Прочая детская литература

Мальчишки стали парнями. Жизнь свела их, и они, будто два дубка, произросших от одного корня, не расставались до конца своих дней. Вместе росли, в один и тот же день начали работать, соревнуясь удалью со взрослыми, а позже, в грозную пору, шагали в ногу по многотрудным ратным дорогам… Двадцать четыре года минуло с той поры, когда серебряный самолёт, в котором летели наши герои — Гильфан и Иван, — поглотила морская пучина. Помнишь ли ты, море, как произошло это? Ты видело, ты знаешь. Но молчишь…

«Земной рай!» В него попадали лучшие из лучших! В Артеке отдыхала Мамлакат Нахангова, маленькая сборщица хлопка, награждённая орденом Ленина. И Барасби Хамгоков, вырастивший замечательных лошадей для советских воинов. И Гуля Королёва. И Иван Туркенич. Здесь, на берегу Чёрного моря, рождалась крепкая дружба детей разных национальностей и стран. Когда из Артека уезжали дети революционных рабочих Гамбурга и героев Испании, они клялись вечно хранить эту дружбу. Аю-Даг и Адалары слышали звонкий голос…

Две недели назад по их селу Марково прокатились красные, отгоняя на восток белогвардейские части. Вслед за передовыми отрядами в селе появились обозные и тыловые части, командиры ходили по дворам, мобилизуя мужиков с подводами для разной фуражной надобности. Кто шел охотно, кто скрывался с лошадьми в лесах, на заимках. Петро Карасов все думал да раздумывал, как ему поступить, и продумал свое время, по обыкновению. Пришли на двор два красноармейца: «Отец, запрягай подводу, поехали!» И поехал, и возил:…

Смеюсь несдержанно и бойко, Чтоб ты не видел, как мне горько. Смеюсь, и больше ничего. Смеюсь, чтоб ты за смехом этим Не распознал и не заметил Тревоги сердца моего. Я легкомысленной девчонкой Шепчу, шепчу тебе о чем-то И что-то вздорное пою. Чтоб слез моих не мог ты видеть, Чтоб невзначай тебе не выдать Любовь мою!.. Мне так хочется прочитать Васе это стихотворение! Однако ведь я же сдерживаюсь. Однажды хотела прочитать его на школьном вечере, но ответственная за вечер учительница…

Черный костюм уселся на подоконник и засвистел папин любимый персидский марш, серый упал в кресло и, закинув брючину на брючину, запустил в потолок кольцо дыма. Платья вниз рукавами повисли на трехрожковой люстре и качались, качались. Зашевелили стрелками часы и пошли, отбивая: «так-так, так-так, нетак-нетак». Стало невозможно. — Перестаньте, я ничего не понимаю… — Наташа зажмурила глаза, заткнула уши. — Что ж тут непонятного? — весело подхватил натужным голосом Владик. Он только что плечом приоткрыл…

«Опасный беглец» и «Пламя гнева» (первоначально «История Эдварда Деккера») явились работами уже вполне сложившегося художника. В отличие от предыдущих повестей (о Твене и Сервантесе), Выгодская в этих произведениях идёт не по линии внешних событий биографии изображаемых героев, а создаёт полноценные художественные образы, углублённо разрабатывая основную тему освободительной борьбы против колониализма, соблюдая при этом верность историческим данным. По собственному признанию Выгодской, работая над…

Слушая рекламный слоган о Fruit'n'Bran, мюсли для завтрака, Гарри заметил миссис Фиг, ненормальную любительницу кошек, живущую по соседству, на улице Уистерия-Уок. Миссис Фиг неспешно шла мимо, хмурясь и что-то бормоча себе под нос. Гарри порадовался тому, что был скрыт кустами, поскольку с недавних пор миссис Фигг взяла за правило приглашать его на чашечку чая, всякий раз, встретив Гарри на улице. Она повернула за угол и исчезла, как из окна снова донесся голос дяди Вернона. — Дадлика пригласили…

— Сладкие, кисельные! — подначивал я Федю, да он всё равно твердил: — Не ехидничай. К хозяину я тебя поселю тоже к чудесному. К Тимофею Семёнычу Ухову. А попросту — к Тимоше… В общем, гляди вокруг лучше, и скоро всё увидишь сам. НОЧНАЯ ДЕРЕВЕНЬКА Выбрались мы из города поздно. Пока проехали половину пути, вечерняя заря в небе отполыхала. Стало очень быстро темнеть. И только пыльный просёлок среди овсяных полей смутно белел, да ярко светился над нами рожок месяца. Он всё бежал и бежал, не…

В хлебном ящике еще с прошлого воскресенья завалялся кусок кекса. Конечно, кекс недельной выдержки не самая лучшая еда, но Хёрбе взял его и вместе с ковригой хлеба аккуратно завернул в большой клетчатый платок. Концы платка он завязал крест-накрест и спрятал узелок под шляпу: при ходьбе руки должны быть свободными, чтобы ими размахивать. — Ну вот. Теперь, кажется, все… Ах, да! Крошки. Смести их в ладошку. Эту. Эту. И эту… И в рот! Вот теперь действительно все. В путь!  Как прекрасен…

— И в поле. — А в огне? — Вот именно! — орал дядя. — Именно! — А на море? — О! На море их сколько хочешь! — А в небе? — В небе их видимо-невидимо! Я смотрел в небо: там было пусто. — А как их найти? — спрашивал я. — Их не ищут! Ищут смысл жизни! Доннерветтер, как ты не понимаешь! Ищут своё счастье, чтобы насыпать ему соли на хвост! «Доннерветтер» значило «гром и молния» — по-немецки. Когда дядя волновался, он всегда говорил по-немецки. — А как насыпать ему соли на хвост? —…

