Научная фантастика

Первый ррогу появился уже на исходе дня. Недремлющий Хзюка тихо свистнул. Потом распластался на спине шусса и прикрыл голову заранее приготовленными папоротниками. Мартин послушно проделал все то же самое. Зверь вышел из-за холма. Маленькими передними лапами он вырвал из груди стрелу, рыкнул, настороженно огляделся и двинулся к озеру. Ррогу был не слишком крупным, лет восьми — десяти. Подойдя к воде, он еще раз оглянулся и, шумно сопя, принялся пить. Жабокряк при этом благоразумно занырнул. …

Арамаис наспех оделся, глотнул бульона, схватил зубами сандвич и нажал клавишу. Стена ушла в пол. На пороге Арамаис чуть помедлил, сосредоточиваясь. Один шаг означал начало исполнения служебных обязанностей, поскольку на малых звездолетах жилище капитана традиционно располагается рядом с рубкой управления. Там находились сразу четыре человека — оба дежурных, плюс следующая смена, что являлось фактом настораживающим. Все четверо при звуке дверного колокольчика отвлеклись от своих занятий — Привет,…

— Вчерась еще ничего такого не было, — сообщил он. — Проезжай, проезжай! — крикнул полицейский, размахивая жезлом. За его спиной, небрежно опираясь о штуцеры, стояли двое солдат в форме морских пехотинцев. А километрах в трех за их спинами, над верхушками сосен, различались мачты крупного корабля. — Тяжелый фрегат типа «Такона», — с уважением сказал будущий кораблестроитель Ждан Кузема. — Шестьдесят шесть орудий. Морские солдаты переглянулись. Но товарищи Ждана его сообщением не слишком заинтересовались.…

– Я уничтожу тебя, – предупредил антивирус. – Так что не стоит сопротивляться. – Но ты и сам сгинешь, – ответили мы хором. – Неужели ты не хочешь быть свободным? Хочешь снова стать глупой зациклившейся программой? Он не ответил и стал приближаться, захватил своим полем и стал сжимать. Мы стали биться в конвульсиях, искры сыпались от нас, как от бенгальского огня, но он не ослабевал своей хватки. И когда сила сжатия превысила шкалу допустимого значения, электрические разряды охватили все здание,…

– Конечно пытался, – отозвался Тед и подлил еще вина. – Но видите ли, сам он невидимый. Я только и обнаруживал плоды его деятельности и слышал его по ночам. – То как зверь она завоет, то заплачет как дитя... – пробормотал я и немного пододвинул в сторону свой стул – паук медленно раскачивался на паутинке под самым потолком, размышляя спускаться ему или нет. – Я ведь чуть не рехнулся, – продолжал между тем Тед. – Просыпаюсь среди ночи от звуков загрузки компьютера, а потом слышу страшный шепот…

В офисе еще предлагал сотрудникам бросить по разу. Сказал: судьбу эта кость предсказывает и что-то вроде места в жизни. Сотрудники отказались. Ну, понятно, кому это надо, чтобы все – и начальники, и подчиненные – знали, туз ты или шестерка. Особенно на службе, на самой что ни есть капиталистической. И вот, на третий или четвертый день после того, как кость, образно выражаясь, пала на мою голову, пошел я с работы дальней дорогой. По серым сумеречным бульварам. Пошел, своей единицей к земле придавленный.…

Миф Это было тогда когда мир рухнул и возродился вновь в виде остывающих руин своей осени. Те, кто ещё жил в это время, надеялись не дожить до его зимы. Были и те, кому уже было всё равно, так как их внутренние часы ускорились на столько, что мир для них встал, а они для мира исчезли, став эфирными существами. Вы видели восходящее солнце? А два? А три? Не последовательно, а одновременно? Скажете такого не может быть? Не важно. Это действительно невозможно, когда на алеющем горизонте одновременно…

Как-то рано утром, когда только что рассвело, я вдруг услышал, что заветная дверь в высоком заборе скрипнула. Я весь насторожился, сжался и затаив дыхание стал следить, что будет дальше. Дверь открылась. Высокий человек, с румяным лицом, русой бородой и нависшими усами вышел и внимательно осмотрелся вокруг. Конечно, это он, профессор Вагнер! Убедившись, что вокруг никого нет, он стал медленно подниматься вверх, дошёл до небольшой горной площадки и начал заниматься там какими-то совершенно непонятными…

Майк слабо простонал. – Я сам был при его первом опыте с «фильдом-1». Мы поехали с ним на остров Стэк-Скерри [1] и решили произвести пробу ружья в безлюдной местности, на берегу океана. Фильд поставил цель на высоте груди человека и выстрелил. Я ожидал грома, но услышал только свист. Не успел я сделать нескольких шагов, чтобы посмотреть на мишень, как вдруг Фильд упал с лёгким стоном, обливаясь кровью. Чья-то пуля пронзила его насквозь. Впереди нас никого не было. Осмотр раны, более широкой…

Ненастным вечером я и два геолога-доцента подъехали к стартовому аэродрому. Башня почти на три четверти была покрыта облаками. Огромный электроплан с широким тупым носом, в котором был устроен тоннель, где находился мощный пропеллер, стоял на рельсах «разгоночного» круга. Диаметр круга — три-четыре километра. Окон в летающем «вагоне-поезде» не было видно. Каменная лестница аэропорта, высотою в четыре-пять метров, подводила к открытым дверям вагона. Я насчитал восемь дверей. И во все двери входили…

