Научная фантастика

2000

Глава четвертая Я лежу на спине и смотрю в темноту. Ничего не видно, и нет особой разницы - лежать с открытыми или с закрытыми глазами, но стоит мне зажмуриться, как веки почти сами собой раскрываются, так что лучше их и не закрывать. Спать совершенно не хочется, да и не уснешь, пожалуй, столько всего произошло за вчерашний день. Часа три я у Зоркого Глаза просидел, не меньше. О чем он только меня не расспрашивал! Про папу, про маму, где родился, где жил, чем болел, как учился... И все с улыбочками,…

Кр-р-ак! Я подпрыгнул от неожиданности и едва не выронил лампу. Сердце громко застучало, мешая прислушиваться к подозрительным звукам. Молчание впилось в уши и зазвенело в голове. Я вышел в коридор и направился туда, откуда, как мне показалось, исходил этот жуткий скрип. Любопытство привело меня на кухню с пустыми полками, проржавевшей плитой и двумя газовыми баллонами. Включив конфорку, я поднес к ней горевшую спичку, но тут где-то рядом раздался новый визгливый скрежет, и я торопливо пошел на…

- Миллион лет истории и час агонии, - простонал Брегг. - Хотели бы наоборот? * * * - Вы чудовище, Эвальд! - ликовал Монро. - По сравнению с вами Тамерлан и Аттила слепые щенки. Одним движением пальца уничтожить человечество! Ведь нас уже не существует. Мы в раю! - Или в аду, - мрачно проговорил Брегг. - Мне не нравятся ваши шутки, Анри. - А если серьезно... Вы гений, Эвальд. Горжусь знакомством с вами! И до вас ученые предупреждали, предостерегали, заклинали. Но лишь вам удалось доказать.…

Чтение газет всегда доставляло Дженсену удовольствие. Ему нравился налет таинственности, которым газетные писаки украшали описания нашумевших преступлений. Вот и сейчас-уж как они расписали его шестое по счету похождение! Если верить газетчикам, тип, совершивший последнее ограбление банка, пользовался репутацией чуть ли не святого с ангельски чистым прошлым. И вот он был обнаружен мертвым, награбленное же добро бесследно исчезло. Оставалось загадкой, как человек с безупречной репутацией решился на…

- Помогите! Выпустите меня отсюда! - завопил он на грани истерики, хотя и понимал, что надеяться на помощь нечего. "Помогите!" - так кричат в кино, на благотворительных плакатах или где-нибудь за границей, но никак не в метро. Да и потом он отлично знал, что никто не услышит его - над ним было несколько сотен футов земли. Часы показывали 3.45. Смирившись со своей участью, он повернулся и медленно, все так же держась за стену, побрел назад к скамье, на которой ему суждено было провести…

Он вспомнил Таню, и к тоске примешалась грусть. Она не провожала его, даже не обернулась, не посмотрела в его сторону, когда уходил, только рукой махнула. И нельзя было понять, что это означает: может, "пока, до встречи!", а может, и "не мешай, иди себе!". Она была занята - выкладывала в низкой многогранной вазе композицию из полевых ромашек и каких-то серо-желтых веточек. Артем не разбирался и не вмешивался никогда. У нее были свои причуды, у него свои. Их расставания стали привычными, даже скучноватыми.…

- Муха. Отряд двукрылых, - прочла мама табличку на столбе. - Муха - вредное доисторическое животное, - сказала девочка. - Было вредное - стало полезное, - ответила женщина, которая сидела в будке рядом с шатром и продавала билеты. - Кто хочет кататься на мухе, становитесь в очередь. Девочка с мамой стали. Потом девочка каталась на мухе, а мама отошла к вольеру жирафа и сказала грустно: - Скоро она обо всем догадается. - Детство рано или поздно кончается, - философски ответил жираф.…

- Понимаешь, все видели, что я видел, но говорят, что ничего не видели. Смеются... Внук смеется, сосед смеется, а я ничего не могу понять. Вах, сказал старик сердито, - жить невозможно, когда такое носишь вот здесь. Он нервно постучал себя по седой голове. - Так что же случилось? - не выдержал я. - Э, долгая история... И он действительно рассказал мне долгую и довольно странную историю. ...Был обыкновенный осенний вечер. Темнота еще не наступила, но от заборов уже пролегли длинные синие…