— Вот… рубль. Парень сунул бумажку в карман и вывалил ежа из фуражки в руки новому хозяину: — Получай! И будь здоров. Он повернулся на одной ноге и зашагал к себе, на соседний двор. Мальчик завернул зверька в полу своего пальто — а то он кололся — и, наклонясь над ним, ласково прошептал: — Ах ты… ёжик-пыжик! Он нёс его через двор бережно, словно зверёк был сделан из тонкого стекла и мог разбиться от неосторожного движения. «Скучно быть с самим собой, а с ёжиком другое дело, — думал он,…

Многих замечательных людей воспитал «Артек». Здесь собираются пионерские активисты, делегаты всесоюзных слетов. Ребята отдыхают, купаются в море, пляшут и поют, но еще и учатся — передают друг другу все лучшее, что есть в их пионерских отрядах. «Артек» — школа не только для советских пионеров. Здесь побывали дети более ста стран мира. Они узнали много удивительного о нашей Родине, о жизни и делах юных ленинцев. Расставаясь с лагерем, ребята поют: Наш «Артек», наш «Артек», Не забыть тебя вовек!…

Дима Тепляков с тревогой раскрыл тетрадь—контрольную работу по арифметике. Первое, что ему бросилось в глаза—красным карандашом написанное весёлое слово «хорошо». Глаза обрадованно забегали по странице и увидели в правом нижнем углу невесёлую двойку. Дима очень удивился и медленно прочитал всю фразу: почерк у Николая Михайловича был красивый, но не очень разборчивый. «Хорошо списано у Володи Кузьмина». Вот тебе раз!.. Но как Николай Михайлович догадался?! Одинаковые ошибки, вот что подвело! Но…

Коза-дереза. (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова Нет козы с орехами. (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова Звери в яме. (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова Терем мышки. (Из сборника А. Н. Афанасьева «Русские детские сказки») Зимовье зверей. (Из сборника А. Н. Афанасьева «Русские детские сказки»). Рисунки К. Кузнецова Кот — серый лоб, козел да баран. (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова Хитрый…

– Ещё бы, на полголовы выше стал, – похвалился мальчик. – Один я остался такой же, какой был, – сказал Шалопай и как будто даже опечалился. – Это почему же так, а? – Не горюй, – утешал его Данилка. – Я, кажется, знаю, кто тут ещё ни капли не изменился. – Кто?! – хором спросили Яшка и Шалопай. – А петух Петька… ДЫМУША Был у Данилки в деревне ещё один друг – домовой Дымуша. Первым познакомился с Дымушей пёс Шалопай. Когда он щенком был, на дворе зима стояла, и держали Шалопайку…

*** Как-то раз в досужий час Мы решали, кто из нас Самый храбрый в нашем классе. – Я, – сказал хвастливый Вася. – Да? А если ты не врёшь, Ночью на погост пойдёшь? На могилку к дяде Филе, Что вчера похоронили? И на ней поставишь кол - Будет видно, что дошёл. …Не любили в нашем классе Задавакистого Васю, И решили, что сполна Мы проучим хвастуна. В тот же вечер, как стемнело, Вася собрался на дело. Мы ему вручили кол, И Васятка наш пошёл. Да не знал, что…

«Мир вокрук переменился…» Мир вокруг переменился: Мячик в горку покатился, Ёлки сбросили иголки, В город набежали волки!.. Всё — и улица, и дом — Словно в зеркале кривом!.. А на небе облака Рожи корчат свысока. Что я с миром натворила — Всё сломала, всё разбила!.. Нагрубила милой маме… И теперь — что будет с нами? «В нашем доме тараканы…» В нашем доме тараканы. Мама злится постоянно: Чем она их ни травила!.. И ловила, и давила!.. Тараканам хоть бы что: Было…

К счастью, я не только смел, но и находчив. Поэтому ответил так: - Величайший из капитанов, моя мама-Восьмёрка сама умоляет вас взять меня с собой. Она говорит, что такому опытному, знаменитому, храброму капитану, как вы, она может доверить даже меня. Она просит вас... - Ну, если мама сама... тогда другое дело! Я счастлив оказать ей эту услугу. Так и быть, назначу тебя юнгой. Но тебе придётся здорово поработать. На моём Фрегате лентяев не держат! Спокойной ночи! - Подождите! - закричал я.…

Снег, синеватый сверху, слепил глаза ярким, искрящим полотном. Слава рассмеялся и прыгнул вниз. Снег был волглый от весенней сырости, крупитчатый, словно грубая соль, но чистый, потому что ничто не могло грязнить его тут, в глубине тайги, отгороженной от ветров высокостволым сосняком. Хлопнуло стеклышко в пилотской кабине, веснушчатый летчик, совсем пацан, высунул по шею голову, освобожденную от вечных наушников, плюнул для блезиру длинной хулиганской струйкой и крикнул Славе хозяйским, начальственным…

Но Якубу от этих объяснений было не легче и, -- чего ее жалеть? Вон её сколько: пруд пруди. Но у дедушки была своя голова на плечах и он только и знал, что гоняться за бабочками. Сядет, например, отдохнуть, панаму на нос надвинет, но задремать ни-ни, все за кочанами присматривает, а уж если совсем нечего делать, новые начинает сажать, там посадил, там срезал, а тут и обед приспел, дед по кухне носится -- капусту варит, а к ужину засолкой занимается, а то и еще чего придумает. Якубу всё-таки…