Мистика

Молча Люк обошёл машину и сел за руль. Амелия нервно открыла пассажирскую дверцу и плюхнулась на переднее сидение, рядом с водителем. Парень повернул голову и тихо сказал: – Родная, прости, пожалуйста, я был слишком резок, – в голосе парня звучало сожаление, – но я хочу, чтобы ты мне рассказала, что происходит. Я волнуюсь за нас. – Люк, но… – Никаких но. Я хочу знать о тебе всё, ты же моя невеста, – Люк расцепил ее скрещённые на груди руки и взял ладонь девушки в свои, – расскажи мне. …

– Марат, – обратился смиренно Стас к водителю второй машины всё так же по рации, – проводи парней, одна нога там другая тут, а мы пока лагерь поставим. – Понял тебя, – спокойно и беспристрастно ответил Марат. – Ну пошли, – обратился он уже к съёмочной группе внутри машины, как только остановился на опушке. Взяв ружьё, фонари и необходимое для съёмок оборудование с учётом погоды, группа из четырёх человек отделилась от основной команды и через чащу направилась к реке. Из-за ливня земля под ногами…

– Женя! Зараза, блин!.. Не мог ниже поселиться? Бедный мой пальчик, – она поправила туфельку и быстро поднялась на лестничную площадку. Здесь она стала стучать в дверь, с которой тут же отлетела цифра номера квартиры и пролетела мимо лица Лики. – Да что сегодня за день такой?! – выпалила она, гневно отправила упавшую цифру в полёт пинком и стала буквально барабанить в дверь. – Ну, кому там не спиться в восемь ночи! – послышался голос за дверью и быстрые шаги в прихожей. Лика тут же вцепилась…

Снег… Казалось, будто весь этот необъятный мир состоит только из снега. Он хрустел под ногами, жалил незащищенную кожу вокруг глаз, хватал за ноги сугробами, не давая идти. Мощные порывы ветра то и дело норовили сбить с ног, тело еще держалось, но сил оставалось совсем мало. Я брел уже много часов, не зная куда и уже не помня зачем. Скоро я упаду под очередным ударом ветра и снег примет меня в свои колючие объятия. Сначала будет немного больно, но вот потом… Я рывком встряхнулся. В тысячный раз.…

Сжав кулаки покрепче, я направился в его в сторону. Я не боялся идти к нему, так как мне казалось, что кроме святого отца или попа тут никого и быть не могло. Да и, по мере приближения, силуэт обретал более чёткие очертания, которые раскрывали облачение того человека. Я не был очень религиозным человеком. Меня крестили, но я бы не сказал, что каждое воскресенье ходил в церковь или молился перед едой. Нет, такого вовсе не было, но моя душа терзала изнутри и говорила, что я просто обязать это сделать.…

Мы были гораздо ближе друг к другу, чем казалось маме. Она не баловала меня различным игрушечками и не могла ничем другим, кроме слов, выразить любовь, в то время пока папа без какой-либо трогательности показывал её же, но на деле (приучая к самостоятельности и помогая развивать таланты), как это принято у любого ответственного родителя. Меня, конечно же, тогда подобное положение устраивало. Я не думал жаловаться на родителей, и был бесконечно счастлив, что они меня растили и делали всё ради нашего…

Кот появился внезапно. Минуту назад его не было, и вдруг – вот он, сидит на моем кухонном столе, лениво оглядываясь. Обычный кот, серо-полосатый, с короткой приглаженной шерстью. Такого можно встретить в любой подворотне, разве что не столь чистого и ухоженного. Признаться, я так растерялся, что даже не возмутился, что кот так нагло расположился аккурат возле неубранной после завтрака посуды: подрагивающий кончик его хвоста едва не окунался в банку со сметаной. Я глядел на кота с непониманием,…

– Виталий Семёнович, – удивлённо окликнул Трофимова молодой парень в строгом костюме, показавшийся из подсобки охранника. – Что-то забыли? – спросил парень, видя обеспокоенность начальника. – Всё в порядке? – спросил он, подойдя ближе к машине шефа. – Саша, – Трофимов снял пиджак и достал из него кошелёк, вытащил крупную купюру и протянул её молодому парнишке. – Держи и поезжай домой, к семье. – Что-то случилось? – с удивлением и непониманием спросил парень, взяв деньги. – Ключи внутри? …

