – А нам завсегда охота тебя послушать, хоть и в десятый раз. – Будет вам заводиться.…

— Это тебе за все то, что привнес в наши жизни. — проговорил Чарльз, направляясь к мачте. Капитан лишь ухмыльнулся на это и направился в сторону деревянного помоста бухты Тича, где его уже ждали. — Протрезвел? — спросил с ухмылкой на лице Джек, что был не слишком-то и далек от состояния молодого капитана. — Один момент. — проговорил юноша и нагло прошел мимо своих товарищей. Капитан дошел до той самой лестницы, что вела в форт, спрыгнул с деревянного помоста на грубые темно-серые камни, спрыгнул…

Чтобы рассказать о положении дворянства, лучше всего будет дать слово французскому историку: «Существовало, скорее, две разновидности дворянства: знать — настоящие властители, жадные и воинственно настроенные феодалы, набитые деньгами, с бесчисленными владениями и должностями, составляющие заговоры или уходящие в раскол по любому поводу; и мелкое дворянство — обедневшие и разорившиеся с наступлением мира дворянчики, у которых был выбор либо прозябать в своих пришедших в запустение замках, либо податься…

Москва. Сухонький, как лущеная шишка, боярин сидел за длинным столом и мял листы дорогой немецкой бумаги. Не удержавшись — запустил комком в стоящего перед ним дьяка и пристукнул твердым кулачком: — Из Константинополя грамотка пришла — у турок русский царевич объявился! Борис Иванович Морозов, царский дядька, коему покойный Михаил Федорович велел заботиться о сыне, был, почитай, главным боярином. Да что там — и на Руси, и в Европе знали, кто нынче настоящий царь в Москве… Назарий…

Да, да, — бормотал министр с тонкой улыбкой, казавшейся сейчас неуместной на его бледных губах, — да, ваш ропот напоминает мне, как непрочна судьба временщика; но если вы это знаете, то знайте же, что я-то не простой временщик! У графа Эссекса был великолепный перстень с алмазами, который подарила ему царственная любовница [*] ; а у меня простое кольцо с вензелем и числом, но это кольцо освящено в церкви Пале-Рояля [*] . Им не сломить меня, сколько они ни грозятся. Они не замечают,…

6 мая 1770 года, в тот час, когда на речной воде начинают играть розоватые отблески, а солнце, зайдя за шпиль Страсбургского собора, распадается на две пылающие полусферы, человек, приехавший со стороны Майнца через Альцай и Кирхайм-Поланд, миновал деревушку Даненфельс и двинулся дальше по едва заметной тропинке; когда же она пропала, он спешился, взял коня под уздцы и недолго думая привязал его к первой попавшейся пихте на опушке зловещего леса. Животное тревожно заржало, и лес, казалось, вздрогнул…

Судя по смуглости человека в коричневой тунике, родом он не из города, а прибыл откуда-то с востока империи или же из-за ее пределов. И следовать за своей жертвой по лабиринту темных смрадных улочек Субуры – трущоб, что начинаются за Форумом, – у него получится недолго. Там он наверняка потеряет след, и да будут милостивы к нему боги, если он заблудится, пытаясь преследовать свою жертву. Обитатели Субуры – народец тертый и сплоченный меж собой, чужака унюхивают за милю хотя бы по отсутствию родной…

События книги начинаются в конце ноября 1521 года. Генуя на это время контролируется Францией. Во главе республики - дож и по совместительству французский губернатор Оттавиано ди Кампофрегозо, очень уважаемый человек из влиятельной семьи. Тем не менее, отношения между Генуей и Францией складывались несколько неоднозначно. В 1502 году Генуя встречала французскую армию и Людовика XII с цветами и красивыми девушками. Но к 1507 году простым генуэзским трудящимся уже стало за что не любить и французов,…

Слова такого Хорнблауэр никогда не слышал, но у него хватило сообразительности догадаться, что оно значит. – Мой рундук, сэр. Он… он у входного порта, – выговорил Хорнблауэр с легким колебанием – он знал, что поднялся на корабль через входной порт и что сундучок надо называть рундуком, но требовалось некоторое усилие, чтобы самому произнести эти слова. – Я велю отнести его вниз, – сказал Мастерс, – и вам лучше отправиться туда же. Капитан на берегу, а первый лейтенант велел ни при каких обстоятельствах…

