Научная фантастика

Лен кое-как слез с мопеда и проковылял следом. При этом на лице его застыла такая растерянность, что Мафи не решилась ничего спрашивать. Внутри Дер бегал от окон к дверям и обратно - Нужно забарикадироваться… - бормотал парень себе под нос, пуская в ход ставни, приготовленные на случай грозы. Лени вошел, волоча ноги и рухнул в кресло. Маф зашла следом. Дери сразу захлопнул за ней дверь, неверными руками задвигая засов. Лис стояла посреди комнаты, поворачиваясь вслед суетящемуся парню: …

Мы углубились в лабиринт переулков. Водитель знал, видимо, город и, не сбавляя хода, преодолевал узкие кривые проезды между покосившимися заборами, пивными ларьками и чугунными водяными колонками. Вокруг было странно тихо. В любом южном городе ритм ночи означается перекличками собачьего лая: по таинственным своим законам он прокатывается волнами по окраинам, кругами сходится к центру, глохнет и взрывается новой вспышкой неожиданно где-нибудь рядом. А здесь было тихо. Мои спутники во время езды…

После этого произошло зарождение боевого флота. Первый корабль мы с Перри построили на побережье безымянного моря. Это плоскодонное изобретение до жути напоминало гроб огромных размеров. Перри — ученый. Он ничего не знал о принципах конструирования кораблей, но полагал, что раз он занимается наукой и, следовательно, чрезвычайно умный человек, то может решить любые проблемы. Мы построили корабль на катках и спустили его в воду. Корабль замечательно проплыл пару сотен футов, после чего — перевернулся.…

Приходя в себя после многочисленных и безуспешных операций, Митчелл задумал и написал небольшую фантастическую повесть «Тахипомпа» («Tachypomp»), которая была опубликована в апрельском номере журнала Scribner' Monthly в 1874 году. Спустя век эта повесть стала самым известным произведением Митчелла. 1874 год вообще был для Митчелла счастливым. Он опубликовал первую повесть, женился на Энни Сьюэлл Уэлч и начал карьеру журналиста – сначала в бостонской газете Daily Adverti er, а затем, в том же году…

Он думал, что может никогда не перестать кричать, но вдруг замолчал, когда увидел Хэнка Бишопа, натолкнувшегося на него. Лицо полицейского было мертвенно белым. В его глазах был дикий страх. Он упал и оглянулся через плечо. Поднявшись снова, он пробежал мимо Денниса. — Эй! — позвал Деннис. — Подождите! Что…? Хэнк не останавливался. Деннис погнался за ним вниз по склону. Он догнал убегающего полицейского, только когда они добежали до патрульной машины. — Что это было? — выдохнул он. — Что случилось?…

Спильвак неловко сжал лапки и как-то просительно поглядел на Ветра Ивана. — На улицах было много людей, — упавшим голосом продолжал он. — Много людей, но что-то странное было в них. Я наблюдал секунду, может быть, две, и за это время ничто не шевельнулось в городе. Потом снова налетел серый туман, и я понял, что корабль еще не вышел из фазы и что виденный город находится вне собственного времени Земли. Курсометры опять были в норме… Тогда мне стало страшно. За свой рассудок. Ведь были случаи, когда…

Увидь кто-нибудь наше жилище — я говорю «наше», потому что волей хозяина проживал вместе с ним, — то решил бы, что здесь поселилась ведьма. Однако большей глупости сложно было придумать. В отличие от колдовства, алхимия не склонна к шарлатанству или обману. Это сложная наука, в которой математике и химии отводилось места куда больше, чем домыслам и фантазиям. К своему стыду, по большей части я не понимал занятий хозяина. Порой он делился со мной размышлениями, но, разумеется, не для того, чтобы…

Эту отцовскую пишущую машинку я помню столько же, сколько и себя. Ее звуки, ее запах, ее всегдашний холод железного корпуса. Именно на этой машинке были написаны повести, которые напечатаны в этой книге. Чувствуете разницу? «Написаны повести» и «напечатаны в книге»… После длительного лязганья машинки в кабинете отца воцарялась тишина. Шла правка текста. Отец много правил на полях, рисовал какие-то понятные только ему знаки, линии, вписывал понятным только ему почерком дополнения. Лист, прошедший…

— Прочтите материалы, — отрезала она, давая понять, что ему следовало уже сделать это. И вышла из комнаты. Оставив Контроля в одиночестве созерцать папки на столе перед собой и трех женщин по ту сторону стекла. Конечно же, он прочел досье, но надеялся тихой сапой скользнуть мимо недреманной бдительности заместителя директора, а то и услышать ее собственные мысли. Он местами прочел и ее личное дело, но по-прежнему не имел о ней ни малейшего представления, не считая ее реакции на него самого. …

- Воображение, - сказал он, постукивая кончиками пальцев друг о друга, - это бесценное качество. Это, я бы сказал, одно из высших благословений, дарованных человечеству. Не в чистом виде благословение, конечно, поскольку воображение несёт в себе также и необоснованные беспокойства и страхи, но я считаю, что его значение для детей не должно быть сведено к минимуму. - Я не свожу его к минимуму, - отрезала я. - Я его игнорирую. Когда вы наняли меня, чтобы я работала на Агрэйве, и оплатили космический…