Между тем энергетический барьер понемногу слабел, и в один безрадостный день Принцу пришлось покинуть Землю. - Я так и не сделал тебя счастливой... - горестно сказал он Золушке на прощанье. - Нет, сделал... - улыбнулась сквозь слезы она. - Без тебя я навсегда осталась бы Золушкой. - Как странно, - подумал вслух Принц. - Мне кажется, что это не ты меня провожаешь, а я тебя... - К лиловым рассветам... - смогла еще пошутить Золушка. Но когда взмыл корабль и затерялся в звездах, она упала…

Как-то вечером он сказал ей, что, возможно, уедет в длительную командировку. - Куда? - последовал вопрос. - На планету Яго, - просто ответил Гаврила. И сам удивился, с какой легкостью произнес слова, которые должны перевернуть всю его жизнь. Разговора с дочерью он побаивался, знал, что соврать не сможет, да в этом и не было никакой необходимости. - Папа, ты устал здесь жить? - в Юлькиных глазах блестели слезы. - Устал, моя девочка, устал. Гаврила обнял дочь, поцеловал ее влажные щеки. …

Сначала я увидел только его худые рыжеволосые ноги в грубых сандалиях, потом - заношенные шорты, из правого кармана которых торчала рукоятка крупнокалиберного пистолета, замызганную, с темными кругами под мышками рубашку цвета хаки и - наконец - худое, как он сам, лицо: рыжую нечесаную бороду, под которой угадывался длинный подбородок и - глаза: пронзительно голубые, прищуренные от слепящего солнца. Я смотрел на него, оцепенев от неожиданности, чувствуя, как по мокрой от горячего пота спине поднимается…

- О рыбном хозяйстве? - с удивлением переспросил Петриченко. - Да, о рыбном хозяйстве. "Смотри, говорит, один гектар пресноводного моря дает восемьсот килограммов рыбы и десять тысяч кило прекрасного мяса моллюсков, в двадцать раз больше продуктов питания, чем самые плодородные земли..." Вообще странно, Яков Михайлович, что он сейчас увлекается книгами, которые раньше не брал в руки: "Физика моря", "Морские биологические станции", "Синоптика и метеорология"...…

Открылся черный край зева. Они спустились в провал. Ступени спиральной лестницы, похоже, вели в саму преисподнюю... Очень похоже! Мучительно захотелось, не разбирая дороги... Но колени вдруг подогнулись, он едва успел схватиться за перила, ища глазами выход. Дверь за спиной с лязгом закрылась. Будто зарница полыхнула в мозгу. Страшная боль вернула сознание. Пальцы медленно плющила входившая в пазы крышка тюремного люка. Ледяной ужас стиснул и остановил сердце. Дрогнуло свисшее в горловину туннеля…

Там я лишь уталил немного свой голод, но каким образом это произошло моя память отказывается показывать. Я вновь вернулся к гостям, познакомиться с новоприбывшими. Мистер Холлидей стоял с братом, а Элспет невозможно было найти среди гостей. Её я решил оставить напотом. - О-о, Гарольд, о-о, мой дорогой...- приветствовал меня герцог Бэском, маня разгорячённой кровью, - Брат, познакомься, это Гарольд Эмире Луде один из молодых гостей, после Элспет, кончно же. И мне очень приятно представлять тебе…

Тот вечер, когда нас пригласили в нью-йоркский астроклуб, я никогда в жизни не забуду. Тогда этот клуб был да и сейчас еще остается - самым избранным обществом, какое только можно себе представить. Чтобы вступить в него, космонавт должен совершить что-то подобное чуду. Тогда в клубе насчитывалось всего девять членов, да и сейчас их только двенадцать. Председателем клуба был Мейс Уолдрон - знаменитый пилот, который спас тот марсианский лайнер в 2263 году. Весь расфранченный, он стоял во главе стола,…