Поэзия

Зайца шкуру нацепив. И за славой волочиться, До конца ее испив. Там стонет искореженная правда

* * * Мне в жизни всё придется испытать: Любовь, успех, предательство, провал, Я целый день на сцене выступал — Без Режиссера роль свою играл! Я дверь открыл, я снова постучал, Вошел я в Город, я не умирал — Давно я умер, я в углу стоял, Мне в Городе придется выступать! В пустом углу ведь можно выступать, В себя играть и для себя страдать, Я в Городе уже ведь выступал, Тоннель переходил, не умирал! Мне пару бы себе как подобрать? Есть два угла, и есть где постоять, И вместе…

«Я в тот день…» Я в тот день… «умерла», и меня прежней нет. Потихоньку смывает мой давешний след Серый дождь, что в окно, не смолкая, стучит, Он струится и стонет… безмолвно «кричит»! В окнах струйки текут в три бурлящих ручья… Дождик знает, чья правда, и ложь – знает чья. Монотонно стучит он свой низкий бемоль… Беспристрастно смывая душевную боль. «Танго… танец-воспоминание…» Танго… танец-воспоминание… Он уносит меня в былое… Мы кружились в плену желаний, Нас тогда было…

Полыхнули зеленью деревья, Травы, жнива и кусты, Расцвела моя деревня С властью царственной весны, Птичьи трели раскатились Музыкой небесной, Цветы в поле заискрились Красотой чудесной, Ручеек, журча бежит, Солнышком играет, И уже пчела жужжит, Ласточки летают. Просыпается природа, Удивляя красотой, Нам, неся любовь, свободу, Покоряя новизной. О природе Глянула в окно рябина, Дробью по стеклу стуча, Зайчик солнечный впустила Бликом яркого луча,…

И сознанье моё отключилось в конец. В душу сознанье моё прикатило – И неизвестным конкретно накрыло, Тело покинул и в солнце ушёл, Новый я код для себя поднашёл.  Припев: После этой жизни – снова жизнь другая, Только вот сознание всё она меняет. Если память я свою, «на крысу», сберегу – В прошлой жизни явится просто дежа-вю. 2к. Стал я другим, то есть частью его, Солнца большого, что спину пекло. Сейчас лучами фигарю назад И обжигаю всем пляжникам зад. Тело моё…

Он к храму подведет. Там душу нам омоют И смоют все грехи, И будем мы с тобою. Светлы, чисты, легки. Надежда Собрав свой центр из осколков Души порывов и любви, И пусть по жизни где-то колко, Ты внутрь сердца загляни. Надежда – маленькая искра, Что тлеет где-то в глубине. И свет ее лишь к тем стремится, Кто пронесет ее во тьме. Она ведет сквозь все невзгоды, Даря нам преданных друзей, Тем открывая нам дороги, Чтоб к цели двигаться быстрей.…

Иглой Стальной. Триста солнц По нейрону в высокую вечность

Один застиранный поэт сказал однажды, Что эгоиста два не могут быть дружны. Смотрю я в зеркало и удивляюсь дважды И с этой, и с обратной стороны. Загребая в пальцы остывшие реки, Я бреду, как мертвый король, по тропам. Вы совершали когда-нибудь мекки? Я вторила жаждущим толпам Остаться в раю. Они звали Бога. Они называли его своим словом. Я называла "Любовь". Я не знала иного. Кто власти не познал, тот очень ценит власть. И в перьях золотых перед толпой…

Жизнь как экспозиция, Что в музейном зале, Тоже ведь меняется, Как-то мне сказали. Обладая даром видеть мир в цвете и неординарности, автор утверждает: Всё вокруг в движении, Крутится и вертится. Вновь идёт сближение. Вот и нам бы встретиться! Будучи педагогом по профессии, человеком разносторонним и увлекающимся, никогда не скучающим в этой жизни (на скуку у него просто нет времени), Иосиф Яковлевич читает свои стихи детям и взрослым без назидания, с придыханием и обожанием, показывая,…

