Криминальные детективы

Мы достигли первого стола, женщина плюхнулась на пластмассовый стул, он издал подозрительный звук, а я замерла, но ничего не случилось. Поэтому я тоже устроилась за столом и с полчаса слушала женщину, время от времени открывая рот и произнося: — Да… э-э-э… ага… За полчаса я смогла получить четырнадцать рецептов, написанных весьма неразборчивым почерком, массу полезных советов и номер телефона собеседницы вкупе с предложением «в случае чего, звонить не стесняясь». «В случае чего именно», я так…

— Вы делали пластическую операцию? — спросил он, а я почувствовала мягкое беспокойство, точно что-то кольнуло в сердце. Почему меня так испугал его вопрос? Я не знаю, делали мне пластическую операцию или нет, зато точно помню свое ощущение, когда впервые после аварии посмотрела в зеркало. Такой же укол в сердце и странная тоска, будто вовсе не свое лицо я видела, будто мне поменяли тело… Конечно, это ужасная чепуха, Андрюша объяснял мне, что это результат стресса, есть даже специальный медицинский…

В дверь ввалилась новая партия голодающих, очередь к кассе моментально выросла, раздвоилась, потом расстроилась, вновь прибывшие задрали головы к меню под потолком и, судя по выражению лиц, прикидывали, какой бы гадостью сегодня пообедать. Только не эти двое со скучными, чисто выбритыми рожами и одинаковыми «площадками» на макушке, одеты неброско, во все серо-синее, немаркое, незаметное, руки держат в карманах. Замерли на пару секунд в дверях, не обращая внимания на прущую в обе стороны толпу с подносами…

Граф в законе Год 1954-й. Агония 1 Он радовался приходу весны и не любил весну. Радость осталась с детства, она вспыхивала помимо его воли — первый робкий подснежник, первая проглянувшая зелень, первая солнечная лужайка. Но, повзрослев, увидел в ранней весне какое-то неприличное самоистязание почтенной дамы, вынужденной открывать то, что за долгую зиму утратило прелесть. Сострадание к родной земле, воспринятое от воспитавшей его тети, с годами стало угасать, и проплывающее…

Вызванные тотчас же казаки бросились в погоню и оцепили окрестную местность. Розыски велись всю ночь и весь следующий день. Результат их пока неизвестен. После покойного остались жена, сын и дочь-невеста, свадьба которой должна была состояться после возвращения отца. По получении печальной телеграммы супругу постиг нервный удар. В настоящее время она очень слаба и никого не принимает. Среди ювелиров г-н Жорж Делавинь слыл большим знатоком брильянтов и мастером редкой огранки». …

Вопли сумасшедшей неожиданно сменились диким смехом — смехом пронзительным, безрадостным, без эмоций и жизни. Это вызывало дрожь, в особенности на фоне разыгравшейся грозы. — А ее милый смех, он вам тоже нравится?—спросил Джоэ. У него пересохло в горле и беспокойно забегали глаза. — Мы привыкли к этому,— хладнокровно ответила сиделка.— Сумасшедшие, как дети: они просто пытаются объясниться. — Ей это великолепно удается. Она может гордиться этим. Наступило молчание, потом сиделка спросила:…

– Три часа. – Это у тебя – три. У меня на Кипре час ночи. Слушай, ты мне очень нужен. Срочно!.. Не перебивай. Слушай и записывай. Сегодня в десять утра тебе позвонит человек. Его зовут Марат. Договоришься о встрече. Загранпаспорт у тебя есть? – Да, но… – Никаких «но»! Марат сделает как надо. После обеда полетишь с тургруппой на Кипр. Он тебя проводит, передаст деньги, билеты, путевку. Ты пока собирайся, ну там плавки, бритву. Сам понимаешь. На три-пять дней. Это очень важно для меня и, возможно,…

— Да?! — веря и сомневаясь, кричит Игорешка. — И дядя Игорь Ратанов с нами поедет? — И дядя Игорь. — И дядя Алик Тамулис? — И Тамулис. Весь уголовный розыск. Все закроем и поедем. — Правда?! — кричит Игорешка, и в голосе его звучит радостное удивление. Андрей открывает глаза и смотрит на худенького восторженного человечка, присевшего на корточки у его ног. Июнь стоит сухой и жаркий, но зной не пробивается на скамью сквозь успевшие уже отрасти ветви деревьев. Плотной стеной высится кустарник.…

Где она теперь? Лежит в каком-нибудь выдвижном ящике, в холоде и одиночестве? — Merci, mon ieur [3] . Я кладу деньги в потную ладонь водителя и выхожу из машины. Парижане парами идут через площадь к метро «Пигаль». Создается впечатление, что ходить по двое здесь обязательно. Две белокурые девочки-близняшки прыгают через скакалку у фонтана, и у меня при виде их снова перехватывает горло. Над струями фонтана скрючилась статуя Персефоны. Лицо искажено тоской, а по щекам ползут слезы из голубиного…

Радик уныло вздохнул. Олег сейчас дома, на танцы с дружками ходит. И Юля тоже там бывает. Он парень видный, а она – красавица. Как бы не спелись меж собой... Увы, с Юлей у него не складывалось. Он ее любил, а она даже не позволяла ему себя любить. Он за ней, она от него... Но все изменилось после того, как разбился ее Боренька. Радик утешал ее как мог, ни на шаг от нее не отходил. Она прониклась к нему и доверием, и симпатией. Последний месяц перед призывом по выходным на танцы и в кино она ходила…

