Научная фантастика

Да и даётся не просто так. Моё досталось за сварганенный на пустом месте полевой обед из пары дохлых инопланетян. Выбора не было, симбионты нуждались в подпитке, а рационы давно кончились. Пришлось попотеть и рискнуть отравиться чужеродным белком. Есть павших товарищей я не хотел. Челнок замедляется перед входом в вероятностное поле, работающее на десять процентов. Что означает, что если я сейчас решу подкинуть монетку сто раз, десять из них выпадет орёл. Чудесная технология, столь же безопасная,…

По мне, это слишком прямолинейно. Слишком банально. И слишком… показушно, рассчитано опять же если не на одобрение, то на восхищение окружающих. Все должны восхититься твоим новым призом, твоим очередным трофеем, иначе игра тут же теряет смысл. По понятным причинам, восхищение окружающих меня волнует мало. Оно мне даже вредит. И я иду другими путями. Сегодня я решил нарушить первое и основное правило. О чем мечтают юные начитанные мальчики? Знаете, такие, из породы скромных и застенчивых любителей…

Костеголовый удалился на мостик корабля, там сидело ещё двое. Ещё один костеголовый и желтокожий навирец, с двумя антеннами, вместо ушей и волосами рыжего цвета. Капитан уселся на своё кресло, сверился с панелью на подлокотнике, и не найдя ничего интересного, крикнул. - Ён! Сколько ещё лететь до Иллерии? – Навирец повернулся на стуле и уставился на него своими белыми глазами. - При нынешней скорости варп два, мы будем там через день, Калун, до предполагаемой встречи с Нироном, двенадцать часов.…

Первый офицер шокированным взглядом смотрит на данные, поступающие от сенсоров. Он не успевает ничего сказать, как в тумане гиперпространства выплывает тёмный силуэт. Секундой позже мощный лазерный заряд поражает «Белую звезду». Её обломки разлетаются, и в кадре появляется множество силуэтов каких-то кораблей, пролетающих мимо. Голос за кадром: У людей есть высказывание: «Благими намерениями уложена дорога в ад». И Вселенная имеет склонность следовать мудрости населяющего её разума. Она преподносит…

Я ответил, что его опасения по меньшей мере необоснованны – синхронная физика, дисциплина, родившаяся из анекдотов про Шрёдингерова кота и трех демонов Максвелла, прозябшая на скудной ниве релятивистского тупика, проросшая сквозь волчцы «Хаббла» и тернии Эйнштейна, долгое время сама остававшаяся анекдотом, в итоге изменившая космологию и этику, почти ставшая новой этикой и едва не отринутая человечеством, не боится быть смешной. Особенно сейчас, по прошествии стольких лет. Был ли смешон Сойер? Были…

Но вскоре дорогу ей преградили очень мощные пальметто, которые даже имели наглость цепляться своими шершавыми пальцами за ее платье, даже пытались снять с нее туфли. Резко вырвавшись, Лакуна отправилась дальше. В самом деле, не останавливаться же из-за таких пустяков. Но тут Лакуна заметила, что тропа не только не ведет ее к замку волшебника, а напротив, уводит дальше от него. Лакуна вернулась к началу коварной дорожки и внимательно осмотрелась. Предусмотрительно прорубленные кем-то просеки кончались…

— Неплохо, — отметил Моррисон. — Кто снимал? — Я, — ответил Диз. — Я всегда сам сделаю снимки к своим репортажам. Ты что, никогда не смотришь на подписи под снимками? — Обычно нет, — сказал Моррисон и взглянул на временный заголовок, который Диз прикрепил поверх своего репортажа о пингвинах. Конечно, Либби Граннит в компьютерной сделает его более броским, добавит цвета — это, в конце концов, ее работа, но Диз инстинктивно чувствовал заголовки и всегда находил если не дом и номер квартиры, то…

— Эрик!.. Несмотря на значительные потери, которые понес отряд, Йон ни минуты не сомневался, что его брат жив. Прирожденный воин, Эрик выиграл свой первый поединок, когда ему было всего восемь. Мало кто мог сравниться с ним в искусстве управляться с оружием, будь то меч, топор или копье. В тренировочном бою Эрик играючи справлялся с двумя-тремя противниками, в настоящем же сражении он разил врагов направо и налево. — Волк!.. Во-олк! — Этот слабый зов был едва слышен за отдаленным шумом битвы:…

Это дерево появилось перед ним совершенно неожиданно и причем не далее как метрах в трех, максимум четырех. Он еще успел нажать на тормоз, вот только это никак не помогло погасить скорость. В дерево они въехали на полном ходу. Бог с ним, с деревом. — Лариса, ты как? — Все еще осматриваясь по сторонам и ничего не понимая, поинтересовался он. — Голова болит. Помню, что летела в лобовое стекло, а потом все. — Не кружится, не тошнит? — Ну ты, рыбак, ты меня еще медицине поучи. Если бы было сотрясение…

— Не в нынешнем его виде. И мой сын не был одним из них. Я бы. Хотел видеть тебя, придерживающимся наших традиций. — Кто говорит, что я их не придерживаюсь? — Для начала, ты не повинуешься больше закону людей, ты повинуешься чосу и его обычаям. Ладно, все это прекрасно, если ты итрианин. Боже, ты же получил хромосомы. Те, кто их получил, никогда не смогут достичь полного согласия с другой расой. — Проклятие! Я не претендую!. Аринниан отбросил от себя это воспоминание, как будто оно было чем-то…