Собираться в дорогу пора И на юг журавли полетели. *** Заблудилась в тумане луна. Тёплый ветер листву колыхал. В саду счастье с любимой познал: Здесь мне мило шептала она О любви нашей славной и вечной. И обнявшись мы с ней до утра, Предавались мы жизни беспечной… *** Крылатских холмы Волшебной красоты. Вдаль уходящие просторы. Вдали синеющие горы. И очертания Москвы… *** В простой избе, В простом окне… Прелестный женский силуэт! Его ни раз воспел поэт.…

Портрет Упруго кисть на холст легла, От середины до угла Штрихи лица касаньем влас ложатся живо, Еще набросок, кисти след, И проступает силуэт, Глаза с холста в пространство смотрят одержимо. Могучий лоб, далекий взор, К лицу морщинистый узор, Дерзаний отблески зажгли глухие краски, И вот – движение вокруг, Сильнее чей-то сердца стук, Тревожит новое, покой боится встряски. Черты вписаться не смогли — Портрету рамки отвели, Скорее лишний он среди своих сюжетов. Закончился…

Душа забилась… Жизни, жизни! Сейчас бы воздух, полной грудью! А под тобой, все ближе, ближе, Дома людей и… судьбы, судьбы. И в стихотворении, и в жизни лётчик погибает, выводя свою «раненую птицу» подальше от жилых построек, вместо того, чтобы катапультироваться, но это не просто смерть, а подвиг и жертва, за которыми следует заслуженное воздаяние: Глаза слезятся… блики, блики. Ещё чуть-чуть… теперь уж скоро. А над тобою – лики, лики …И пенье ангельского хора!…

Испуганный патриот Он большой патриот, Просто чуть испугался. Крикнул в мир "Нет войне!" В миг, когда обосрался. Покидав в чемодан Труселя да носки, Убежал «отдыхать» От беды и тоски. В самолёте увидел – Не один он боится. На соседних рядах Сплошь знакомые лица. – Ты куда? Тоже в отпуск? – Ага. Подустал. Целый год за «копейки» На Первом пахал. Еле-еле наскрёб На простой бизнес-класс. Затеряюсь так скоро Посреди серых масс! Улетел патриот. Но вернётся,…

Дочь взрослела, ты старела, начал пить твой донжуан Потихоньку расхотела жить с ним, мебель продала Развелась, похорошела, мебель с дома увезя А меня опять хотела обвинить, что щас одна И меня ты оскорбляла, обвиняла, на чем свет Только лишь одна я знала – это был тебе ответ Тамаре, 2003 г. СТАРОСТЬ – САТАНА Если ты на работу не ходишь, значит, старость к тебе подкралась Точит печень и нервы щекочет и не знает, чем сердце унять Ты берешься за печь и за стирку,…

«Солнце бухается в ноги…» Солнце бухается в ноги — Нет, не мне – в ушат волны. А не слышат бандерлоги, Говорят внутри спины, Ходят набережной тучно И затылками снуют, А полнейшего беззвучья Ни за что не сознают. Я и сам тут не Карузо, Так лишь – ветрено курю, От Советского Союза Очень грузно говорю. Так, внутри хожу по-русски, А взрослеющий прибой, Кабы спрятался в нору с кем — Белкой чудной – хвост трубой. Уши волн еще краснеют, Но уже всплывает ад — Все ли приняли…

Моим объектом созерцания Пришлись забытые мечты! Но с ярким привкусом незнанья Вкусила я созревший плод! И миг любви и наказания Милей мне странствия свобод! Портрет Ветрами бурными поет душа моя, Ей мило сладкое влечение: Как небо для земли, так морю якоря – Мой ум у сердца в заточение; И дышит вновь легко забвением покой, Не вовсе мертвый, не совсем живой; Так устремится взор с портрета моего – И взором тем не скроешь ничего, Любви огня не хватит никогда, Не сжечь…