Мужчина первым шагнул в квартиру. Держа перед собой пистолет с глушителем, он осмотрел просторный полупустой холл. Убедившись, что в холле никого нет, он махнул рукой своей напарнице. Та проскользнула следом за ним в квартиру и закрыла за собой дверь. Все дальнейшее было молниеносно и страшно. Где-то под потолком раздался едва слышный шорох. Мужчина задрал голову и начал поднимать ствол, но не успел: на него тяжело, утробно крякнув, обрушилось что-то темное, бесформенное и тяжелое. Он успел ощутить…

– А ты сейчас домой? – спросила она. – Подбросить? – Спрашиваешь... – Иди к машине... – сказал он. Всеволоду было двадцать четыре года. Кате – двадцать девять. Но, будь она младше его, он бы все равно не женился на ней, если б не деньги ее отца. Некрасивая у него жена. Широкое плоское лицо, смешные уши, маленькие глазки, нос картошкой. Хотя и достоинств она не была лишена. Фигурка у нее очень даже ничего. И волосы роскошные – нежное пшеничное поле на отдельно взятой голове... Но Лада…

— Думаю, что понравится, — кивнул Марат. Он распорядился подогнать к «Ниссану» свою машину. В ангаре действительно было холодно, и все же он вспотел, пока товар взвешивали и перекладывали в багажник его машины. Только тогда он передал Хадже пластиковый чемоданчик, доверху набитый деньгами. — Считай. Но не успел таджик открыть кейс, как вдруг распахнулась дверь, и ангар стремительно заполнился вооруженными людьми в масках и бронежилетах. Это был милицейский спецназ. Таджик, стоявший на возвышении,…

— Спасибо. Как сыновья? — Тура вернулся к требованиям этикета. — Нормально. Я парней своих не щажу. — Маджидов улыбнулся, продемонстрировав верхний ряд золотых зубов, темноватых — «червонного» золота. — Все на хлопке. Я и сам, как свободное время, с ними. Несмотря что зампред. На договоре работаем. Можно хорошо заработать. Только не ленись. — Дома никого не оставляете после того случая? — Да нет. — Тихо? — Уммат-то сидит! Признался. — Я знаю. — И ущерб возместили. Четыре тысячи. …

Изрытый канавами пустырь за барахолкой, пыльная туча, поднятая ветром, крепкие ребята с разбитыми в кровь лицами – одни убегают, другие догоняют. С одной стороны – ликующий рев, с другой – стонущее молчание сквозь стиснутые зубы. Удаляющиеся крики, топот ног, еще слышно, как трещат чьи-то ребра. Это Бабай пинал сбитого наземь братка в грязной джинсовой куртке. Не человек он сейчас, а машина, и молотить будет, пока в голове не замкнет. Или пока кто-то не вразумит. – Бабай, на тормоза жми! – одернул…

— Пошевеливайся. И сними свою шубу, вынеси ее в прихожую! Она мокрая и пахнет животным. — Холодно, — сказала женщина, — и неуютно. — Тебе везде холодно. В аду, наверное, и то мерзнуть будешь. Ты в последнее время стала какой-то… — Какой? Договаривай. — Никакой. Единственное доступное тебе чувство — чувство холода. Булавками тебя коли, даже не поморщишься, словно ты не живая женщина, а труп, который время от времени достают из холодильника. — Я умею быть теплой и ласковой. — Умеешь,…

Что случилось Клавдия Михайловна, — спросил Селезнев, проходя в дом. — Ну, я как обычно молоко принесла майору. Стучу в окно, а он не выходит, — сказала баба Клава вытирая платком сопли. — Ну а дальше! Дальше можно? — Ой, горе то какое… — Дальше, что было, — спросил Иван, чувствуя, как нервные клетки начали погибать целыми полками. — Ну, так я подошла к двери. Двери открыла. Вошла в хату, а там это, — еле договорила бабка начиная снова плакать. Капитан остановился около двери, и чтобы…

И потому сознание мое не принимало мысль о смерти Коростылева, оно выталкивало на поверхность и гнало к периферии чувствования нелепую идею о том, что мог умереть человек — несмотря на мое удивительное могущество, — человек, который четверть века заменял мне отца, был старшим братом, легкомысленным воспитателем, душевным товарищем, советчиком, беззащитным старым подопечным. Встал и пошел на кухню, ощущая своими вялыми ступнями горожанина холодящую гладкость паркетных клепок. И утро за окном было,…

– Вот и катился бы шариком к подшипнику! – усмехнулась она. – Смешно, – скупо улыбнулся Егор. – А мне до лампочки, смешно тебе или нет! – Вдруг девушка, глянув на дорогу, улыбнулась и взяла его под руку. – Нет, правда, смешно… И тотчас на обочину дороги за остановкой съехала бежевая «Волга» «двадцать четвертой» модели. Не новая машина, но в хорошем состоянии, до блеска отполированная, окна затонированные – непонятно, кто в салоне. Из машины посигналили, но блондинка осталась на месте, продолжая…

Борис Блантер Игорь Бобров СХВАТКА СО ЗЛОМ Рассказы ПОЙМАНЫ С ПОЛИЧНЫМ Дело…№№ Конец карьеры Профессора Темнело. Ветер, привыкший к волжским просторам, злился, ненароком попав в узкие улицы. Трепал одежду на редких прохожих, лихо, по-разбойничьи посвистывал в проводах. Толя плелся домой медленно, не разбирая, куда ступают его разношенные башмаки, уже набухшие студеной апрельской водой. Несчастье, свалившееся на мальчика, было настолько внезапным…