Я задам вам риторический вопрос – мучают ли вас кошмары? Скорее всего, вы ответите, что да – ведь это естественно. Но что подумаете вы, если я скажу, что на протяжении многих лет, каждое двенадцатое число, каждого месяца, я вижу один и тот же сон. Начитается он всегда одинаково – во сне я вижу себя со стороны. Да, именно так – словно бы некая частица отдалялась от меня и просто смотрела за тем, как тело спит. И в эти мгновения не слышно звуков. Только вид со стороны. И вдруг, все также бесшумно,…

Задвинув книжку на место, быстро обхожу стеллаж. Девушка как раз возвращает на полку поэзии томик стихов Ахматовой. – Примчался на лихом Росинанте, чтобы пасть к вашим ногам, – меня несет не по-детски. И чего это снизошло? Но адреналин уже кипит в крови, требуя конкретного действия – либо биться с разбойниками на дороге приключений, либо сразиться со сказочным великаном. – Ладно-ладно, падать ниц либо побеждать великанов не требуется. Достаточно просто пригласить даму вечером на легкий ужин, –…

– Денег у них много, – с урчанием предчувствия удовлетворения извечного голода по злату, подтвердил Вельд. – Что мне золото? Слава! Греки обманом выиграли, я в Киев возвращаюсь лишь для того, чтобы силы собрать. Обратно пойду, земли Болгарии верну. Вещий Олег прибил щит на воротах Царьграда, я же разобью их армии, возьму город, пленю императора. Тогда и поговорим. – Гордо говоришь, правильно. Великое дело задумал, князь. Я с тобой. Верю, приведёшь нас к победе. Святослав обернулся, посмотрел…

Память вновь поднимается, откуда-то из потаенных глубин, укрытых ранее даже от нее самой, за прочными, непробиваемыми стенами, что год от года, она растила в душе, как труженик садовник, нежно пряча острые шипы, за плотной зеленной массой. Подвигая в сторону мира яркие бутоны, манящие ароматом счастья и какой-то сумасшедшей свободы, легкости бытия. Как часто люди путают безумие с радостью, ломкий, хрустящий под стопами лед отчаянья с невесомой прохладой, что рождается из глубины переполненной знаниями…

– Экипаж, наверное, ютятся где-то, прячась от холода? – предположил Никита – второй полярник. – Поэтому же на палубах нет никого? – закончил он неуверенно. – Может там вообще ни души? – озвучил мнение и Антон – третий полярник. – Поэтому ни света, ни людей на борту… – Давай ближе к носовой части, посмотрим есть ли кто на мостике, – обратился Саня к Максу, всматриваясь сквозь снежную пелену в безлюдный силуэт ледокола. Бортовой прожектор аэромобиля, управляемый Толей, рыскал световым пучком…

А ещё оно хихикает. Да-да, хихикает. Тихий, почти писклявый, режущий слух смешок, раскатом грома уничтожающий разлившуюся над миром тишину. Волосы на затылке у бедного мальчика встают дыбом, глаза расширяются до размера советского рубля, а из-за плотно сжатых губ наружу рвётся жалобный крик. И оно смолкало. Смолкало до самого рассвета, обещая обязательно вернуться. И оно сдерживало свои слова. С наступления ночи вновь доносились подкроватные шорохи, всякие стуки, мягкие удары об её дно и зловещий…

Ну и неудобные же эти бутсы… Жмут со всех сторон. И как футболисты в них играют? Я топаю ногой, пытаясь избавиться от дискомфорта. Не выходит. Ну и ладно – недолго мне в них мучиться. Только доведу до конца дело с этой девушкой. Я нервно и ритмично вспахиваю шипами бутс землю. Представляю себя со стороны и улыбаюсь. Ведь как конь – стою и бью копытом. – А ты как думаешь, похож я на коня? – я пристально гляжу в красивое лицо девушки, которую насильно привез в этот лес. Ответа не поступает,…

История, записанная в местечке Никулино До недавнего времени в деревнях наших бытовало такое поверье (а, может, бытует оно и сейчас): нельзя доброму человеку поздним вечером или ночью в одиночку мыться в бане. Уж коли замешкался, не жалей дров и на другой день протопи да помойся, только в полночь в бане не показывайся. В селениях, что затаились среди тягучих моховых болот да встали по берегам мелких речек, говорили, будто ночью в бане сам баенник 1 моется. Потревожишь его – добром та встреча…