Мистика

Олег Васильевич, отец Антона, почти не участвовал в разговорах и все время молчал, нехотя пережевывая пищу и время от времени отхлебывая вино из бокала. У него было худое лицо с залегшими под глазами длинными тенями, а взгляд был таким пустым и равнодушным, что Оле становилось не по себе. За весь вечер Олег Васильевич едва ли глянул в сторону девушки хотя бы пару раз, словно ему было все равно, кто она такая и зачем она присутствует на дне рождения его сына. Оле было странно, что известный бизнесмен…

Голова гудела от слёз. И я не сразу заметил, как Толя вынес Чёртика, завёрнутого в плед, который был весь в дырках от времени и игр пса. Это был… его любимый плед. Сердце пропустило два удара, и я на дрожащих ногах двинулся к другу. – Миш, приезжай сегодня ко мне. Хорошо? – с сожалением в голосе пробормотал Толя. В ответ я смог лишь гукнуть. Тогда я ещё не знал, что уже не вернусь домой. Никогда. Прижав к себе своего любимого дворняжку, который похудел почти на семь килограмм за неделю,…

– Кто здесь? – на всякий случай, для успокоения, спросил Егор. – Я это, я. Правильно смотришь Егорушка. Твой пень-колода, – ответил голос. «Чудны дела твои Господи! Пень говорящий!» – изумился про себя Егор, отбрасывая в сторону дрова. – Что ж ты такое есть, гость непрошеный? И чего от меня надобно? – Да ты шибко не дивись парень, – ответил пень, – в Рождественскую пору у нежити много обличий. Сами-то небось с матушкой, плошку с молоком для домового за печкой держите. А? – Скажешь тоже,…

Собаку больше не было слышно. Вокруг него уже не было ни единого звука, кроме гула холодного осеннего ветра. Арон засек время, за которое он добрался до конца тропинки, где его встретила колючая проволока. Вышло примерно сорок пять минут. На улице было два часа ночи. За колючей проволокой виднелась разбитая и поросшая травой дорога. По ней вполне можно будет выйти в какой-нибудь населенный пункт – подумал Арон. Он огляделся. Проволока шла стеной вправо и влево от него, но справа…

В тот момент, когда девушка увидела книгу, вокруг неё разразилась настоящая буря. Взявшийся из ниоткуда ветер сметал кровь из–под Витых ног, затем эта кровь будто бы впитывалась в книгу, вокруг которой уже летали желтоватые листки бумаги, надписи на которых было невозможно прочесть. В мгновение ока книга снова ставала цельной, цепи обвязывали её, а затем она будто бы самовоспламенялась. Бушующий ветер, беснующееся пламя и удушающий дым обхватывали всё видимое пространство. Вите стало трудно дышать;…

Ребёнок долго лежал в бреду, весь горячий, и бедная мать делала все возможное, чтобы облегчить его страдания: обтирала его маленькое, худое тело водой с уксусом и поила травяным настоем. Не смыкая глаз, сидела у его кроватки ночи напролёт, вздрагивая от каждого шороха. И вот когда, наконец, дыхание сына стало спокойным и лихорадка отступила, она долго молилась, вытирая слёзы платком. Страх потерять своё дитя, произвёл на молодую женщину неизгладимое впечатление. И потому она хотела поскорее дождаться…

Давайте на данный момент разберём момент из моей жизни. Было всё так, находясь в доме у друга, я упал в шахту, в который проходили водопроводные трубы, падая, задевав стены спиной, я неизвестным образом смог схватиться за лестницу, но перед этим закрыв глаза, я открыл их уже когда вылезал из неё, то бишь закрыв глаза, не заметив процесс перемещения души я подтвердил свою же теорию. Упав же и пролетев вместо пяти метров ещё четырнадцать, напоровшись на острую арматуру которая могла проткнуть меня…

Мальчик лежал и смотрел на самолеты. Это были красивые модели самолетов разных времен и разных государств. Они были подвешены на кусочках тонкой лески к потолку и книжным полкам, отчего казалось, что парят в воздухе. Это сделал Папа, когда-то давно, в той, прошлой жизни Мальчика. Тогда еще они все вместе – Мама, Папа и Мальчик – ходили в городской парк. Было лето, солнце ярко светило, ослепляя, сквозь изумрудную листву огромных тополей. Они ели вкусное, подтаявшее, капающее белыми воздушными каплями,…

Только толпа заволновалась еще больше. Одни стали говорить, что то жар-птица была, другие – что это все сказки и в них только детвора верит. Погудели, покричали, чуть до драки не дошло. Потом решили, что поживем – увидим, а Вуйчикам помочь надо и разошлись поздно ночью. Шел я обратно расстроенный и не только тем, что без гроша остался. Мне особо что-то в этом рассказе не понравилось, а на следующий день оказалось, что не мне одному. Я пошел на пепелище прямо утром, чтобы посмотреть, может нужна…

Хотя сразу Миша четкого ответа не дал. Промямлил что-то неопределенное, а после поплелся к Семке советоваться. Как ни крути, а Семен ему – лучший друг: еще в садике вместе баланду хлебали, что воспиталка кашей называла. Правда, бывший однокашник выслушал и отговаривать принялся. Но Мишке уже шлея под хвост попала (так его бабка, покойница, говорила), ну и Семка, когда понял, что спорить бесполезно – набился в соучастники…

Подвал Маленький мальчик любопытством страдал Вечно он лазил в подвал Бродил там, мусор пинал, жег спички и Всякую дрянь собирал. Темной подвальной сущности это надоело, Обычно оно кушало кошек, псов и голубей А тут мимо ходит маленький мальчик… И такой вкусный, хоть убей! Через пару дней бомжи нашли детские кости Темная сущность была рада, что к ней зашли в гости… Не ходите дети в подвал играть, Иначе Темная сущность будет вас жрать Живьем обглодает, сплюнет скелет…

– Всему бывает предел, – на этот раз уже точно вслух произнёс он. Она картинно закатила глаза в смысле «ой, всё» и изящно спустила стройные ноги на пол. Теперь он разглядел, что на ней было не платье, а одна из его рубашек, которую она надевала у него дома, как бы небрежно едва застегнутая на пару нижних пуговиц. Он не прикасался к ней с того самого майского утра. К ним обеим. – Ну и как? – строго спросила она. – Что ну и как? – Таблетки, кэп. Срок годности как? Ещё съедобные? – ……

Вздыхает раз-другой Бабушка Анея, глядя на свечное пламя, будто читая в нём что-то. Красит оно красным лицо её, молодит волшебно, чтобы смотрели на бабушку в темноте внучки, удивлялись и слушали. – Об Фролке, соседе, расскажу… – Лицо Бабушки Анеи становится лукавым. Она глядит на печку. – У кого вы яблони трясли да гусей палками гоняли. – И на борове Борьке ездили! – хохочет средний внучок и тотчас получает подзатыльник от старшего. – А про то утром ваша сказка будет. Внучки сопят, затаившись…