Вернувшись по своим следам, он трижды дернул колодезную цепь, которая отозвалась вялым скрипом и ленивым позвякиванием. Затем, достав кресало, он дважды высек искры, метясь в черноту шахты. Долгое время ничего не происходило. И когда он уже был готов вновь повторить свой нехитрый ритуал, цепь закачалась, а спустя минуту рядом с ним стояла она: ослепительная амазонка — точнее, свирепого вида эльфийка. — Что-то ты долго спускался, — шепнула она, пряча сабельку в ножны и доставая из-за спины длинный…

Корабль, упомянутый в стихотворении, называется «Пэйн», и для его капитана нет лучшего парусника во всем пространственно-временном континууме. Когда он стоит на мостике, положив руку на штурвал, гордый и беззаботный, кажется, что они – единое целое. Паруса наполняет солнечный ветер – поток бесчисленных мерцающих фотонов; трюмы полны диковинных трофеев, добытых в сотнях прекрасных миров. Разношерстная (иногда в прямом смысле) команда «Пэйна» сейчас собралась на палубе, чтобы взглянуть на Венецию.…

Отпустив коляску, она вошла в дом, но ни присесть, ни занять себя чем-то не смогла. Ужинать не хотелось. Не хотелось ни думать, ни вспоминать, ни видеть кого-либо, и даже стены и вещи в доме, его вещи, вызывали в ней отвращение и бессильную злость — на себя, не знающую, как прекратить его любить, и на Вронского — за то же. Анна догадывалась, что он полагает ее любовь напитанной непонятным чувством вины, назойливой и даже удушающей, но не понимала, как можно было не обожествлять такого совершенного…

— Воду они спустят, — уныло предсказал Фрэнки. — Вся работа насмарку! Начинай все сначала, эх! Малышка Нэн заволновалась. — Рода! Мы потеряем рыбу! — потрясенная, выкрикнула она. — Шестьдесят килограммов тилапии. Мы только-только ее запустили. — Знаю, — сердито сказала Рода и нахмурилась. В экологическую систему рисового поля входил не только сам рис. В начале готовилась делянка, потом делянку затопляли, потом высеивали креветок, а после этого — запускали мальков тилапии. Креветки питались…

Я преградил путь одному из бегущих из парка и спросил: — Что, черт побери, происходит? Это был мужчина в костюме и при галстуке, с вытаращенными глазами и одутловатым лицом. Он замедлил движение, но не остановился. Я подумал, что он вот-вот собьет меня с ног. — Вторжение! — завопил он. — Твари из космоса! В парке! Тут мимо пробежал другой, на вид деловой человек, тащивший по портфелю в каждой руке. — Полиция уже там! — прокричал он. — Они блокируют район! — Вот дерьмо, — пробормотал…

Гонагойа протянул длинную руку гориллы к озеру и пересохшими губами повторял: — Мираж! Мираж! — а Марион разочарованно спросила: — Неужели это только мираж? — Нет, это действительность, — произнес уверенный голос. Грэндрейн дрожал от волнения и тяжело дышал. — Да, действительность! Это моя страна, отныне — моя родина — Янтарная страна куцимайев. — И дав шпоры лошади, он ринулся вниз к лазурным водам. Солнце быстро скрылось за горными стенами. От озера веяло прохладой. Все мы, разбитые…

В дверном проеме было все так же темно. Она не появилась. Разумеется. Она не могла появиться, потому что ее там и не было. Это была иллюзия. Разве могла она быть реальностью? Реальные женщины, живущие на этой улице, никогда не сверкают ягодицами, стоя в дверях в девять часов утра в холодный дождливый день, и у них нет таких бедер и ног. И все же мне удалось сорваться с крючка. В конце концов, я был трезв. К чему мне проблемы? Это была просто игра света и тени, сказал я себе. А может быть — может…

— Что такое Нью-Йорк? — спросил я. Услышав это, Дуган занервничал и даже разозлился. Мне стало не по себе. — Из какой больницы ты сбежал? Никогда не слышал о Нью-Йорке? О Нью-Йорке?! Ладно. Нью-Йорк — город на берегу Атлантического океана, на Восточном побережье Соединенных Штатов Америки. В Нью-Йорке живут около восьми миллионов человек. Скажи мне еще раз, что никогда о нем не слышал! — Что такое город?.. В ответ на мой недоуменный вопрос Дуган рассердился еще больше и замахал руками, не…

Церемония прощания продолжалась пять часов: заупокойная служба, приглушенные соболезнования — исподтишка, будто смерть так чудовищна, что выражение чувств неуместно. Когда остались только самые близкие друзья, Кляйн поцеловал Сибиллу в губы, прежде чем передать немногословному человеку в черном, присланному из «ледяного города». В завещании Сибилла указала, что желает получить вторую жизнь. Потому-то ее и увезли в черном фургоне — туда, где над трупом совершают обряд воскрешения. Кляйну казалось,…

— С какой же? — спросил я. — Здесь говорится, что на большой высоте они заметили на снегу следы босых человеческих ног {5} . На первый взгляд, это кажется обманом чувств. Разве не естественно для сознания альпиниста, взволнованного и воодушевленного пребыванием на предельной высоте, воспринять определенные отметины в снегу как отпечатки человеческих ступней? На такой высоте каждый орган тела напрягается до крайности, выполняя свою работу, и мозг, замечая углубления в снегу, говорит себе: «Да,…