Прочая детская литература

- Ну, Иван-царевич, прежде я гостем ходил, а теперь пришел сватом: отдай за меня Анну-царевну. - Я с сестрицы воли не снимаю; коли ты полюбился ей, пусть идет за тебя. Вышла за ворона Анна-царевна, и унес он ее в свое государство. Остался Иван-царевич один; целый год жил без сестер, и сделалось ему скучно. "Пойду, говорит, искать сестриц". Собрался в дорогу, шел, шел и видит - лежит в поле рать-сила побитая. Спрашивает Иван-царевич: - Коли есть тут жив человек - отзовись! Кто побил это…

Клубком свернулся - ну-ка тронь! Со всех сторон колючий ...еж (конь) Длиннее шеи не найдешь, Сорвет любую ветку ...жираф (еж) Под луною песню петь Сел на веточку ...соловей (медведь) - Кто в малине знает толк? - Косолапый, бурый ...медведь (волк) На заборе поутру Кукарекал ...петух (кенгуру) Как в автобусный салон К маме в сумку прыгнул ...кенгуренок (слон) Над лесом Солнца луч потух, Крадется Царь зверей ...лев (петух) Все преграды одолев, Бьет копытом верный ...конь (лев) …

Во время войны в 1941 году, подростком, прочитал Коля Корсунов "Тихий Дон". Задавленному крестьянской работой пареньку книга стала откровением, увидел громаду жизни, понял: его собственная жизнь тоже часть этой громады. Однажды школьный учитель Дмитрий Карпович Цыганков, встретив на улице ученика, сказал: - Съезди в Дарьинское... Там Шолохов с семьей живет. К нам эвакуировались. Может, увидишь Михаила Александровича. Такое раз в жизни и то не каждому выпадает. Вот рассказ Корсунова о первой…

А я у этой страсти был во власти. В любом из нас сидит школяр-невольник, Боящийся, что вызовут к доске. В любом из нас живет веселый школьник, Чертящий теоремы на песке. За школьный дух без примеси школярства, Как за коня, готов отдать полцарства. Третья попытка Ты не сразу бросаешь арену И не сразу подводишь черту. Три попытки даются спортсмену Для того, чтобы взять высоту. Неудача, но ты не в убытке: Снова близок решающий миг. Ты готовишься к третьей попытке, …

Помню странников, странниц, просто нищих, их бормотание: "Господи Иисусе Христе, сыне Божие!" и "Христа ради!" Смысл не понятен. Ждут какого-то "санебожия", просят под окнами какое-то "христорадие". "Тетя Маша! - тормошу бабушкину сестру. - Дай им христорадие!" Слово "акафист" тоже помню с детства, как и молитвенники с красивыми черными завитушками славянскими буквами. Бабушка Саша любила духовную поэзию. А еще помнятся конники на одной…

Снова молчат. Стало страшновато. Через минуту - снова звонок. Снова подошла к двери: "Кто там?" А ответ громкое: "Мяу!" И тут-то я вспомнила, что Маркиза умеет звонить в дверь! Открываю, а она вбегает в дом. Причем, такая недовольная!" Чем не анекдот? Все бы хорошо, но есть и проблема. Поскольку мы, бывает, выпускаем ее погулять и на ночь, то Марочка, возвращаясь домой, может позвонить и в три, и в четыре часа ночи. Кто-то из нас встает и идет открывать.…

Потом сердилась на Фомку: - Эх, горе! И откуда ты взялась, пегая? Но по-прежнему терпеливо учила внучку быть осторожной: - На промысел можно выходить, только когда стемнеет... Темно, тихо, а сиденья стульев, прижавшись к спинкам, застыли перед нами и стоят навытяжку. Они нас тоже боятся. Повтори... Фомка пискляво повторяла за Бормочихой все правила, но, выходя на промысел, она лакомилась растаявшим мороженым, а после из пустого стаканчика устраивала себе тумбу. Тут и начиналось для остальных…

Там и впрямь ее уже ждали, за дощатым столом, на воле. На столе - миска с крошеными огурцами да помидорами, а еще - желтое прошлогоднее сало на блюдце, зеленый с белыми головками лук, крупная соль в солонке да хлеб. Чего еще надо... - Давайте выпьем... - начиналось всякий день с одного. - Выпьем за Валю, за ее удачу. Пускай едет и живет по-людски, по-человечески... Этого и ждала Валя, затевая всякий день не больно нужную ей гульбу. Не вино, а отъезд и жизнь будущая кружили голову. Прощай, хутор,…

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ Как маленький Адамский хотел, чтобы его уважали, и что из этого вышло. - Несправедливый приговор и история о подбородках, мыле и бритве. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ Лучший в мире праздник и могущественная пряничная сила. - Турчанка рассказывает сказки. - Живые картины. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ Отметки по поведению. - Собака прощает Гринбаума, а Бромберг получает пятерку ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ Поэт Ойзер. - Стихи о сапожнике, о кузнице и о возвращении домой. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ…

- Нет, - сказала Инанупирика, - никуда не надо собираться. Мы здесь проживем. И на этот раз она всех переговорила. Но лучше никому не стало. Есть совсем уже было нечего. Люди, ослабшие, собирались вместе в земляном жилище. Женщины надевали шелковые халаты и украшали себя бусами, как украшают мертвых. Сделав так, они ложились спать вместе. Ночью кто-нибудь умирал. Потом все умерли. Умерла и Инанупирика. Однажды пришел сюда тот богач. Посмотрел на большие пустые котлы, на обрушившиеся жилища.…

