Прочая детская литература

Авторы будут благодарны всем, кто найдет возможность сообщить свои впечатления о книге, мысли о том, насколько она получилась интересной и нужной, предложения по ее улучшению. Успехов вам, дорогие читатели! Здравствуй, мой маленький попутчик! Нет, нет! Я не оговорился! Именно попутчик! Ведь ты решил прочесть эту книгу, пусть даже с помощью мамы или папы. А эта книжка от первой до последней странички – путешествие! Путешествие в страну Диалектика. Диалектика – это наука…

Авторы будут благодарны всем, кто найдет возможность сообщить свои впечатления о книге, мысли о том, насколько она получилась интересной и нужной, предложения по ее улучшению. Успехов вам, дорогие читатели! Здравствуй, мой маленький попутчик! Нет, нет! Я не оговорился! Именно попутчик! Ведь ты решил прочесть эту книгу, пусть даже с помощью мамы или папы. А эта книжка от первой до последней странички – путешествие! Путешествие в страну Диалектика. Диалектика – это наука…

Стоило ей вспомнить о брате, как в кухне хлопнула дверь. Зак. Он выбежал в сад и начал громко звать сестру по имени. Ханна нахмурилась и вздохнула. Он распугал всех птиц. Как хорошо было в тишине без него! Но, взглянув на Зака, она не смогла сдержать улыбку. Он был в плотном красном комбинезончике и еле сгибал в нём ноги. Со стороны казалось, будто его надули как шарик. – Ханна! Ханна! – Зак подбежал к ней и схватил за руку. – Тебя мама зовёт! Мама тоже вышла в сад, закутанная…

Подойдя ближе, он увидел ступеньки, по которым можно было подняться. Мальчик потрогал рукой радугу: она была гладкая и упругая. Очутившись на верхней площадке, Митя немного задержался, чтобы оглядеться кругом. Ведь такое с ним случилось впервые. Смотреть вниз было немного страшно, но очень интересно. Многоступенчатые ярусы из деревьев, кустов и трав казались построенными из детского конструктора. По земле мягко ступали животные похожие на плюшевые игрушки, и только птицы были живыми и пели веселые…

Кое-кто из свидетелей утверждает, что салата был целый таз, кое-кто настаивает на ведре, а иные говорят – бочка! Но даже если бы это был ковш шагающего экскаватора, всё равно бы его подмели подчистую – больно уж пикантный вкус получился. Премьера салата состоялась ровно 150 лет назад, но мы до сих пор нарезаем и нарезаем, потому что рецепт оливье проще пареной репы. А кто не знает, записывайте. * * * Я тоже решил рискнуть и смешал под одной обложкой всё, что под рукой валялось.…

Летающий друг продолжал дремать и, словно что-то подтверждая, махал головой. – Аааа… ты опять уснул только под утро? – улыбнулся Леон. Он легонько дотронулся до полуспящего Комара, который, еле помахивая крыльями, болтался в воздухе на автопилоте. – Зыыыы?! Да, да, прекрасно! – вскрикнул тот, не понимая, о чём на самом деле шла речь, и попытался взбодриться. – Я с тобой уже полчаса разговариваю, сказочный ловелас! – дружелюбно воскликнул Принц. – Так… со шляпой решено! – откинув…

Но сейчас родители Дака впервые подняли ярко-белый флаг с черным символом посередине. Символ представлял собой круг, пересеченный кривой и молнией — эмблемой СК. — Только не говори мне, что твои родители тоже туда же! — мрачно процедила Сэра. — Да нет. Они говорят, что это самый простой путь. Меньше вероятность, что к ним будут приставать, если они вывесят флаг. — Меня тошнит от этого СК, — сказала Сэра. Дак еще никогда не слышал в ее голосе столько неукротимой ярости. — Кто-то должен когда-нибудь…

А когда Джоди в самом деле просыпается, она иногда начинает рассказывать свою историю, например, о том, как две сестры, словно две королевы, вдвоем правят волшебной страной, и ежедневно выступают в своей телевизионной мыльной опере, и весь вечер, до самой полночи, танцуют на балу. Друг с другом. У Джоди истории всегда получаются намного лучше моих. Я уговаривала, умоляла ее записывать их, но Джоди и слышать об этом не желала. – Давай-ка лучше ты записывай их для меня, – сказала она. – Это же…

Счастливым себя чувствует боец-разведчик, герой «Записок солдата», отправляясь выполнять смертельно опасное боевое задание. «Записки солдата» — это репортаж, это хроника фронтовой жизни рядового пешей полковой разведки, человека, глубоко преданного своей Отчизне, это рассказ о тяжелых кровавых дорогах войны, это жизнеописание воина. И вместе с тем, а точнее — прежде всего, это история по-настоящему счастливого человека… Счастливого? Солдат, который каждую минуту рискует жизнью, спит на ходу,…

Алешка подумал, что, быть может, невзлюбил этот портрет потому, что ногу он сломал как раз после того, как снимок появился в доме. И, можно сказать, еще повезло, что дело ограничилось только ногой. Хорошо еще, что шею не сломал! И где! На лестнице, рядом с собственной квартирой! Каждый день там не раз пробегал, и ничего! А тут: шел себе спокойно, и раз — чувствуешь, что летишь вниз. Как будто толкнул кто-то. Но рядом-то никого и не было! Еще повезло, что Сумкой за перила зацепился. А то бы как раз…

