Любовные романы

Вслух она ничего этого, конечно же, не произнесла. Проявив, как ей казалось, величайшую выдержку, Барри мило заключила: – А теперь, дорогой, беги и объясни это мистеру Комптону. Уверена, он все поймет. – Поймет что? Негромкий, бархатно-вкрадчивый голос прозвучал в дальнем конце студии. Таким теплым, успокаивающим, прочувствованным голосом радиостанции любят обвораживать своих слушательниц ранним утром. Внутри у Барри все похолодело от догадки, что голос этот принадлежит именно мистеру Комптону.…

А этот конверт не похож на прочие. Да, он тоже из плотной бумаги, но его темно-желтый цвет и темно-синие чернила – непозволительная вольность после классических кремовых конвертов, получаемых из Асконсета. Кроме того, письмо было адресовано не только Сюзанне, а «мистеру и миссис Марк Мэллой», причем адрес представлял собой образец каллиграфии, что тоже нехарактерно для корреспонденции Асконсета. Сюзанна не на шутку встревожилась. В последнее время Натали сильно изменилась. Она бодро рассказывала…

– У каждого, малышка, есть только один папа. А если ты кого-то другого хочешь назвать прекрасным словом «папа», значит, он очень хороший человек. Хороший, как папа... – Но дети-то не от двух пап бывают? И у меня – один? Который из них? – А кого ты так называешь? – Мамочка, не запутывай меня, пожалуйста! Ну, вот я никак не пойму... – Вот видишь – не понимаешь, а еще твердишь, что взрослая. – А ты понимаешь? – Но я же, согласись, взрослая. – Вы, взрослые, только все запутывать и умеете! …

Дом был полон гостей, которых Чевиот пригласил на сегодняшнюю охоту. Среди них были две женщины, которые приехали в Кедлингтон вместе со своими мужьями-охотниками. Одну из женщин звали Сибил Форминстер. Ее мужа пригласили в Кендингтон большей частью потому, что он, лорд Форминстер, был первоклассным стрелком и дуэлянтом. Она сразу привлекла внимание Чевиота. Форминстеры только недавно поженились. Сибил отличалась красотой: у нее были длинные золотистые волосы и блестящие синие глаза. Она была хорошей…

Родители… Это слово она уже почти не употребляла, разве что только в воспоминаниях о прошлом. Оставалась ли ей матерью эта душевнобольная женщина, до предела напичканная медикаментами? Смирившись с приговором, сознательно ли отказывалась она бороться с болезнью? Не ускорила ли намеренно приближение кончины? Будучи чрезмерно стыдливой, она мало говорила о себе, и уж тем более не готова была кому-либо открыться и рассказать все начистоту; выражение ее лица всегда было любящим и загадочным. За несколько…

Рейчел понимала одно: если она понадобилась майору Годшо, значит, эту проститутку вряд ли держат здесь за приставание к мужчинам на улице. Ее сестра, детектив Келли Брэдли, попросила выяснить, что представляет собой эта женщина. Под блузку Рейчел спрятали микрофон; майор Годшо и Келли слышали сейчас каждое ее слово. К несчастью, от этого ей легче не становилось. Может, и правда у нее такой особенный дар – вытягивать из людей их секреты, – но никакой радости в том нет… Поправив трясущимися пальцами…

У Тессы потемнело в глазах. – …такой сексуальный котеночек, и губки у тебя бантиком… Жаль только, что ты не блондинка! Увы, нет в мире совершенства! Ну что ж, придется мне довольствоваться тем, что ты у нас просто крош… ого! Тесса грубо сгребла его за ворот черной шелковой рубашки. И пока ошарашенный деятель искусства тупо хлопал глазами, с угрозой отчеканила: – Пожалуйста, не называйте меня крошкой! Фотограф со стуком захлопнул челюсти. Затем громко кашлянул, намекая на свое плачевное положение.…

– Черт! – Это у тебя любимое словечко теперь? – Я знал, что не должен был к тебе приходить! Мартин тяжело опустился на кровать рядом с Алисией и обхватил голову руками. – Я тебя сюда не звала, – спокойно ответила Алисия. Ей было даже немного жаль Мартина, но она не собиралась показывать свою слабость перед ним. Особенно сейчас. Алисия внимательно осмотрела ногти и довольно кивнула. – Да, этот оттенок будет лучше смотреться с серым костюмом и крокодиловой сумочкой. – Почему мне достаточно только…

В дверь громко постучали. – Прибыл последний из джентльменов, милорд, – объявил дворецкий. Майклу удалось оставить у себя дворецкого, домоправительницу, повара и одного лакея. Вне стен дома ему служили садовник, кучер и конюх. Эти люди требовались, чтобы сохранять статус, но их было гораздо меньше, чем в былые времена. :– Очень хорошо, Бексхолл. Сообщите Фарнсуорту, что я скоро спущусь вниз. Фарнсуорт, его поверенный, должен был наблюдать за сегодняшним судебным разбирательством. – Слушаюсь,…

Надо быстренько уходить отсюда! – заволновалась она. Никакая нужда не заставит меня работать у Уэйда. Какой надо быть идиоткой, чтобы предположить, что Уэйд не имеет никакого отношения к компании «Трипл Боумонт»! Злясь на собственную глупость, она уже повернулась к двери, как вдруг услышала: – Опять убегаешь, Джина? В дверях, сложив на груди руки и чуть наклонив голову набок, стоял… Уэйд Боумонт! – Здравствуй… – только и смогла выдавать из себя Джина. – В искусстве убегать ты мастерица, ничего…