Кстати, о бабушке и внучке, спавших в комнате. Потому что бабушкин сын с женой уехали в отпуск с кем-то с работы. Поэтому внучка жила временно в бабушкиной квартире с привидениями, про которых, слава богу, ей не было известно. Потому что Александр Александрович прекрасно понимал, к чему это может привести: если увидеть его отдыхающим в шкафу. Так это он подслушал про путешествие, когда бабушка с внучкой обсуждали книгу о Нильсе. - Кстати, Арзрум это где? - Деревня! - Александр Александрович поправил…

Борис Степанович Житков Под водой Был ясный солнечный день. Эскадра, состоявшая из двух дивизионов миноносцев и дивизионов подводных лодок, вышла на маневры в море. Легкий ветер и веселая зыбь. Совсем по-праздничному. С головного миноносца давали сигналы, и суда перестраивались. Сигнальщики, на обязанности которых разбирать и передавать сигналы, во все глаза в бинокли наблюдали за мачтой головного судна, чтобы не пропустить сигнала. А там то и дело подымались и опускались сигнальные флажки. Подводные…

- Вот это урожай так урожай! - сказал самому себе. Никлас и отправился в поле - поглядеть, не достанутся ли ему какие-нибудь брошенные колоски. Но троллята, верно, поработали на славу - в поле не осталось ни единого зернышка. Землю устилала одна лишь сухая, смятая солома. "Пойду-ка я лучше к той сосне да возьму мешок. Такой урожай мне по душе пришелся", - подумал Никлас. Но освободив корни сосны от мха и земли, Никлас не обнаружил ни малейших следов мешка, и сколько он ни разрывал землю…

Чудинова Елена Книга Вторая Vexilla regi prodeunt inferni1 Борьба незримая (апрель-декабрь 1919 года, Петроград) 1 Зампред ВЧК Яков Петерс, невысокий, полный, светловолосый человек с близко посаженными глазами на пухлом лице, в кругу своих чаще называемый Яном, досадливо поморщился. Водворив желтую папку с пометкой "Оружейный завод" на одну из тесно громоздящихся на столе стопок, он пододвинул к себе новую высокую стопку с грифом "НЦ". Верхней в стопке лежала новенькая папка, взглянув…

- Кто это говорит со мной таким тоном? - угрожающе крикнул Петерчо. Чердачная крыса, что ли? Покажись-ка, хочу на тебя посмотреть! - Я - Прошлое - ответил кто-то, будто из-под земли. - Человек может представить себе Прошлое, но увидеть меня нельзя. У Прошлого нет лица. Голос Прошлого проговорил бы с тобой до утра, но ты не заслужил этого, путешественник в Неизвестнокуда. Впервые Петерчо слышал голос Прошлого... Нет, не впервые. В День павших борцов бегал он поглазеть на факельное шествие.…

Она кинулась в дом и, достав из сундука старинный фолиант, стала лихорадочно его листать. - Есть! - закричала ведьма на всю кухню. - Они и есть! На одной из пожелетевших рукописных страниц действительно были изображены буквы: B и N. Она пробежала глазами по строчкам и тут сердце ее сильно забилось, а глаза загорелись от восторга: в старинной бутылке оказывается действительн был бальзам: - бальзам молодости, изобретенный великим Нострадамусом! Там же был описан способ его употребления: одна ложка…

- Я - Дракон!.. - гордо заявило чудище. - И очень хочу есть. - Сейчас я принесу тебе грибы, - забеспокоился Ежик. - А я - молодые побеги, - подхватил Лось. - А я - желуди, - хрюкнул кабан. - А я - яблоки, - спохватился Лисенок. - Мой дядя говорит, что в них есть витамины А, Бэ-один и Бэ-два... А еще - Цэ и Дэ... - Дурак он, твой дядя! - захохотал Дракон. - У меня - своя азбука: А) - на завтрак я ем зверей; Б) - на обед - птиц; В) - на ужин - рыб... Сейчас утро, - он обвел всех маленькими…

А дело было в том, что все свое свободное время Федор Филиппыч не чинил всякие разности. Он их изобретал. Целыми днями он копался в старинных записях и книгах, что-то выискивал, выписывал. Затем долго чертил и вычислял. Потом принимался выпиливать, вытачивать, буравить, паять, варить, обжигать, закручивать, красить, разбирать, думать, снова собирать... Столько разных штук изобрел! Всего и не упомнишь! Но как всякий изобретатель, Федор Филиппович иногда и сам не ведал, что должно было получиться.…

Через некоторое время они поняли - случилось то, чего они боялись больше всего. Много ли, мало ли времени прошло после этого, но огненная река начала стекать с вершины горы и вскоре должна была добраться до цветущей деревни. В этот вечер старая Лючия сказала Мариэтте: - Надо идти, идем. - Куда мы пойдем? - спросила Мариэтта. - В деревню, помолиться святому Антонию. Возьми с собой цветы. Мариэтта взяла цветы, которые она нарвала утром, и пошла в деревню со старой Лючией. Молодые и старые,…

Гризельда делала вид, будто не замечает, что кончики пальцев у прабабушки запачканы ярко-красным или что под ее растрескавшимися ногтями зеленые крапинки. А осенью Прабабушка Кёфью любила сидеть под орешиной, и тогда вся земля вокруг нее была усыпана зелеными скорлупками. Заслышав шаги внучки, она принималась ворчать, уставившись на скорлупки: "Ох, уж эти мне белки, эти мне белки". Гризельда ничего не говорила прабабушке до вечера. А перед сном ее предупреждала: - Сейчас я дам тебе…