Посмотрел я, посмотрел и запел еще громче. Так мы до самого захода солнца и пели. Как солнышко зашло, собрал я удочку, отпустил червячка на волю, а сам домой пошел. Шел и думал: «Вот ведь, что красота делает! Заяц сидит рядом с волком, медведь с лисой, рыбы с червяком. Никто никого не обижает и всем от этого только хорошо». С тех пор, как только появляется у меня свободное время, я иду на речку. Мы там собираемся и до самого вечера песни поем. И червячок тоже каждый раз из ила выползает и поет…

  Руби же обнимала и тискала небольшое существо, имевшее в наличии четыре очаровательные, изумрудно-зеленые лапки, густо-зеленый уютный пушистый хвостик, зеленёхонькое маленькое костлявое тельце, и в довершение, к безграничному веселью Руби, глупо-наивную мордашку, с двумя светло-зелеными ушками и глубокими черными глазами. Счастью Руби не было предела, ей казалось, что она сейчас просто-напросто лопнет от радости. Она назвала своего друга очень просто – Ами. Она говорила всякие милые глупости своему…

       Интересно показано обычное для малышей стремление похвастаться своими родителями, показать, что они лучше или, во всяком случае, ничуть не хуже родителей соседа: «У Светы – папа почтальон», «Овощеводы», «Строители», «Мама-сестра», «Зуб» и др.      Автор, понимая, что дети очень чутки к  окружающему миру,  интересам людей, среды, в которой они растут, в своих произведениях: «Петух Кокош», «Гусыня Глаша», «Мурка – спасательница», «Козочка Паша», «Чивит и Чир», «Небывалое веселье», «Героический…

Бум! Вдруг Оливер потерял управление. Его подкинуло в воздухе, и он приземлился в заросли красного клевера. Тириль, ехавшая следом, притормозила, стоя на педалях, и ей удалось не врезаться в упавший посреди дороги велосипед. Оливер сел. Его руки и колени были в кровавых ссадинах. Прямо над ним порхала какая-то птица. Переднее колесо велосипеда теперь напоминало восьмёрку. – Что случилось? – спросила Тириль. Она раскраснелась, и на лбу выступили капельки пота. – Не знаю, – ответил…

Начинается суета, бабки-няньки взволновано бегают, приводя в порядок залу. Голос Воеводы: Стой! Ать-два! Голос Царя-батюшки: Благодарю за доблесть, служивые! Награды и жалование потом раздам, ступайте в казармы. Ты, Воевода, за мной. Мешок с подарками неси. Солдаты: Царь-батюшка, так хоть жалование дай, третью кампанию не платишь… Наград нам уж и не надобно… Голос Воеводы: Цыц! Царю перечить?! Да я вас!!! В зал входит Царь. На нем походная одежда. Грудь в орденах. Бабки-няньки…

Наташа ахнула и бросилась к ней, но Либби уже сама села и засмеялась. – Что, детка, шлёпнулась? – спросила мама, подходя к ней и поднимая. Либби снова забралась на горку, а мама и Наташа сели обратно на скамейку и стали смотреть на неё. Радостно взвизгивая, Либби съезжала с горки снова и снова под ободряющие возгласы Якоба, стоявшего на самой верхней перекладине горки-паутинки. Наташа начала грызть ногти. – И почему это все думают, что всякие приключения – это так здорово? –…

Я с силой моргнула. Если волки и подкрадываются ко мне, я не сумею их разглядеть. Мне почти ничего не было видно сквозь метель. Я с трудом могла различить деревья, они превратились в далекую темную полосу толстых коричневых стволов. Я напряглась, пытаясь уловить запах Пайри. В ледяном воздухе – ни намека на чье-то присутствие. Я была одна в этой дикой пустоте. Я склонила голову набок, уши повернулись вперед. Птицы… Кролики… Жуки. Они должны были быть где-то близко. Даже в Серых землях всегда…

Все её собратья, тут же собрались. Стали шишки щёлкать, теребя весь ствол, Жалко стало деток, зашатался он. Ветер, на подмогу, налетел на Ель, Он хотел, чтоб белки убрались скорей. Белки разбежались по другим ветвям, Шишечки, созревшие собирали там. Лишь на тонкой ели прыгал воробей, Он хотел найти здесь, лакомство – червей. Но, как не пытался, их там не нашёл, С Ели он увидел белоствольный ствол, Улетел к березе, там искал червей, Говор вдруг услышал под собой, людей.…

Пилот открыл дверь и велел выходить, и жара ударила Мика в лицо стеной адского пламени. Он не знал, как реагировать. Он никогда раньше не чувствовал такого густого жара – будто упираешься в железную стену. – Нынче ещё не так жарко, – сказал пилот. – Тебе повезло. Иногда здесь как в чёртовой печке. Мик спрыгнул на землю, над которой парило мерцающее марево, и пилот сбросил сверху его синий чемодан со словами: – Лови, приятель! Чемодан был большой, туго набитый – сюда поместилось почти всё,…