– Простите, что прервал вас. Продолжайте, будьте Добры. Профессор холодно кивнул, нахмурился, припоминая все обстоятельства, и начал. Профессор Гудфеллоу смотрел на робота с некоторым беспокойством. В соответствии с правилами перевозок роботов на Земле в подвал университетского склада робота доставили в закрытом контейнере. Это событие не застало профессора врасплох. После телефонного разговора третьего марта он все больше поддавался настойчивым уговорам доктора Лэннинга и вот оказался с…

– Да, сломалась. Крышка! Никто не знает почему, но у меня есть кое-какие довольно интересные догадки. Например, она могла выйти из строя, когда ей дали разработать звездолет на основе тех же данных, которые они теперь предлагают нам. Сейчас от нее осталась просто груда железного лома, не больше. – Понимаете, шеф? – управляющий торжествовал. – Понимаете? Нет такой научно-промышленной группы, которая не пыталась бы спроектировать двигатель, искривляющий пространство, а «Консолидейтед»…

Действительно, однажды старый доктор Бодкин, помощник Керанса по станции, включил в доклад рассказ одного из сержантов полковника Риггса. Тот был свидетелем появления большого ящера со спинным плавником, напоминавшим парус; этот ящер, плававший в одной из лагун, в точности походил на пеликозавра — ископаемое пресмыкающееся из ранних пенсильванских отложений. Если бы его доклад по достоинству оценили — а он означал возвращение эры гигантских рептилий, — то тут немедленно появилась бы армия экологов…

Недаром многие прославленные воины начинали свою карьеру возничими. Пример тому – кичащийся своей неуязвимостью Карна Ушастый, единоутробный брат Арджуны, а ныне – один из вождей вражеского войска, и смертельный враг всех пандавов. Да, так уж получилось, что сегодня на поле Куру сошлись в непримиримом противоборстве сплошь друзья и родственники, еще недавно друг в друге души не чаявшие. Брат встал на брата, отец на сына, племянник на дядю, ученик на учителя. Одним только всемогущим богам известно,…

— Сичас понюхаю! — Понюхай, понюхай, брат. Туземец стал посреди Аптекарского переулка — аптек тут давно в помине не было, а были тут какие-то барахольные лавки и магазинчики, торговавшие шмотьем со всех планет Солнечной системы — так широко открыл глаза, что на его мордочке одни глаза и остались, и принялся глазами же принюхиваться; всем ли известно, что глаза у ганимедских лемуров служат локаторами слуха, нюха и зрения одновременно? Пока Слоп-стоп принюхивался, О'Хара переложил цейцовский ножик…

— Безумие, — ляпнул я. Его карандаш запнулся, он поднял на меня глаза: — Для начала просто великолепно. Но что вы хотите этим сказать? — Сумасшествие. Довольный, он подался вперед, сгорая от нетерпения. — И какого характера? — вежливо осведомился он. — Разновидностей две. Литературная и психологическая. Я здесь для того, чтобы освежевать и выпотрошить Белого Кита. — Освежевать, — записал он. — Выпотрошить Белого Кита. Это, стало быть, Моби Дик? — А вы читаете книжки! — воскликнул…

— Тайны моря, — задумчиво сказал Макдан. — Знаешь ли ты, что океан — огромная снежинка, величайшая снежинка на свете? Вечно в движении, тысячи красок и форм, и никогда не повторяется. Удивительно! Однажды ночью, много лет назад, я сидел здесь один, и тут из глубин поднялись рыбы, все рыбы моря. Что-то привело их в наш залив, здесь они стали, дрожа и переливаясь, и смотрели, смотрели на фонарь, красный — белый, красный — белый свет над ними, и я видел странные глаза. Мне стало холодно. До самой полуночи…

Снова отерев лоб, он выпрямился и огляделся, отыскивая подходящий репер условного уровня поверхности. Он уже знал — благодаря альтиметру последней модели, автоматически учитывающему изменение силы тяжести — что по земным меркам они находятся на высоте примерно в тысячу футов над уровнем моря; или, скажем так, над условным уровнем моря, поскольку никто не знал, есть ли здесь моря. В суматохе вынужденной посадки никто, кроме третьего помощника капитана, не успел увидеть, как выглядит планета из космоса…

1 Дом понравился Анне еще издали. Она устало шла пыльной тропинкой вдоль заборов, сквозь дырявую тень коренастых лип, мимо серебристого от старости колодезного сруба — от сильного порыва ветра цепь звякнула по мятому боку ведра, — куры суетливо уступали дорогу, сетуя на человеческую наглость, петух же отошел строевым шагом, сохраняя достоинство. Бабушки, сидевшие в ряд на завалинке, одинаково поздоровались с Анной и долго смотрели вслед. Улица была широкой, разъезженная грузовиками дорога вилась…

Хоть и конец лета, но темнело поздно. Вечерняя синь поглотила дальний берег, а ближний, обрывистый, с тощими елками по скалам, казался нарисованным силуэтом на длинном картоне. Звуков было много, но они лишь подчеркивали бесконечную тишину – если вдруг наступала мгновенная пауза, она была столь пуста, будто этот мир еще не был создан. На корме «Св. Сергия Радонежского» уныло пели мастеровые, выписанные Ефремом Колоколовым, мерно шлепали по воде лопасти колес, плескала вода, капитан громко отчитывал…