Из-за бесконечных задержек и опозданий этот трансконтинентальный перелет оказался настоящим кошмаром, и он едва не потерял свое знаменитое хладнокровие. Одно это уже подсказывало ему, что, наверное, пора серьезно пересмотреть свои планы. Мужчина прошел в душ, мимоходом бросив взгляд на свое отражение в запотевшем зеркале; закрывая застекленную дверь, он с бесстрастным удовлетворением отметил, что вовсе не выглядит таким уж измочаленным, каким себя чувствует. Уставшие глаза были, как обычно, ярко-голубыми,…

Моисей подошел к Наоми, погладил по голове и, прижав к себе, стал раскачиваться из стороны в сторону, словно баюкая ее. – Мо! – окликнула его Келси. – Скажи, почему? – Не надо мне было ставить… – это прошептал Боггс. Он стоял рядом, прижимая к груди скаковое седло, и по лицу его текли частые слезы. – Не надо было… Келси наклонилась и нежно погладила жеребца по бархатной шее. Он был такой мягкий, такой спокойный и тихий… Потом ее внимание переключилось на покрывавшую…

А между тем сегодняшний спектакль был превосходен. Стояли дни карнавала, и все члены королевской семьи, даже маркграфы, нашедшие себе жен в глубине страны, собрались в Берлине. Давали «Тита» Метастазио и Гассе, и обе заглавные роли исполняли двое лучших артистов итальянской труппы — Порпорино и Порпорина. Если наши читательницы соблаговолят слегка напрячь память, они припомнят, что эти два действующих лица не являлись мужем и женой, как это можно было бы предположить по их псевдонимам. Нет, первый…

– Вы принесли мне пленку за эту неделю? – Да, сэр, мистер Вудард. Марго Мэлдон открыла свой огромный ридикюль, однако достала пленку не так быстро, как хотелось Гранту Вударду. Он нетерпеливо щелкнул пальцами, отчего она еще больше занервничала. В конце концов Марго нащупала в сумке видеокассету и протянула хозяину. Коротким холодным кивком и резким взмахом руки Грант дал Марго понять, что сегодня больше не нуждается в ее услугах, и она вышла из комнаты. В ту же минуту он нажал кнопку переговорного…

– Шелли, Шелли, ты бы видела нашего нового учителя по праву, это просто мечта! – Лицо ее подруги раскраснелось от волнения, она подбежала к Шелли, горя нетерпением поделиться с ней такой великолепной новостью. – – Он просто сногсшибательно красив! И он молод! Занятия по праву – это будет что-то потрясающее! – Подруга чуть перевела дух и помчалась дальше поделиться с кем-нибудь еще невероятной, на ее взгляд, новостью о том, как им повезло. – Да, его зовут мистер Чепмен! – обернувшись, крикнула она…

Уже не сознавая, что делает, он из последних сил поднял бедра и погрузился бесконечно глубоко.;. Она откинула голову, жалобно, пронзительно вскрикнула и, задрожав как в ознобе, стала извиваться, невероятно возбуждая его. Новый прилив желания, мучительного и отчаянного, пронзил его чресла в неукротимом, великолепном, ненасытном восторге наслаждения… Слоан, застонав, проснулся; хриплый крик страсти еще звучал в ушах… Он сел и с колотящимся сердцем и ознобом неудовлетворенного желания, терзавшим…

Не сговариваясь, оба повернулись к обрыву. Где-то там внизу, под сенью раскидистых сосен, шестьдесят тысяч французов затаились в ожидании рассвета. – Эскадрон получил приказ остановить или хотя бы замедлить наступление Массены [3] , – негромко сказал Корт, затем, чуть смутившись, добавил: – Вот я и решил перед боем еще раз осмотреть местность. – Немного т-темновато для этого, по-моему, – рассеянно заметил Тобиас, думая в эту минуту о завтрашнем бое. 3 Массена А. (1758—1817) – маршал…

В пустыне, по дороге в Танжер, на них с отцом неожиданно напали разбойники. Сейчас события того дня казались ей ночным кошмаром, от которого никак не удается избавиться. Ее отец Гордон Линдсей путешествовал по всей Северной Африке, не раз он попадал в опасные передряги и все-таки оставался невредим. И вот, когда до Танжера, конечного пункта его последней экспедиции, оставалось совсем немного, случилось несчастье. Теперь Атейла корила себя за то, что не удержала отца. Почти все деньги они потратили…

— Это мое дело! Граф весь кипел от обиды, и слова его хлестали словно плеть. — Вы меня держали на крючке, так как думали, с Данбриджем у вас может ничего не получиться, как со случайно приобретенной вещью, а теперь, когда с ним все ясно, вы решили посмеяться надо мной — только потому, что вам нужен более знатный титул! — Герцог — всегда герцог, — тихонько вздохнув, пробормотала Элоиза. — Проклятие! — воскликнул граф. — Бы делаете из меня круглого дурака. Вы ведете себя постыдно и беспринципно…

— Это подойдет, — решила она, беря платье у служащего и держа его перед собой. Она уже повернулась к огромному зеркалу, занимавшему одну стену магазина, как вдруг ее взгляд остановился на окне. Мужчина, одетый в великолепную сияющую мантию и остроконечную шляпу, стоял там и пристально разглядывал ее через стекло. Блестящие нити его изумительной одежды, казалось, были сделаны из лунных лучей, и серебристыми кольцами спадала на грудь борода. В этот момент время как бы остановилось. “Это просто парень…