После долгих препирательств председатель сказал: — Сам выбирай, я тебе не помощник! — Выберу! — заверил его Оловянников. — Можешь быть спокоен! Но как раз потому, что председатель в этом не сомневался, он спокоен и не был. И Оловянников действительно выбрал именно того человека, потеря которого была для председателя весьма ощутима. ДОМ НА МОЛДАВАНКЕ Рыбаки из Николаева высадили в Одесском порту долговязого парня с худым лицом, опаленным за дорогу морским солнцем. По виду он одинаково…

Радостные, довольные и усталые, мы возвращались домой. Народ расходился по улицам, а за городской стеной пускало струйки дыма сгоревшее чучело зимы. Вдруг что-то остановило взгляд. Я замедлил шаг, покрутил головой. Вот оно! От меня удалялся ратник, только что прошедший мимо. Я и внимания на него не обратил бы, и только когда он уже разминулся со мной, до меня дошло — у него на поясе висели две сабли. Две! Не иначе — обоерукий. Раньше я с ними не сталкивался, только слышал. Вместо щита они используют…

К узникам приблизилась маленькая девочка: — Не найдется ли у вас немного хлеба? Так есть хочется! Голенастому стало стыдно: он в одно мгновение расправился с доставшимся ему куском лепешки. — А разве стражники не дали тебе положенную порцию? — Забыли. — А почему мама им не напомнила? — Мама умерла этой ночью. Понурив голову, девочка пошла туда, где лежала умершая мать. Никто ничем не мог ей помочь. Если бы кто-то и взял на себя заботы о сироте, бедняжку тут…

Разогнувшись, молодой человек потянулся и повернул голову, услыхав надсадный рев мотора. Рев быстро приближался, и вот уже между деревьями, на лесной дорожке показался замызганный по самое некуда «Урал», под завязку груженный лесом. Ну, ясно дело — воры. Миша, конечно, в местные дела не лез, потому что был умный и вовсе не хотел, чтобы кто-то пустил красного петуха в Усадьбу или, пуще того, в магазин, еще по весне открытый им в ближнем, в пяти километрах, поселке. Поселок — а, вернее, два сросшихся…

А пару часов спустя экипажи подошедших к полуострову пограничных катеров наблюдали сюрреалистическую картину. В лагере экологов происходило что-то непонятное: внезапно вырос высокий, насколько хватало глаз, столб света, простреливший даже облака. После чего неожиданно всех поразила ослепительно-белая вспышка, заставившая даже моряков в заливе зажмуриться и отвернуться, прикрыв ладонями глаза. Послышался громкий треск, схожий со звуком ломающихся деревьев. Ярко-белое свечение продолжалось в течение…

Две тысячи мусульманских голов слетели с плеч в тот день – а то и больше, точно никто не знает: число это росло с каждым новым рассказчиком. Теперь эти головы, высеченные в мраморе, украшали арку монастыря, построенного на месте, где явилась Дева. А в алтаре часовни показывали небольшую гранитную плиту – место, которого коснулись Ее ступни. Каждый год 8 декабря, в день свершения чуда, в Адрадос приезжали женщины: это был женский день, не мужской. Мужчины, пронеся вокруг деревни статую Богоматери,…

— Он умер от холода, — сказал Дурлиб, внимательно осмотрев тело. — Я не вижу ни одной раны, вряд ли его убили. Скорее всего, он отстал от кавалькады и заблудился вчера ночью среди тумана. Холод проник в вены и остудил его кровь. Несмотря на свою несчастную смерть, думаю, он умирал тихо, — добавил вор. И в этот миг Дурлиб обратил внимание на левую руку покойника: она была плотно сжата в кулак, как будто он держал в ней некую ценную вещь, с которой не пожелал расстаться даже в последние минуты жизни.…

В книге затрагиваются многие темы, подчас далёкие и казалось бы, не связанные друг с другом. Но они, так или иначе, способствовали развитию интеллекта путём расширения кругозора и, в конечном счёте, формировали духовную жизнь автора. Серьёзные размышления о патологической сущности происхождения войн; научное обоснование определённых позиций в искусстве; разговор о различных видах спорта и методах их освоения; рассказы об охоте, как о средстве совершенствования некоторых качеств человека; о природе,…

А пока что, так как восприемник является вторым отцом, мы приглашаем читателя видеть в нас, а не в графе де Ла Фер источник своего удовольствия или скуки. Установив это, мы переходим к нашему повествованию. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Перевод В.С. Вальдман (гл. I–XX[) и Д.Г. Лившиц (гл. XXII–XXX) I ТРИ ДАРА Г-НА Д'АРТАНЬЯНА-ОТЦА В первый понедельник апреля 1625 года все население городка Менга, где некогда родился автор «Романа о розе», [3] было объято таким волнением,…