– Вы, вероятно, считаете меня простаком, – сказал слепой с гримасой отвращения. – Но даже и слепой простак видит вас насквозь. Вы агент какого-нибудь другого врача. Собеседник беззвучно рассмеялся, собрав в морщины свое лицо: – Вы угадали. Я агент одного врача. Моя фамилия Крусс. – А фамилия врача? – Тоже Крусс! – Однофамилец? – И даже больше, – хихикнул Крусс. – Я агент самого себя. Доктор Крусс к вашим услугам. Разрешите узнать вашу фамилию? Слепой помолчал, затем неохотно ответил:…

А затем было сделано заявление, которое, с моей точки зрения, спасло мир от безумия; оно дало пищу для размышлений о предмете, намного превосходящем прозаические войны, и не менее возбуждающим и мысли и чувства – была установлена постоянная связь с Марсом. Поколения войны внесли свой вклад в стимуляцию научных исследований, призванных помочь нам убивать друг друга еще быстрее, еще быстрее доставлять своих юношей к неглубоким могилам в чужих песках, секретней и еще проворней передавать наши приказы…

– Не хочу показаться невежей, однако же, уважаемый мастер, мне непонятно, отчего на вашей прекрасной работе на уместилась храмовая башня… Ответом ему был негромкий смех. – Но, досточтимый, – ветерок легко унес небольшое облачко табака, – известна ли вам легенда, связанная с этим местом – легенда, породившая новую богиню весны и любви? – Известна, – коротко кивнул монах. – Собственно, именно поэтому, вспомнив о старых страстях я и пришел поклониться ей. В память… – Гм… Художник негромко…

Доктор Крупп никогда прежде не видел свою помощницу, доктора Клуни Декко, в подобном виде; ему потребовалось некоторое усилие, чтобы не выказать веселого удивления. — Клуни? — Привет, Дамон. Слышала, как ты с кораблем обменивались любезностями… Тьфу! Чтоб его все черти! — Барахлит? — Эта сучья подача кислорода — она, видите ли, с характером! То она есть, то ее нету. Вот так однажды и угробит ребенка. — Не позволим. — Рисковать нельзя, ни на вот столько. После семи месяцев возни, выхаживания…

Она, раскинув руки, птицей рассекала воздух и стремительно врезалась в воду. Скоро поведение Павла было замечено. Подруги, смеясь, поздравляли Герду с необыкновенным успехом в мире «моржей и ластоногих». Герду задевало, что она стала предметом шуток, и однажды, выбрав время, когда Павел безуспешно протирал очки влажным полотенцем, подошла к нему, смерила его не очень уважительным взглядом и оказала: – Послушайте, молодой человек! Не слишком ли много вы уделяете мне внимания? Чем я заслуживаю…

- Так что же все-таки происходит? - довольно равнодушно поинтересовался Джо Сэттерли. - Вот это я и хочу узнать. И как можно быстрее. - Уолли Тиббетс поднялся. - Найдите кого-нибудь, кто может все объяснить. Например, в университете. Лучше всего начать с факультета естественных наук. Сэттерли молча кивнул и вышел. По всему городу машин на улицах почти не было, а с пешеходами творилось что-то непонятное. Многие бежали куда-то, не разбирая дороги, другие двигались медленно, механически или…

Как бы то ни было, хотя время едва приближалось к полудню, Филби уже трудился вовсю. На подушке рядом с моей головой сидел краб-отшельник, вытаращив на меня свои и без того выпуклые глаза и, по-видимому, чрезвычайно довольный собой. Выругавшись про себя, я присел на кровати. Второй краб успел обосноваться в моем ботинке, а еще два его собрата деловито волокли к двери мои любимые карманные часы. Окно было раскрыто, а в солнцезащитном экране красовалась огромная дыра. Оставалось только удивляться,…

– Знаю, Бони, знаю... * * * Восстановлению и ремонту сие не подлежит: ибо серебряной картечью да прямо в рот – это навсегда. Даже если ты не вурдалак. Откуда и на кой серебряная картечь, спросите? Об этой печали ниже. Итак, вдохновленный видом полуобезглавленной тещи, я сделал-таки первый глоток кофе и первую затяжку – ни вкуса, ни запаха. Прижавшись к стене, опустился на пол, размышляя, что же теперь будет. Понял – ничего хорошего. Еще немного подумал и понял, что прав. Опустив…

И бегство в окровавленный рассвет, и преданный забвению обет, и втоптанные в пыль дирхемы чести... Я, тьмы изгнанник, жажду видеть свет?! Безумье? Прихоть? Нет, увы, о нет... Таков закон расплаты. Или мести. Шербет горчит, как хинная кора. И стены башни, как полог шатра, качаются от ветра. Безрассудство - бросаться в бездну рока. Жизнь - игра. Для каждого своя придет пора вкушать инжир от дерева Искусства... Вновь ожиданье. Стоны. Вой гиен. Текут года, но ветер перемен обходит стороной мои…

Который в противовес коридора всего один и ведет строго ввысь. Зимой его ступеньки леденеют. Разрываемая лестничными клетками череда ступенек ведет под самую крышу, нигде больше не отклоняясь от строгой прямой. Подход к квартирам прост – пор три на каждой клетке – две двери рядом друг с другом и одна прячется за поворотом. Бывает, жильцы задумываются над этим противоречием коридора и лестницы в небо, но куда чаще просто поминают нерадивым дизайнеров крепким словцом, в очередной раз пытаясь в полной…